Пригибаясь в высокой траве, парни поползли вверх. Через минуту они уже под самой стеной. Пока тихо!
Вижу, как полетел первый шар, и почти сразу по торчащему коньку крыши раскатилось пламя. Тут же следом еще один и еще. Теперь над стеной уже заклубился густой черный дым. Еще пара мгновений, и все поместье скрылось за дымной пеленой, а откуда-то из ее глубины донеслись испуганные людские вопли, ржание лошадей и заливистый лай.
Один за другим возвращаются стрелки. Все целы, никто нас здесь не ждал, и охрана по всему в этот час попросту дрыхла.
Нахожу взглядом совершенно бешенные глаза Соболя и успокаиваю парней.
— Все, выдохнули! Все молодцы, а теперь бегом обратно!
Бросив команду, разворачиваюсь и бегу уже знакомой тропой. Вновь обходим по лесу холм и выскакиваем к дороге. Вниз по склону деревня, там уже трезвонит колокол, и слышен встревоженный гул. Вверх по склону, распахнутые ворота поместья и бегущий оттуда народ.
Последний рывок вдоль придорожных кустов, и я вижу Куранбасу и притаившихся стрелков.
«Никто не стреляет!» — Отмечаю это краем сознания и падаю на землю рядом с половцем.
— Ну что там⁈ — Спрашиваю и сам уже вижу всю картину.
В проеме распахнутых ворот видно бушующее в поместье пламя. Мечущиеся люди выгоняют мычащий от ужаса скот и спасают хозяйское добро. Испуганным потоком выносится табун лошадей.
Не оборачиваясь, Куранбаса кивает в сторону поместья.
— Бойцов почти нет, одни бабы да старики!
Я уже и сам это вижу.
'Что же ты, Теодорих, дома-то не ночуешь⁈ — Иронизирую про себя и тут вижу среди бегущих людей одну выделяющуюся фигуру. В окружение служанок, стараясь сохранить достоинство, идет явно хозяйка горящего дома. Накинутая на плечи дорогущая шуба, убранные в жемчужную сетку волосы говорят сами за себя. Ей расчищают дорогу два крепких бойца в кольчугах со спущенными койфами.
Показываю Куранбасе на эту группу.
— Собери всех наших, и хозяйку возьмите мне живой!
Часть 1
Глава 7
Два арбалетных болта в грудь сваливают охранников на землю. Взметнувшийся женский визг, и стайка служанок, бросив свою хозяйку, метнулась в разные стороны. Оступившаяся от неожиданности госпожа упала в траву и замерла в испуганном оцепенении.
Она так и лежала в полном ступоре, пока мои стрелки не подхватили ее под руки и не притащили ко мне. Парни особо не церемонились, и вид у нее теперь слегка помятый. Шуба упала где-то по дороге, уложенная прическа растрепалась, и длинные свисающие пряди волос делают ее похожей на всех прочих испуганно голосящих баб.
Провожу оценивающим взглядом по женскому лицу тщетно пытающемуся скрыть обуревающий страх.
«С учетом того, что только что у нее на глазах сгорел дом и перебили охрану, держится дама неплохо!» — Проносится в голове, но вслух я задаю другой вопрос.
— Ты кто⁈
Получаю в ответ гордо вскинутый подбородок и гневный взлет бровей.
— Я Елеонора Буксгевен, жена барона Теодориха Буксгевена! Мой муж могущественный человек, и если вы тронете меня хоть пальцем, то…
Подняв ладонь, останавливаю ее.
— Не торопитесь с угрозами, сударыня!
«Елеонора! Надо же! — Азартно хмыкаю про себя. — Вот это удача, так удача!»
Тут же пытаюсь выудить из памяти хоть что-то относительно этой женщины.
«Если мне не изменяет память, то женой господина барона должна быть родная сестра неудачливого князя Псковского Ярослава Владимировича. Тогда имечко у нее странноватое, и скорее всего, в девичестве ее звали по-другому».
Гневно-пронизывающий взгляд все еще жжёт мне лицо, и я не могу удержаться от усмешки.
— Да не напрягайтесь вы так, лучше скажите мне, как вас в детстве батюшка ласково называл?
Мой вопрос настолько ошарашил женщину, что ее губы непроизвольно прошептали.
