Но издание декрета о безусловном изгнании вслед зa английскими судами и нейтральных – равносильно было лишению Европы морской торговли; это значило остановить экономическую жизнь всех народов и возложить на них тяготы свыше меры их покорности и терпения. Вступая в борьбу с интересами не считающихся с политикой народных масс, Наполеон наталкивается на силу, которая стоит вне его воздействия. Слабые, запуганные правительства подчиняются его требованиям; они унижаются, клянутся, что будут исполнять его волю, но втайне по-прежнему делают угодное Англии. Они обещают все, что угодно, и не держат слова. Они и не в силах сдержать его, ибо никакое государство не даст – да и не может искренно и по доброй воле – дать обещания тиранить своих подданных ради выгод государя чужой страны; оно не захочет сделаться орудием их пытки. Чтобы преодолеть сопротивление народов. Наполеон роковым образом приходит к мысли сокрушить то, что не оказывает ему содействия, т. е. правительства. Он действует путем экспроприации, захватывает провинции, присваивает себе целые королевства; он без устали подвигается вперед, берет без конца, и с лихорадочной, жестокой настойчивостью применяет и истолковывает сообразно своим желаниям закон, систематическое проведение которого он считает потребностью данного момента. Никогда еще так рельефно, как в 1810 г. не выступала основная ошибка, которую сделала революция, поставив интересы Европы в неразрывную связь с интересами Англии и избрав одинаково неприемлемую – как Европой, так и Англией – систему завоеваний, ибо она вынудила Францию идти к победе над Англией путем порабощения Европы. В этом году ярко обнаруживаются неизбежные следствия этой ошибки; они накапливаются с удивительной быстротой и доходят ко крайних пределов; они настолько резки, что бросаются всем в глаза, а, между тем, несмотря на отчуждение в них здравого смысла, они естественны, они логически вытекают из основного положения, До этого года Наполеон придерживался на севере завоеванной еще республикой, границы, которая хотя и была проведена по границе прежней Бельгии, тем не менее, позволяла держать в сфере нашего влияния и Голландию. Теперь же, когда принцип применения блокады вынуждает его к более сильному давлению на стремящуюся уклониться от его требований Голландию, он начинает с того, что сперва доходит до Рейна, но овладевает этой естественной границей древней Галии только для того, чтобы перешагнуть через нее. В погоне за постоянно убегающей от него целью, он тотчас же налагает свою руку на соседние страны, безостановочно идет вдоль побережья и расширяет границы Франции по морскому берегу Германии. В течение семи месяцев он захватывает пространство между Рейном и Балтийским морем и достигает результата, противного основным принципам своей политики приведя на своем пути все к одному знаменателю, подавив всякое сопротивление, возбудив всеобщую ненависть, он доводит свои границы до России, сближается с ней почти до соприкосновения.
Весной Голландия, которой прежде других грозило присоединение, добилась отсрочки. Только пожертвовав своими зарейнскими провинциями, она могла ненадолго продлить свое существование, причем должна была обещать энергичное содействие в борьбе с Англией и согласиться на крайне унизительное подчиненное положение. Король подписал договор, но у него не хватило духу соблюдать его. Отношения сделались натянутыми и испортились до такой степени, что Луи-Наполеон, не смея открыто выступить против своего брата, а, с другой стороны, не желая насиловать своих подданных, сходит со сцены и покидает Голландию. 9 июля Наполеон декретом объявляет о присоединении Голландии, тотчас же окружает ее таможенным кордоном и закрывает в нее доступ англичанам. По поводу упразднения этого многовекового государства он дает другим дворам – и, в частности, России – весьма краткие объяснения. Александр ограничился молчанием. “Он не говорит мне ни слова о Голландии”, – писал Коленкур. Как ни взволновал царя этот грабеж, он не счел нужным протестовать. Интересы России не были в достаточной степени затронуты, да и удар был нанесен слишком далеко от нее.
За Голландией Наполеон натыкается на государства, которые играют не менее важную роль в его политике и в его системе блокады. Восточная Фрисландия, княжества и герцогства нижней Германии, Север Ганновера, ганзейские территории – все это служит, географическим продолжением Нидерландов. Тут тот же характер природы, то же сочетание земли и воды; так же сливаются и борются за существование две стихии. Это все те же низкие, песчаные, стоящие в уровень с морем и доступные со всех сторон берега, где земля дробится на тысячи островков, куда море проникает через глубокие заливы и бесчисленные выемки. Нет страны, более подходящей для деятельности контрабандистов, для разгрузки судов, которым нужно ускользнуть от надзора. В устьях Яда и Везеpa англичане сохранили еще наблюдательные посты и станции. Против устьев Эльбы, на острове Гельгоданте, они устроили укрепленный и неприступный склад товаров, из которого время от времени вывозится излишек на близлежащие берега.
Сделавшись повелителем Голландии, Наполеон считает невозможным терпеть наезды англичан в соседние с его новыми провинциями страны, тем более, что в них уже четыре года стоят его войска. Нужно сказать, что он всегда признавал тесную связь между Голландией и ганзейским побережьем. Незадолго до этого он носился с мыслью продолжить удел брата Луи до Гамбурга и соединить все эти территории под одним скипетром. Он мечтал создать из этих стран крупное королевство Европейских Нидерландов, и, вдвинув его между Германией и морем, которым владела Англия, создать между Англией и Германией нечто вроде буфера. Присоединением немцев к Голландии он рассчитывал закрепить немецкие народы за чуждым им государством и, ослабив таким путем возрождавшиеся в них национальные и патриотические идеи, “оторвать немецкий дух от родной почвы”.[555] Теперь, заняв трон Голландии, думает ли он осуществить этот план за свой счет, намерен ли перенести за Эльбу свою собственную границу? Если он приведет в исполнение и этот смелый план, т. е. захватит и ганзейское побережье, тогда в течение трех месяцев он сократит наполовину отделявшее его от России расстояние и доведет опасения Александра до крайних пределов.
Он медлит еще с выполнением своего плана; он не решает участи ганзейских провинций и на некоторое время откладывает окончательное их присоединение к своей империи. Он даже не прочь наметить около реки Эмс конечную черту своей границы,[556] и заботится только о более строгом выполнении своих декретов на немецком побережье. Он мало-помалу переводит из Эмбена в Любек три дивизии Даву, ставит их в три ряда лицом к берегу, употребляет их для таможенной и полицейской службы, предписывает меры надзора и захвата английских судов и, таким образом, доводит до берегов Балтийского моря воздвигаемые им против вторжения британских произведений преграды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});