Дабы поскорее согреться, Пересвет и Гертруда разделись донага, развесив свою мокрую одежду на ветвях ив, а сами уселись рядышком на солнцепеке, глядя на быстрое течение реки, на быстрых маленьких чаек, пролетающих то низко, то высоко над зеленовато-голубой водной гладью, подернутой рябью от дыхания свежего ветра. Пересвет излагал Гертруде свой план дальнейших действий, по которому им следовало двигаться не на восток к Неману, а на север к Куршскому заливу.
– Без лошадей мы не сможем быстро уйти от погони, – молвил Пересвет, жуя травинку, – поэтому нам следует затаиться где-нибудь до поры до времени. Пущай Швайгерд роет носом землю, отыскивая наши следы к востоку от Рудавского замка. Мы же, краса моя, спокойно дойдем до Куршского залива и двинемся на восток вдоль морского берега. В той стороне крестоносцы нас искать не станут. Доберемся до Немана близ его впадения в море, переплывем на другую сторону и окажемся в Жемайтии. А там-то нас ни Швайгерд, ни сам великий магистр уже не достанут!
Замысел Пересвета понравился Гертруде, которая понимала, что ее возлюбленный и без коня ушел бы от погони, сразу двинувшись на восток, а вот ей на такой рывок сил не хватит. Поэтому самое верное для них – это запутать следы и вместо прямого пути к свободе избрать неблизкую окольную дорогу.
Торопясь в путь, Пересвет не стал дожидаться, пока одежда высохнет полностью. Едва отогревшись на солнце, он поднял Гертруду на ноги, велев ей одеваться. Натягивая на себя порты и рубаху, Пересвет спросил у Гертруды, каким образом она прознала про подземный ход. Гертруда ответила, что про это подземелье проболтался все тот же Швайгерд, когда был во хмелю.
– Я просто подслушала пьяную болтовню Швайгерда с его помощником Гаккелем, прислуживая им во время обеда, – сказала Гертруда, расправляя на себе полусырое длинное платье, в которое она влезла с немалым трудом.
– Я-то, глупец, все Богу молился, прося его о помощи, а мне надо было на тебя молиться, лада моя! – промолвил Пересвет, запечатлев на алых устах Гертруды горячий поцелуй.
Понимая, что дозорные на башнях Рудавского замка увидят их, как только они выйдут из зарослей на открытое место, Пересвет и Гертруда сначала довольно долго шли на север вдоль реки, продираясь через ивняк, потом они крались ползком по высокой густой траве к ближайшему холму. Затем двое влюбленных бегом промчались по низменному лугу, скрываясь от часовых на крепостных башнях за гребнем холма. И только оказавшись под кронами деревьев, Пересвет и Гертруда распрямились и облегченно перевели дух. Лес надежно укрывал их от любых посторонних взглядов. Повернувшись спиной к Рудавской крепости, русич и немка, взявшись за руки, двинулись в глубь лесной чащи, наполненной щебетом птиц и густым ароматом сосновой хвои.
Глава третья
Пруссы
Двигаясь все время на север, Пересвет и Гертруда вскоре вышли на лесную опушку, залитую ярко-оранжевым светом заходящего солнца. Их взорам открылась низменная приморская долина, густо поросшая вереском, среди которого блестели в лучах солнца голубые оконца небольших озер. Посреди долины на возвышенности высились каменные стены и башни рыцарского замка, эта крепость явно принадлежала тевтонцам, так как над зубцами стен и на воротной башне плескались на ветру бело-желто-черные тевтонские знамена.
Неподалеку от замка виднелись две небольшие деревеньки, одна была совсем близко от леса, другая лежала на берегу морской бухты.
Пересвет и Гертруда поспешили вновь затеряться в лесу.
– Это Коклаукский замок, – сказала Гертруда, устало переводя дух. – Рядом с ним лежит Коклаукское озеро. Мне доводилось бывать здесь. Если идти дальше вдоль морского побережья все время на восток, то там будут еще два замка крестоносцев, Виттенген и Сольдау.
– Я думаю, вся приморская равнина утыкана крепостями тевтонцев отсюда и до самого Немана, – проговорил Пересвет, поддерживая Гертруду за локоть. – А посему нельзя нам из леса высовываться, чтобы на глаза никому не попасться. Будем пробираться к Неману по лесам и по бездорожью.
– Милый, у нас же нет никакой ествы, а путь до Немана неблизкий, – заметила Гертруда. – Волей-неволей нам придется заходить во встречные деревни, чтобы разжиться едой. У меня есть несколько серебряных монет.
– Даже не думай об этом, милая, – решительно возразил Пересвет. – Немецкие крестьяне мигом донесут крестоносцам, что видели нас, да и пруссы тоже помогать нам не станут, они ведь во всем зависят от немцев. Полагаться нам придется лишь на себя. Еду в лесу добывать станем. Сейчас же конец лета, самая ягодная пора!
Слова Пересвета вскоре подтвердились. Пробираясь через девственный сосновый лес, двое влюбленных набрели на поляну, густо усеянную спелой брусникой. Присев на корточки, они стали с жадностью уплетать ягоды, набирая их в ладонь и отправляя в рот. От этого занятия Пересвета и Гертруду оторвали вечерние сумерки, которые опустились на лес, окутав все вокруг чуткой тишиной, поскольку птицы умолкли, едва солнце скатилось к кромке дальнего горизонта. Пересвет и Гертруда продолжили свой путь по лесной чаще, держа все время на восток, им нужно было подыскать место для ночлега.
Когда совсем стемнело, так что ничего было не видно под ногами и стало трудно ориентироваться, Пересвет и Гертруда наткнулись на упавший ствол древней сосны в три обхвата толщиной. Это рухнувшее дерево пролежало на земле много лет и было покрыто густым слоем мха. Пересвет решил, что лучшей постели для них с Гертрудой в данных условиях не найти. Они взобрались на упавшую сосну, улеглись на мягкий мох, прижавшись друг к другу и укрывшись сверху плащом Пересвета. Бегство из крепости и блуждания по лесу настолько их вымотали, что влюбленные мгновенно заснули, едва их головы коснулись подушки из мха.
Пересвету показалось, что он только-только провалился в сон, как лес вновь наполнился светом нарождающегося нового дня, а его лицо облепили безжалостные комары. Пересвет нехотя приподнялся и стал сердито бить комаров на своем лбу и щеках. Он так сильно хлестал себя по лицу ладонью, что от этих шлепков пробудилась Гертруда.
– Как почивалось, голубка моя? – ласково спросил Пересвет, коснувшись губами румяной щеки немки. – Тебя всю комары искусали, неужели ты ничего не чувствовала?
Пересвет осторожно раздавил пару комаров на лице у Гертруды и утер пальцами маленькие кровавые пятна, оставшиеся на месте раздавленных насекомых.
– У-у, кровопийцы! – сквозь зубы проворчал Пересвет, продолжая бить комаров, кружащихся над ним и Гертрудой.
Гертруда сладко потянулась и, нехотя поднявшись, спустилась с поваленного ствола на землю.