— Оленька! — Осознав это, она мгновенно вспыхнула. — Да как ты смеешь⁈ Кто ты такой вообще⁈
«Гнев ее портит!» — Решаю, глядя на искривившееся женское лицо, и пресекаю ее эмоциональный порыв.
— Я тот, Ольга, кто не боится вашего мужа! Это пока все, что вам нужно знать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мои слова видимо вернули баронессу к реальности, и она как-то враз обмякла.
— Послушайте! — В ее голосе впервые послышался настоящий страх. — Не причиняйте мне зла, и вы получите от моего мужа хороший выкуп.
Молча кивнув, мол это само собой разумеется, я слегка успокаиваю пленницу.
— Все с вами будет хорошо, не волнуйтесь! — Стараюсь, чтобы голос не выдал моей заинтересованности, и добавляю жесткости. — Если, конечно, будете вести себя благоразумно.
Мне искренне жаль эту женщину, и ничего плохого я ей не желаю, но она действительно ценный приз и ее пленение все в корне меняет. Теперь мне не потребуется торчать здесь слишком долго, принуждая епископа к разумному решению. Теодорих надавит на брата, и мы попросту обменяем его жену на всех наших людей, томящихся сейчас в темнице.
«А раз так, — прихожу к логическому выводу, — то с этой минуты нанесение противнику максимального ущерба перестает играть определяющую роль».
Мой взгляд непроизвольно проходит по лежащим на склоне колосящимся полям, по еще не тронутым огнем крышам деревенских домом, и вновь возвращается к полыхающему поместью.
— На этом, пожалуй, остановимся! — Решаю с изрядной долей облегчения и поворачиваюсь к стоящему за спиной Куранбасе.
— Трубите отбой, командор, мы уходим!
Никакой трубы у Куранбасы конечно же нет, и кто такой командор он тоже не знает, но половец уже давно не обращает внимания на мою манеру речи, а старается уловить лишь самую суть.
Его гортанный крик поднимает лежащих в засаде стрелков, и мы начинаем отходить к лесу. Скрывшись за деревьями, не останавливаемся, и несмотря на бессонную ночь, гоню взвод почти до полудня, пока не отрываемся на достаточное расстояние от поместья. Хоть там и не было серьезной охраны, но мало ли чего!
Солнце уже висит над самыми кронами вековых сосен. Парни идут ходко, а вот баронесса совсем скисла и едва держится на ногах. У нее все непригодно для лесного похода: ни длинная из толстого сукна рубаха, ни мягкие войлочные туфли.
Решаю остановиться на привал и, найдя подходящую поляну, даю знак Куранбасе. Тот командует, и стрелки с облегчением скидывают поклажу и валятся на землю. Видно, что ребята вымотаны до предела, но держатся стойко и не показывают этого.
Костров не разводим, Соболь выставляет дозоры, сам лично вяжет пленницу и только после этого позволяет себе присесть.
Я еще вижу все это сквозь закрытые ресницы, но через мгновение отрубаюсь. Сколько проспал не знаю, кажется одно мгновение. Просыпаюсь из-за какого-то внутреннего беспокойства и почти панического чувства тревоги. Открываю глаза и нервно обвожу лагерь взглядом. Вроде бы, все спокойно и на своих местах. Стрелки спят, подложив под головы ранцы и войлочные плащи. Пленница тоже на месте, сидит, прислонившись спиной к дереву.
«Фу ты дьявол! — Успокаиваю рвущееся из груди сердце. — Нервы ни к черту! Видать сказывается нервное напряжение последних дней. Даже спать спокойно уже не могу!»
Ищу глазами Соболя, но среди лежащих вокруг костра парней его нет. Поднимаю глаза и вижу его выходящим из-за веток разлапистой ели.
Жестом зову к себе, и тот, бесшумно просочившись между спящих товарищей, присаживается рядом.
Глянув на меня и почувствовав невысказанный вопрос, он деловито поясняет.
— Посты проверял.
Эта его добротная уверенность и рачительность действует на меня успокаивающе, вновь вселяя пропавшую было уверенность.
Удовлетворенно кивнув парню, я в очередной раз отмечаю для себя, что из Ваньки получится отменный командир. Такие мысли окончательно прогоняют беспричинную тревогу и возвращают меня в привычный тонус, где мне нельзя поддаваться слабости даже на минуту.
Снимаю с лица появившуюся было улыбку и показываю ему на пленницу.
— Почему баронесса одна и никто за ней не смотрит⁈