в горло. Я обездвижен, но это только сильнее распаляет.
Я нащупываю вазу, упавшую на кровать вместе со мной, и цепляюсь за неё как за спасательный круг.
— Всё, Лер, я предупредила деканат. — Дверь резко открывается, и в кабинет заходит уже знакомая медсестра. Павел убирает руку, и я на рефлексе подскакиваю, усевшись рядом с ним. — Можешь идти домой.
Мне дерёт горло кашлем. Скотина, сидящая рядом, делает вид, что помогает мне и стучит по спине.
— Всё нормально? — в реплике женщины читается недоумение.
Я небрежно пихаю Павлика и встаю на ноги. Под моим кроссовком хлюпает пролитая вода с аскорбинкой.
Тяжёлым шагом я двигаю на выход и коротким кивком прощаюсь с медсестрой.
— До свидания, — слышу мерзкий голос за спиной.
— Пока, Павел, — и ещё один, но не раздражающий.
Этот гондон догоняет меня на улице.
Его ладонь сжимает моё плечо, и я тут же дёргаюсь, повернувшись к нему с задранными кулаками.
— Чё, сучонок, реванша хочешь? — рявкаю я.
Павел примирительно вскидывает руки. В одной у него зажата Леркина мобила. Я наскоро проверяю свои карманы и, не обнаружив сотовый, выхватываю гаджет из его ладони.
— Как тебя зовут? — он снова начинает заёбывать меня своими тупыми расспросами. Я не желаю этого терпеть, потому прячу телефон в карман и бодрым шагом двигаю на выход.
Но, судя по чрезмерному вниманию окружающих, этот перец преследует меня. А может, дело в том, что я устроил разнос парочке уёбков во время обеда? Неважно, оба этих варианта — сплошная головомойка.
Выйдя за ворота, я бросаю взгляд назад. Павлик действительно плетётся за мной.
Немного пораскинув мозгами, я двигаю дальше, но как только вокруг перестают мелькать одни и те же рожи, я ныряю за поворот и стою. Жду своего преследователя, чтобы разложить ему всё на понятном нам обоим языке.
Не успевает башка Павлика показаться из-за угла, как я хватаю его за грудки и припираю к стене.
— Слушай внимательно, засранец, — начинаю я, — если ты в меня хотя бы подуешь, — тычу себе прямо в грудь, — я натравлю на тебя блатных, и жизнь малиной не покажется. Усёк?
У Павлика впервые за всё время нашего знакомства на лице отражаются некие мыслительные процессы. Он сначала смотрит вдаль, а затем опускает взгляд и глядит на меня. Этим только сильнее раздражает.
— Почему ты думаешь, что я буду тебя трогать?
— А чё в медпункте было за выступление? — крепче стянув его за грудки, спрашиваю я.
— Это была проверка. Теперь я почти уверен, что ты не Лера, — объясняет этот мутный. — Я начал волноваться, когда ты спросила про столовку…
— Спросил, — бросаю я.
— Что?
— Спросил, — повторяю, только громче. — Я мужик.
Вот и потеряли Павлика. Он стоит, притиснувшись к стене, даже когда я его отпускаю. Буквально затаив дыхание, он глядит в мою сторону и всё никак не может поверить. Я не спешу над ним ржать, не в том я положении.
Раз уж ему больше всех надо, этому внимательному, пусть знает, кто я на самом деле. И если выяснится, что это из-за его навязчивых приставаний у Леры беды с башкой, я быстро с ним разберусь. Но нужны будут бабки… решу этот вопрос потом.
— Ладно, — я снова начинаю говорить. — Хочешь знать, кто я? Рыков Валера. Меня шлёпнули, а очнулся я уже здесь, — разведя руками, я демонстрирую ему свой скромный наряд. — Между прочим, настоящий я могу посоревноваться с тобой не только в размерах, так что не смей смотреть на меня свысока.
— Ничего не понимаю, — медленно выдыхает Павлик, схватившись за голову.
А я знал, что так будет. Теперь этот говнюк усомнится в моей адекватности, но для меня главное, чтоб не дошло до ментов и санитаров. Всё остальное можно пережить.
— Валера, — шепчет Павлик, пока я нервно выбиваю сигарету из пачки и тяну в рот. Но не подкуриваю, только медленно оборачиваюсь на звук. — Что произошло с Лерой? — в его голосе впервые проскальзывает волнение. Я методично пожёвываю фильтр, пока томлю его в ожидании рассказа.
— Купи мне выпить, — говорю я и двигаю в поисках укромного места.
***
Мы с Пашком расположились за зданием, на одной из скамеек рядом с детской площадкой. Он вернулся быстро, держа в своей руке прохладную бутылку клинского.
Неплохой выбор, подмечаю я и тут же приступаю к питью.
Он поглядывает в мою сторону и молчит. Видать, не знает, с чего начать. Да я и сам не знаю. Творится какая-то херня, мы оба это понимаем.
— И давно ты… здесь?
Я усмехаюсь и делаю хороший такой глоток пива, прежде чем начать свой рассказ:
— Со вчерашнего дня.
— И где вчера была Лера?
Окинув собеседника недоверчивым взглядом, я хмыкаю. Не верится мне до сих пор в честность его намерений, но делать нечего. Здесь у меня нет союзников, а завести их придётся. Рано или поздно… если я хочу вернуться в Муторай.
— Дома, — говорю, — валялась на полу, нажравшись каких-то таблеток. — И делаю очередной глоток пива. Выражение лица у Пашки меняется после моего вопроса: — Давно она пытается покончить с собой?
— Я не знаю… — отвечает он. — Мы не то чтобы близки, — уже менее амбициозно признаётся парень, скрестив руки. — Лера редко идёт на контакт в универе, а вне универа тем более. Мы видимся с ней только на занятиях и перерывах либо на студенческих мероприятиях.
Заглушив остатки пива несколькими жадными глотками, я швыряю пустой пузырь в мусорку и выпускаю отрыжку. Сразу после этого я закатываю длинный рукав толстовки и протягиваю Пашке руку.
Он глядит на протянутое мною запястье — всё исполосованное, в больших и маленьких шрамах, совсем свежих и давно затянувшихся. Едва ли можно найти живое место на бледной тонкой коже.
Пашка в ахуе. Я пользуюсь моментом и посылаю его за добавкой, позволяя обдумать всё это по пути в магаз.
Его хмурая серьёзная рожа осунулась, и глаза как стеклянные.
Он уходит молча.
Я и сам роняю взгляд на Леркино запястье, как только Пашка теряется из виду. Шрамы меня не пугают, но мне всё равно хочется выяснить причину их появления. Из списка подозреваемых я Павлика вычёркиваю, но пока только карандашом.
Когда тот