Престол Екатерины колебался. Но ее спасли дворяне, которые защищали не столько трон, сколько свои привилегии. И как водится, солдаты из народа пошли бороться за своих угнетателей с освободителями.
Правда, Пугачев жестоко расправлялся с помещиками. Но в это самое время почти нашумел процесс Салтыковой, замучившей сто двадцать семь крепостных девушек такими утонченными пытками, что страшно даже рассказывать. Священник, живший на ее вотчине, хоронивший ее жертвы, не доносил правительству, а палачами были лакеи, крепостные Салтыковой.
Обычное холопство и трусость, которые родили рабство.
Фавориты обращались с мужиками тоже не ласково. В имении Румянцева было запрещено давать рабу больше тысячи семисот розг. Какая трогательная кротость!…
К тому же все время царствования Екатерины ознаменовано войнами, а это всегда возбуждает недовольство народа. Завоевание Крыма, вторая турецкая война, война со Швецией, раздел Польши, Персидский подел следовали непрерывной цепью. Россия росла, расширялась, ее могущество было непобедимо, а ее влияния никто не смел оспаривать.
Однако это разоряло народ. Война стоит дорого. Первая турецкая война стоила около сорока восьми миллионов. Весь бюджет государства, около восьмидесяти миллионов, тратился на фаворитов. Выпускались бумажные ассигнации, и государственные долги возрастали.
К Пугачеву шли крестьяне со всех сторон. Это был уже четвертый самозванец, если верить Соловьеву, который воспользовался тенью Петра III, чтобы вызвать восстание.
Пугачевский бунт продолжался четыре года. Половина России была разорена и разрушена бунтовщиками.
Но Екатерина победила. Ее войска рассеяли скопища Пугачева, а сам отважный героический казак был предан своими приближенными. Его привезли в Москву в железной клетке, судили и приговорили к четвертованию.
Но обаяние Пугачева было так велико, что палач отрубил ему сразу голову, а потом уже было изрублено тело.
Говорили, что так повелела государыня, не желая пыток в царстве, хотя пытки и плети существовали, и судьи широко пользовались своими правами.
После пугачевского бунта Екатерина с наследником престола и его женой Натальей Алексеевной Гессен-Дармштадской отправились в Москву, где народ принял ее холодным и угрожающим молчанием.
Павел Петрович, привыкший в раннем детстве к нежности своей бабушки Елизаветы Петровны, после ее смерти осиротел. Мать не любила его, и он рос забытым, загнанным ребенком. Фавориты издевались над ним беспощадно и говорили ему дерзости, и это нравилось Екатерине. Мать свою Павел ненавидел, зная, что она убила отца его и захватила трон, принадлежавший ему, сыну.
Екатерина очень рано женила его на гессен-дармштадской принцессе Вильгельмине, получившей при крещении имя Натальи Алексеевны. Павел привязался к жене, страшной идеалистке и мечтательнице, как все девочки ее возраста. Ей было всего пятнадцать лет, когда она вышла замуж.
Наблюдая личную жизнь Екатерины и страдания русского народа, Наталья возненавидела императрицу. Вскоре Екатерине донесли, что Наталья Алексеевна убедила Павла составить свою партию при дворе и опять устроить дворцовый переворот. Мысль отомстить преступной женщине, как называл Екатерину Павел, за убийство отца, заточить ее в монастырь, увидеть ее унижение и падение, давно уже зрела в душе царевича.
Но он доверился Панину и другим ненадежным лицам. У Екатерины повсюду были шпионы. Она решила погубить невестку, которая натравливала сына против матери и проповедовала при дворе либеральные идеи, крича, что необходимо освободить крестьян. Неизвестно, было ли это искренне, а может быть, Вильгельмина-Наталья просто пользовалась этими вопросами для возбуждения недовольства в народе.
Екатерина спросила совета у Потемкина. Фаворит предложил ей повивальную бабку Екатерину Зорич, занимавшуюся выкидышами и детоубийством в случаях незаконного рождения. Екатерина не любила вмешиваться в кровавые дела. Она предоставила все фавориту…
Она не желала ничьей смерти, никого не учила убивать… Но ведь преданные люди сами должны знать, что нужно делать для того, чтобы обеспечить спокойствие государыни.
– Моя невестка очень слаба, – милостиво обратилась царица к Зорич, дав ей свою руку для целования, что служило знаком огромной милости. – Я боюсь, что она не переживет родовых мук.
– Наверное, не переживет! Великая княгиня такая хрупкая, такая нежная! – лицемерно вздохнул Потемкин.
Фаворит принял на себя заботу о том, чтобы Наталья Алексеевна не встала с одра материнства.
Еще когда он был студентом, Зорич была его любовницей. С ней он не стеснялся.
– Нужно, чтобы Великая княгиня умерла. Она опасна для государыни, – объяснил он.
– Хорошо, поняла, – сквозь зубы процедила Зорич. – Не в первый раз.
Накануне родов она всыпала в освежительное питье Великой княгини медленно действующий яд, который отравил мать и ребенка.
– Государыня не хочет, чтобы престол отошел к ребенку ненавистной невестки, – сказал акушерке Потемкин.
Наталья умерла, родив мертвого ребенка.
За час до смерти в ее комнату вошла Екатерина.
– Видите, что значит бороться со мной. Вы хотели заключить меня в монастырь. А я вас заключаю в могилу. Вы отравлены, – злорадно сказала она.
Эта легенда существует в Германии до сих пор. Зная характер Екатерины, можно верить, что она не отказала себе в такой сладкой мести. Она отравила душу женщины, тело которой умерло от отравы.
Павел впал в безумное отчаяние, требовал вскрытия тела царевны. Но он был бессилен. Его никто не слушал, и цесаревну похоронили без вскрытия. Екатерина убедила Павла, что Наталья ему изменяла, и даже передала ему поддельное письмо к одному из Нарышкиных, не оставлявшее сомнений в измене.
Через три месяца Павел женился на Марии Федоровне, очень ограниченной и трусливой женщине, которая не способна была по своей недалекости мешать Екатерине.
Началась Крымская кампания. Потемкин в качестве главнокомандующего был отправлен в Крым. После взятия Бендер Екатерина прислала ему венок, сделанный из бриллиантов и изумрудов, выражая надежду на взятие Очакова.
Однако венок был положен на могилу любви.
Пока Потемкин вел войну с крымскими татарами, Екатерина приблизила к себе Завадского, секретаря графа Безбородко.
В это же время для удобства она перестроила свою спальню. У ее постели висело большое зеркало, которое поднималось и опускалось на особой пружине. Позади зеркала стояла кровать фаворита. Если кто-нибудь входил в комнату, она опускала зеркало, и собеседник не мог видеть второй кровати.