— Вот, смотрите, здесь отгородили место для туалетной комнаты, а вот тут оставили свободное пространство.
Аня заглянула в личный закуток и удовлетворённо кивнула. Вполне комфортно для одного. Пустому месту тоже порадовалась. Всё же ставить стол рядом с туалетом как-то неловко, а тут вроде как мини зальчик: руками помахать, присесть и ощущение свободы есть.
— Осторожно, ступенька!
— А это зачем? — ступенька была довольно высокой, и если бы не экономия места, то надо бы сделать две ступеньки, чтобы залезать, не напрягаясь.
— Приподняли пол, а под ним трубу положили. Топить будут снаружи, а тепло к вам идёт по этой трубе. Она изгибается и возвращается к печке.
— Какие молодцы!
Аня поднялась. Для Гора потолок низковат: протяни он руку вверх, так упрётся в него, но эта зона предназначена для того, чтобы спать или сидеть за столом у окна.
— Я смотрю, вы размер окон увеличили, — скептически отметила Анна, подумав о безопасности, и что предстоит ехать зимой, а не летом.
— Это для вашего мужа, чтобы ему стены не давили. И ещё, смотрите, здесь сделан дополнительный выход на крайний случай.
Данияра подвинула стол и подцепила кольцо в полу. Аня увидела, как помощница приподняла дверцу, опустила ноги и, встав на нижний уровень пола, наклонилась и потянула ещё за что-то. Теперь стал виден грязный снег.
— Там такое же кольцо.
— А если снаружи кто-то решит толкнуть дверцу?
— Я сейчас засов задвину и только изнутри можно открыть нижнюю дверцу. Но если вам не нравится, то можно заколотить.
— Нет, оставим.
Пока Аня с Даниярой осматривали домик, караван тронулся.
— Ну, вот и поехали, — выдохнула женщина, — а вторую повозку я не успела показать. Там два рабочих кабинета сделали. Для вас и для императора.
— Как же мне на ходу из одного вагончика в другой прыгать? — ахнула Аня.
Но тут ничего поделать было нельзя.
— Будем останавливаться, ничего страшного, — неуверенно предположила помощница.
— Ну да… — подтвердила Аня, видя пробегающих вперёд чёрных волков, — мне бы вот уже перейти в кабинет. Дел много. Советник Амир прислал несколько предложений по открытию здесь крупных предприятий, надо бы посмотреть, сколько народа будет задействовано в его проектах; во что нам обойдётся сырье и конечный продукт; определиться, кому будут принадлежать эти предприятия, а я до сих пор так и не взялась за это дело, всё Большого Совета ждала. А теперь и не знаю, стоит ли вообще затевать сейчас что-то крупное? Вроде бы и надо, но неспокойно у нас.
— Посчитать можно, пока гонцы туда-сюда ездить будут, всё уладится.
— Хорошо бы.
На выезде из столицы случился затор и караван остановился. Аня перешла в соседнюю повозку и занялась делами. Помимо прочего надо бы продумать что-то вроде правил проживания в империи. Набросать ближайшее будущее развитие государства и в перспективе, чтобы было что обсуждать с новыми наместниками, главами городов или иными представителями. Надо дать заглянуть оборотням вперёд — пусть увидят, к чему они будут стремиться, ради чего придётся поступиться чем-то сейчас.
Ехали долго, пока кухня не затребовала остановку, чтобы накормить королеву. Столица осталась позади, караван двигался быстро, и Гор не без удовольствия согласился на передышку. Мокрый снег уже резал лапы, и всем надо было отдохнуть. Обернувшись человеком и одевшись, он поспешил заглянуть в обустроенный для работы вагон. Увидев сидящую за столом сосредоточенную Аню, делающую пометки на бумаге и щёлкающую счётами, он расслабился. Она рядом с ним, сидит в тепле, очень уютная и даже забавная, но главное, что она улыбается ему.
— Набегался? — участливо спросила она.
— Я должен быть впереди всех, — пояснил Гор, испытывая неловкость.
— Но это же не битва, так что можешь потратить время с большей пользой, — она последний раз стукнула костяшкой счёт, записала цифру и сбросила все костяшки в исходное положение.
Аня показала ему на коробку со свитками и сложенными квадратиками-посланиями из её земель.
