— Ты давно уже взрослая. Теперь можно рассказать тебе все, как было, без прикрас.
На минуту воцарилась тишина. Где-то вдалеке слышался шум мегаполиса, а в комнате тихонько тикали часы, только никому не было до этого дела: время словно остановилось, настоящее столкнулось с беспощадным прошлым, приоткрыв наконец завесу тайны.
— Настя жила в детдоме до четырнадцати лет, пока ее не удочерила одна женщина[5]. Какое-то время они жили хорошо и спокойно. Она привязалась к названной матери и была счастлива, а потом… — голос Вероники дрогнул. Маша сильнее стиснула ее руку, и она продолжила: — Потом ее мать вышла замуж, и жизнь для Насти закончилась. Отчим насиловал ее и запугивал настолько, что она не могла никому об этом рассказать… В юности у нее произошел выкидыш, это стало последней каплей. Она не выдержала и во всем призналась матери. Та, конечно же, не поверила. Так что Насте пришлось уйти из дома и остановиться у бабки в деревне.
— У бабки?
— Ну, не у родной, естественно. Ну а там уже она познакомилась с Андреем Гончаровым. Она не могла поверить, что на нее, простую забитую девушку, обратил внимание такой красивый городской парень. Сначала они общались как друзья, а потом полюбили друг друга. Поженились, уехали к Андрею в город.
— Он знал о ее прошлом? — тихо спросила Маша.
— Нет. А отчим продолжал ее преследовать. Примерно через год после свадьбы Настя забеременела от него. И, как ты понимаешь, совсем не хотела рожать.
— Этим ребенком была я, — догадка обожгла язык.
«У нее глаза чудовища, смотрю на нее и уже ненавижу, потому что вижу его черты!» — вспомнились строчки из дневника.
Вероника кивнула и с опаской взглянула на дочь: бесстрастное лицо, плотно сомкнутые губы, слегка нахмуренные брови… Смотрит блестящими от непролитых слез глазами и спокойствие такое пугающее, что мороз по коже. Но она должна все рассказать. Они и так слишком долго тянули, слишком сильно заврались, боясь причинить ей боль… Дальше тянуть просто некуда.
— Продолжай, — словно прочитав ее мысли, попросила Маша.
— Она говорила Андрею, что ты его дочь. А он сходил с ума, потому что… потому что… — Ника не знала, как сформулировать мысль так, чтобы смягчить удар.
Маша стукнула ладонью по тумбочке.
— Потому что Настя все время хотела избавиться от тебя.
«Она должна умереть, чтобы кошмар закончился», — очередная строчка, выведенная торопливой рукой, прожгла душу.
— Каким образом?
— То коляску под грузовик бросит, то…
У Вероники задеревенел язык. Снова взглянула на Машу: та сидела чернее тучи.
— Пожалуй, на этом хватит.
— Нет! — вскочила девушка. Подошла к окну, потерла одну ладонь о другую. — Что было дальше?
— Она болела, Маша. Душевно болела. Понимаешь, такая травма… она оставляет шрам на сердце. Потом, когда Настя оказалась в психиатрической больнице, она призналась, что любила тебя. Несмотря на то, что ты напоминала ей отчима, напоминала об издевательствах, она все равно тебя любила. И просила позаботиться.
— Значит, на Андрея не рассчитывала… — задумчиво обронила Маша.
Вероника нервно прикусила губу. Поднялась и подошла к дочери, обняла ее за дрожащие плечи.
— Это прошло, слышишь? Надо отпустить. Ты просто бередишь старые раны, от этого не станет легче, поверь. Теперь все хорошо. Настя знает об этом, ей спокойно.
— Да, ты сдержала обещание… — пробормотала Маша. — Но я не могу не воспользоваться шансом. Андрей наверняка знает больше об этом чудовище!
— Даже если и знает, зачем тебе это? Отчим Насти умер!
Последние слова подействовали как холодный душ. Действительно, он мертв. Вендетты не будет. Нужно принять правду…
— Ты права, — согласилась Маша. — Но мне все равно хочется спросить у него кое-что…
— Что?
