— Пристегните ремни, отправляемся в сказку! — громогласно объявил Димка и включил музыку. «Здесь еще и магнитола есть? Ну надо же!» — удивилась про себя Маша, а сама невесело поправила:
— В грустную сказку, — и отвернулась к окну.
— Почему же грустную?
— Потому что сегодня я впервые встречусь с человеком, которого долгое время считала своим отцом.
Сказала и пожалела. И кто только за язык тянул? Нашла, кому душу открыть! Тому, кто уже однажды в нее плюнул…
Дмитрий ничего не сказал. Только участливо положил ладонь на ее плечо, а потом ударил по газам. То есть, на педаль он нажал, только «конь» его не спешил пуститься в путь. Чертыхнувшись, Питькин вышел из салона, открыл капот и с минуту повозился. Затем вернулся и ответил на ее насмешливый взгляд:
— Ну а что ты хотела? Конь старый, принц мордой не вышел… Так что сказка действительно грустная.
Снова завел мотор и на этот раз «ока» таки сдвинулась с места. Включив навигатор на смартфоне, Маша начала подсказывать, куда ехать, а параллельно еще успевала рассматривать своего спутника и размышлять. Зря он так про морду сказал. Да, не супер красавец с обложки журнала, но вполне себе симпатичный, одет опрятно, со вкусом, вон и пресс есть, видно, что не лежит на диване, а следит за фигурой… Вспомнила про татуировку, ту, что под пупком, и почувствовала, как опалило жаром щеки. Иероглиф так и не разглядела… Интересно, что он означает? Вдруг поймала себя на мысли, что хотела бы узнать… Разум снова дал команду «стоп». Ау, Маша, ты чего? Ты же ненавидишь его всеми фибрами души, слово себе дала, что никогда больше с ним не свяжешься… За три версты обходить будешь, если увидишь. А сама? Сидишь в его ржавой машине и прессом его любуешься. Хотя видала и получше! Возьми себя в руки и перестань думать о всяких глупостях!
Откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. А из динамиков донеслось:
— Я прикасаюсь и целую
Со слезами на глазах —
Никто не в силах мне помочь забыть…
В сознании вдруг воскресли образы из прошлого: Димка дарит ей цветы и нежно целует в щеку.
— Что ты делаешь? — удивленно спрашивает она.
— Целую!
— Зачем?
— Я в кино видел. Так делают, когда кто-то нравится.
— А я тебе нравлюсь?
— Нравишься!
— Тогда еще поцелуй!
А песня продолжалась, музыка пульсировала в венах:
— Вернись, чтобы я вновь почувствовал себя живым…[6]
Открыла глаза и сморгнула пелену слез. Что-то совсем расклеилась! Надо собраться, впереди важный разговор, а она вспомнила события столетней давности!
— Приехали, красавица, — объявил Димка с такой гордостью, словно только что победил в чемпионате мира по ралли.
Неужели дотащились? На часах уже полвторого, опоздали на полчаса! А вдруг Андрей уже ушел и они не смогут поговорить? Стоп, стоп, стоп, долой панику! Вдох-выдох… Все будет хорошо!
Маша молча открыла дверцу и вышла из машины. Запрокинув голову, посмотрела на окна. В какой-то из этих квартир живет человек, который… уже ничего для нее не значит. Да, именно так. Ровным счетом ничего. Это как прийти к незнакомому человеку и взять интервью. Сейчас увидит его, задаст пару вопросов и все, разойдутся как в море корабли…
Вздрогнула от звука хлопнувшей дверцы. И как это корыто еще не развалилось?!
— Мне здесь подождать или с тобой пойти? — спросил Димка.
Обернулась на звук его голоса и посмотрела так пристально, словно хотела мысли его прочитать. Правда, экстрасенс из нее так себе, похоже, придется довольствоваться малым: тем, что видит. Мазнула взглядом по Димке и отметила серьезное выражение лица и напряженный взгляд. Вид такой, словно сейчас будет диссертацию защищать. Вновь почувствовала на губах невольную улыбку. Ну уж нет, пусть здесь постоит, а ей надо настроиться. Поэтому отрицательно покачала головой:
— Здесь жди.
— Окей. Если что — зови. Я рядом.
