Именно об этом и говорил сейчас парижский мальчишка:
— Подумаешь, велика заслуга — бороздить моря на яхте, похожей на дворец, спать в каюте, похожей на будуар[75], питаться, как в «Кафе Англе»[76], и при этом ничего не делать!
— Да уж, — поддержал Барбантон, — для нас с вами, живших в матросском кубрике[77], эта перемена разительна.
— Вы говорите о матросском кубрике, мой друг жандарм, но что бы вы сказали, если бы вам довелось до изнеможения работать у топок и в угольных трюмах?! Ну уж нет, на мой взгляд, здесь слишком роскошно! Право, я даже робею!..
— Позвольте мне не согласиться с вами, Фрике, — величественным жестом прервал его жандарм. — Я считаю, что ни для вас, который был султаном на Борнео, ни для меня, которому как божеству поклонялись людоеды, ни тем более для месье Андре, который, захоти он только, может где угодно стать императором, не бывает ничего слишком роскошного. Что же до тех господ, которые изменили нашему патрону, то я лучше промолчу…
— Лентяи, — отозвался Фрике, — да-да, обыкновенные лентяи! Надо прочно прирасти к земле, отупеть от сидячей жизни или одуреть от безделья, чтобы с легким сердцем отказаться от такого заманчивого путешествия!
Фрике сказал «с легким сердцем», потому что ни Андре, ни он сам, ни даже жандарм не поверили мотивам отказов. Сразу было видно, что поводы придуманы горе-охотниками в самый последний момент и для большей убедительности снабжены подходящими пословицами. Все говорило за то, что они попросту струсили: никто из них, видимо, не догадывался об отказе остальных и постарался, чтобы его письмо было доставлено главе экспедиции всего лишь за несколько часов до отплытия.
Поступая так, каждый, наверное, думал:
«Ба! Мое послание придет в последний момент, когда ломать первоначальный план экспедиции будет уже невозможно. Отсутствие одного человека ничего не изменит… Никто и не заметит, что меня нет!»
Разве можно было, черт возьми, предвидеть, что струсят все семеро?!
Впрочем, довольно.
Мы бы не стали уделять так много внимания этому инциденту, если бы он не объяснял собой ту роскошь и, главное, то изобилие еды, которые оказались совершенно излишними для троих закаленных пассажиров «Голубой антилопы».
Так что не будем задерживаться на описании дорогого убранства яхты и запасенных на ней продуктов.
Андре рассчитывал на десять пассажиров, из которых по крайней мере семеро привыкли к комфорту современной цивилизации, и действовал сообразно предполагаемым обстоятельствам. Не его вина, что провиант оказался на корабле в избытке… как, впрочем, и оружие.
Учитывая цель экспедиции и зная по опыту, что первоклассное оружие надо иметь не только для удовольствия, но зачастую и для защиты, Бреван отнесся к его выбору с особенным вниманием.
Первой его заботой, еще до отъезда в Гавр, было отправиться на проспект Оперы к Гинару и переговорить с ним по этому важному делу. После двухчасовой беседы Андре вместе с искусным оружейником решили, что каждый из охотников получит по карабину восьмого калибра, без курка, с тройным замком системы Гринера и с двумя стволами длиной шестьдесят сантиметров. Это оружие, вес которого достигает семи килограммов двухсот граммов, легко выдерживает заряд пороха в семнадцать, а то и в двадцать граммов. Оно требует круглых пуль и металлических патронов.
Позднее мы объясним, почему карабин незаменим при охоте на крупных диких животных — таких, как слоны, гиппопотамы, буйволы и носороги. Пока же скажем только, что для того, чтобы свалить взрослого слона, надо иметь оружие, отличающееся не только большой убойной, но и парализующей силой.
(На флоте, кстати, прибегают к увеличению объема и изменению формы бронебойных снарядов. Сейчас, в частности, появились так называемые пробивные снаряды.)
Из этого карабина, дальность выстрела которого ограничивается восемьюдесятью четырьмя метрами, можно стрелять и по цели, находящейся в девяноста метрах. Впрочем, подобное случается редко.
Еще Андре заказал двуствольные ружья того же восьмого калибра, приспособленные для стрельбы теми же патронами, что и карабины, и имеющие почти равный с ними вес.
Гладкий ствол длиной семьдесят семь сантиметров позволяет стрелять по ближним целям дробью, причем, несмотря на свою относительную тяжесть, ружье это достаточно маневренное и им можно пользоваться при стрельбе влет по водоплавающей птице — такой, как утки, ибисы, фламинго, белая цапля, колпица и так далее.
Эти два вида оружия охотник всегда носит в состоянии «на изготовку» (ad hoc).
В-третьих, в экипировку входил карабин «Экспресс» одиннадцатого с четвертью калибра и весом в четыре с половиной килограмма, с которым охотнику лучше никогда не расставаться.
Карабин «Экспресс» рассчитан на большой пороховой заряд и на стрельбу легкими полыми пулями, способными разрываться в мышечных тканях; он имеет винтовую нарезку с длинным витком, поэтому его пули получают большую начальную скорость.
Пуля, весящая всего семнадцать с половиной граммов, вылетает под действием порохового заряда весом в семь с половиной граммов. Она может бить по цели, находящейся в ста тридцати пяти метрах, и сохраняет убойную силу на расстоянии трехсот метров.
Читатель, наверное, уже заметил, что о дальнобойном оружии речь здесь не идет. Да и к чему оно? Человек, который охотится на крупных животных, стреляет только наверняка, и его оружие рассчитано именно на это. Оно не только лишено непрочных и громоздких приспособлений, нужных при стрельбе в тире, но еще и имеет иную нарезку. Несмотря на малый калибр, пуля за счет большой начальной скорости, получаемой от сильного порохового заряда, обладает большой пробойной силой, и поэтому с карабином «Экспресс» можно охотиться на лося и антилопу, а также на леопарда, пантеру, тигра, медведя и тапира.
В-четвертых, ружье калибра одиннадцать с четвертью для охоты на мелких четвероногих и на пернатую дичь.
В-пятых, американский револьвер калибра одиннадцать с четвертью, более всего годящийся для самозащиты.
Это сделанное по заказу оружие доставили точно в срок по указанному адресу. Оно было сработано с изяществом и благородством, которыми отличается все, что выходит из первоклассного торгового дома на проспекте Оперы, где путешественник-натуралист может меньше чем за неделю подобрать себе необходимую экипировку.
Вышеперечисленное снаряжение погрузили на борт корабля вместе с личным оружием матросов, состоявшим из магазинных винчестеров[78].