— Не мучила ли его совесть, когда он бросил меня на произвол судьбы? Ведь если бы не вы, я бы жила в детдоме и, наверно, никогда не узнала, что такое родительская любовь и тепло. Я была бы несчастна…
Повернувшись, крепко обняла Веронику. Неважно, что ответит Андрей. Его слова уже мало что изменят в ее жизни. Она уже давно смирилась с мыслью, что ее отец — совсем другой человек. Но так хотелось прийти и показать ему: смотри, вот она, та самая девочка, которую ты бросил! Эта девочка не умерла, не опустила руки, она стала сильной и теперь не даст себя в обиду. Посмотри, кого ты потерял!
Маша мысленно усмехнулась и отругала себя: «Когда ты уже вырастешь и расстанешься со своими детскими обидами? Ну бросил и бросил, без него еще лучше!»
Но, увы, слова не помогали.
Глава 6
Владислав пришел с работы пораньше, за ужином собралась вся семья. Только Маше кусок в горло не лез. Она ковыряла вилкой в салате и думала о предстоящей встрече с Андреем, о которой минуту назад в двух словах рассказала Владу Вероника.
— Все пройдет хорошо, — старался он ее поддержать, — не съест он тебя.
— Главное, чтобы я его не съела, — сухо пошутила Маша.
— Надеюсь, обойдется без жертв, — тем же тоном ответил Влад, но развеселить девушку не удалось.
Обстановка была натянутой, разговор не клеился. Вероника встала из-за стола и отвернулась к раковине. Послышался шум воды и звон посуды, но Маша настолько погрузилась в раздумья, что не услышала. Только слова Влада резко вернули ее к реальности:
— Я сделал то, что обещал. Узнал, где похоронен твой отец.
Она хотела немедленно обо всем расспросить, но голос пропал от волнения. Влад не стал дожидаться вопросов, сам уточнил:
— Востряковское кладбище. Иванов Николай Владимирович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения…
После чего протянул ей смятый лист, выуженный из кармана брюк. Маша развернула бумагу и пробежала глазами по строчкам. Помимо имени и фамилии там еще были указаны место и ряд захоронения.
— Спасибо, — растерянно поблагодарила она, не заметив, как Влад и Вероника обменялись взглядами. Мужчина предложил:
— Слушай, давай вместе съездим? Все-таки не ближний свет.
— Давай, — поспешно согласилась Маша. — Только я пока не знаю, когда смогу туда поехать. Как надумаю — сразу скажу, хорошо?
— Хорошо.
— Пойду к себе.
Отставив тарелку, встала из-за стола и бросилась в комнату. На самом деле она планировала поехать на кладбище в одиночестве. Хотелось поразмышлять, сосредоточиться, а Влад наверняка будет отвлекать разговорами, думая, что это поможет ей не думать о прошлом. Маше казалось, что ей уже ничего не поможет. Боль проросла в душу так глубоко и прочно, что могла разорвать сердце в любой момент. И как бы ни пыталась убедить себя, что жизнь сложилась хорошо и нет повода для грусти, уныние все равно подползало, как коварная змея, и хватало за горло.
«Не буду ждать, прямо завтра с утра поеду на кладбище. Наверное, это знак. Раз уж я нашла могилу отца, значит, пора перелистнуть эту страницу и жить дальше. Без боли. Завтра побуду там и постараюсь отпустить».
О том, что завтра в семь утра ее будет ждать Димка, она вспомнила только перед сном, когда взяла телефон и увидела несколько пропущенных. Скорее всего, это он и звонил. До чего же напористый! Только зря тратит время. Пусть и не мечтает увидеться с ней завтра. Специально выйдет пораньше и вернется после обеда.
С этими мыслями легла в постель и укуталась в одеяло. Шум машин, который ветер приносил из открытого окна, начал убаюкивать. Маша закрыла глаза и постаралась уснуть. Завтра ее ждал тяжелый день.
* * *
— Пятый ряд, сто сорок восьмое место… — повторяла она всю дорогу. Голова раскалывалась, потому что из-за нервного напряжения не спала всю ночь. Только под утро забылась коротким сном и чуть не проспала! Выключила будильник, на минуту закрыла глаза… В итоге одна минута превратилась в полчаса. Кое-как собравшись, сломя голову выскочила из квартиры. К счастью, родители еще спали и не застали ее за сборами.