Развернулась и шагнула к подъезду. Пожалуй, Димка — единственный, кто может действительно понять и поддержать. Даже природа противится этой встрече. Пока ехали, откуда ни возьмись, набежали тучи и спустился дождь. Он заливал окна «оки» и не давал разглядеть нужный дом. И хоть минуту назад ливень кончился, природа продолжала негодовать: хлестала ветром по лицу и прогоняла прочь, заставляла капли срываться с листьев и проникать под одежду, загораживала мрачными тучами солнце, будто намекая, что не ничего хорошего из этой встречи не выйдет.
Но Маша уже остановилась у двери и уставилась на кнопки домофона. Можно простоять здесь час, ожидая, пока кто-нибудь из жильцов откроет дверь, а можно… Онемевшими пальцами ввела две цифры номера нужной квартиры и напряглась как струна в ожидании.
— Да?
— Здрасте, — прокашлялась. — Это Маша Леонтьева, ваша дочь. Откроете?
Андрей не ответил. Домофон пискнул и дверь поддалась, приглашая ее в прохладный сумрак подъезда. Напоследок оглянулась и посмотрела на Димку: он сделал рукой ободряющий жест. Нервно сглотнула и шагнула вперед. Так разволновалась, что не дождалась лифта и поднялась по ступенькам на последний этаж.
Пальцы дрожали от напряжения, но Маша продолжала упрямо нажимать на кнопку звонка. Наконец послышались торопливые шаги. Сейчас, за этой дверью, находился человек, который когда-то без зазрения совести отказался от нее — на тот момент двухлетней девочки, абсолютно наплевав на ее будущее. Окажется она в детском доме или ее удочерят чужие люди, а может, она умрет от тоски и одиночества — ему было все равно. Он просто бросил ее на произвол судьбы и двадцать лет жил, даже не вспоминая о ней.
Что ж, сегодня они посмотрят друг другу в глаза.
Возможно, он такое же чудовище, как и ее настоящий отец.
Дверь распахнулась. У Маши остановилось сердце.
Несколько долгих секунд Андрей смотрел на нее в упор. Она тоже сверлила его взглядом, чувствуя, как костер злости ненадолго затухает под тяжестью той невысказанной печали, которая затаилась в его глазах. Вглядывалась в его лицо и все искала какое-нибудь сходство. На миг показалось, что линия губ и подбородка такая же, как у нее. Но тут же отмахнулась от этой мысли, напомнив себе, что Андрей ей не отец.
— Настя?!
Маша поежилась. Имя матери, вылетевшее из его рта, оцарапало сердце, как ржавый прут.
— Еще помнишь, как ее зовут? — поинтересовалась она, усмехнувшись.
— Прости, просто ты так похожа на нее… Проходи, Маша.
— Надо же, и мое имя помнишь!
Затухшие было поленья разгорелись внутри с удвоенной силой, а кровь в венах превратилась в кипящую лаву. Нет, не может его простить. От него когда-то зависела ее судьба, и он ее определил, отказавшись от родительских прав.
Андрей растерянно посторонился, и Маша уверенно вошла внутрь. Быстрым взглядом обвела узкий коридор, отметила бедную и неброскую обстановку. Похоже, ремонт здесь не делали лет двадцать, если не больше. Значит, деньги в квартиру не вкладывал, потому что не планировал вернуться. А зачем тогда приехал? Надоело? Или тоска по родине заела?
— Это просто невероятно! Такая красивая, взрослая… Я помню тебя совсем малышкой… Вылитая Настя!
Маша стиснула зубы. И как только губы не обжег ее именем? Как вообще смеет вспоминать о женщине, которую оставил умирать в четырех стенах? Злость кипела внутри, так дико и необузданно, что могла в любой момент выплеснуться наружу. Нужно успокоиться, иначе это плохо кончится!
Медленно выдохнула и язвительно спросила:
— И совсем не выгляжу оборванкой, да?
— Ну зачем ты так! — нахмурился он. А Маша не отрывала от него взгляда. Отметила русые волосы без намека на седину, прямые брови и пронзительные карие глаза. Футболка и брюки подчеркивали спортивную фигуру, тело покрывал легкий загар. Наверное, не особо он и переживал из-за нее. Может, вообще бы и не вспомнил, если бы она сама не искала с ним встречи!