— Труженица ты моя, — подошёл он к ней и, подхватив на руки, отправился смотреть свой кабинет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На столе Гора тоже стояла коробка с бумагами.
— Это передал Черен, сказал, что ты не успел решить некоторые армейские дела. Там прошения, жалобы и анонимки.
— Угу, потом посмотрю, — всё теснее прижимая её к себе и водя носом по щеке, по виску, — какая же ты восхитительно вкусная!
Он весь был сосредоточен на ней, всё его тело подчинялось инстинктам, захватывая желанную самочку в свои лапы — и Аня забывала беспокоящие её дела, чтобы загореться его страстью, подчиниться и идти за ним туда, куда он поведёт. Не думать, не командовать, не контролировать, а безоговорочно доверять тому, кого выбрали её душа, тело и разум.
Гор обладал Аней — и не мог ею насытиться. Если успокаивалось тело, то буйствовала душа, прося, требуя Аниных эмоций, подтверждения того, что она счастлива именно с ним. Она смотрит ласково и шепчет в ответ, что любит, но тут тревожится разум: а вдруг она считает его не достойным её? Ему сложно угнаться за ней, понять её меняющиеся планы, и ведь этого мало — угнаться; ему надо быть впереди неё, чтобы уберечь её и сохранить империю, которой ей нравится управлять. Эту женщину надо удивлять, крепко держать в лапах и одновременно баловать.
— Ещё хочу! — он требовательно прижал её к себе, и она потянулась за ним, не только не возражая, но ещё и хрипло прошептав:
— Только для тебя!
«Да!!! Мир переверну, только принадлежи мне без сомнений!»
День выдался сумасшедший! Впрочем, как и следующий… и ещё… и ещё. Кто знает, как долго продолжались бы безумства молодожёнов, если бы они уже не въехали на земли, вверенные одному из наместников.
Ни Аню, ни Гора никто особо не дёргал, понимая, что им надо освоиться друг с другом, насладиться новыми впечатлениями, как-то уравновесить бушующие эмоции. Оба они эти дни были не похожи на себя. Аня часто показывалась растерянной, взъерошенной, что-то мечтательно обдумывающей или беспричинно всем улыбающейся. На стоянках бывает, скажет, как красиво вокруг! Или какие все чудесные! А одному молодому волку с аккуратной белой манишкой доставалось от неё больше всех.
— Ну, разве можно так скручивать одежду? Она портит тебе весь вид! — и принималась облагораживать его, пока не увидит Гора.
— Аня! Зачем ты его гладишь?
— Не знаю, всех люблю! — счастливо улыбалась она.
— А я?
— Так я и люблю всех, потому что ты рядом!
— Меня в облике зверя ты не гладишь, — оттесняя возлюбленную от других волков, он тянул её в сторону.
— А ты и не показываешься, — удивилась девушка, осознавая, что это действительно так.
Гор тут же скинул одежду на снег и обернулся. Аня замерла, потом сделала шаг к явно волнующемуся зверю.
— Я вот как-то не задумывалась, это ты — или волк?
Зверь посмотрел на неё очень выразительно, значит, соображает по-человечески. Волк осторожно, будто прося, наклонил голову, подсовывая её ей под руку.
— Гор, ты очень красивый и грозный! — осторожно проводя по его шее, тихо заговорила она. — Вот не знай, что это ты, я бы никогда не решилась тебя погладить.
Волк посмотрел на неё с обидой и указал мордой на недавно обласканного волка, отбежавшего в сторону. Аня наклонилась к его уху:
— Ты только никому не говори, но тот волк похож на игрушечного! Ему бы бантик на шею и тапочки с крупным цветочком на лапы, можно ещё одежды пошить, чтобы украшать его. Он такой милый!
Волк в изумлении посмотрел на неё, потом на… страдальца и закхекал! Кто бы мог подумать, что крутится в головах лейнок, тянущих руки к некоторым оборотням в зверином обличье! Потом он подозрительно посмотрел на Аню и гордо встал перед ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты чего?
А Гор прошёл в одну сторону, рыкнул на кого-то, после развернулся и горделиво прошёлся обратно. Аня поняла, что он красуется перед ней, но не хочет быть няшкой. Она в умилении сложила руки, но тут же опомнившись, восхитилась им: