Подавляющее большинство вьюдорашей при виде человека выказывали не страх и ненависть, а вполне понятное удивление, любопытство, а то и симпатию. Порой на их мордочках читалось сочувствие, жалость, изредка испуг или сопереживание, и уже совсем редко злость или неприязнь. То есть простой народ не испытывал к чужакам явного неприятия. Оставалось только дождаться конечного участка пути и проследить за реакцией правящей структуры подземного царства.
По понятным причинам молодой колдун не мог ручаться за правильное понимание мимики совершенно незнакомого ему вида разумных, но некоторые долетавшие до него слова очень и очень обнадеживали:
– Красиво он смотрится с мечом!
– Ага! Я тоже такие статуи видел на отвале.
– Еще есть очень похожие барельефы на стенах храма.
– Неужели люди послали к нам своих представителей?
– Может, царь отменит вечную изоляцию?
– Вряд ли, ведь предки могли это сделать давно, но Великое Завещание не зря изменили…
– Конечно! Разве можно общаться с этими уродами, которые только и мечтают, что носить шубы из наших шкур!
– Зря ты так! Зачем им шубы? Наверху Занваль греет.
– Да увидят наши дети свет Занваля!
Последние восклицания-пожелания раздавались довольно часто, из чего можно было сделать вывод, что мечта о выходе на поверхность заложена у вьюдорашей на чисто инстинктивном, подсознательном уровне. И видя человека, который может лицезреть невидимое для них светило, они явно воодушевляются мыслью, что если уж не они, то их дети обязательно полюбуются видом земной поверхности, освещенной дневным светом.
Еще бы только узнать, что такое «вечная изоляция» и кто ее придумал. Похоже, что кто-то из дальних предков этих пещерников перемудрил со скрытностью и чрезмерной ненавистью ко всем остальным видам разумных. А может, были и какие-то другие причины. Жаль, что нет возможности посидеть в местной библиотеке и поискать в исторических свидетельствах подоплеку создавшейся ситуации.
Кремона везли по Утерянному Пути долго, более восьми часов. Уже давно позади осталось то место, до которого молодой колдун смог дотянуться отделенным сознанием накануне, а скрип колес по-прежнему сопровождал повозку. Могло показаться, что скоро появится примерная середина этого древнего сооружения, но вся процессия под прямым углом свернула во вспомогательный тоннель и всего лишь через сотню метров остановилась перед странными выпуклыми железными воротами. Судя по тому, что все сопровождающие работники попадали ниц, пленника привезли в личную резиденцию царя или некое культовое заведение. На ногах остались лишь колдуны-вьюдораши да десяток воинов с посуровевшими от осознания собственной значимости мордами.
Створки ворот стали разъезжаться в стороны лишь после пятиминутного отсутствия организаторов ловушки. Взору предстала округлая впадина и такой же округлый свод – внутри помещение напоминало огромный полый шар метров сорок в диаметре. Но самое первое, что бросалось в глаза, – это точно такая же полупрозрачная глыба застывшей «воды», которая стояла внизу по центру впадины, и в ней довольно четко просматривалась фигура наследницы престола Спегото с воздетыми кверху руками. Видимо, в момент пленения или насильственного окунания в жидкость она всеми силами рвалась к свету и воздуху, да так и оказалась скована неведомыми силами чужого колдовства.
Стояла она спиной к выходу, поэтому не сразу, только скосив взгляд, поняла, что рядом с ней установили точно такой же параллелепипед. Правда, вряд ли принцесса смогла догадаться, кто стал ей товарищем по заточению.
Перед пленниками была еще одна деталь – огромная мягкая кровать на высоких ножках. На ней, подобрав под себя короткие лапы, восседал еще один местный служитель. Он отличался более пестрыми и многочисленными одеждами и отсутствием одного уха, судя по всему отрезанного уже давно. А может, и не отрезанного, а откушенного голодными соплеменниками. Жрец, которому кличка Одноухий подходила больше всего, подождал, пока все воины и работники покинут шарообразное помещение, и только тогда заговорил, громко и отчетливо выговаривая каждое слово:
– Жалкие уроды! Вы явно полезли не в свое дело. А вторжение на территорию независимого государства у нас карается только одним – смертью. Так что в конечной своей участи можете не сомневаться, она уже решена.
Жрец сделал выверенную паузу, шумно вздохнул, как бы показывая некоторое сожаление, и продолжил:
– Теперь о том, почему вы живы до сих пор. А также о том, что вам предстоит сделать, чтобы прожить еще хотя бы несколько дней. Вначале о тебе, человеческая самка…
Было видно, как после этих слов Элиза затряслась в своем заточении от гнева, но наружу не донеслось даже мычания.
А Одноухий продолжал также громко и размеренно:
– Тебе не повезло уже давно, много месяцев назад. Тебя угораздило попасть под выбросы секреций пещерной матки, которую нерадивые Погонщики не успели вывезти с отчужденных территорий. Для нас подобное весьма болезненно, но и только. А вот человек со временем проходит инкубационный период и начинает превращаться в совершенно иное существо. Существо страшное и опасное не только для нас, вьюдорашей, но и вообще для всего живого на планете. Одно из древних и не совсем понятных слов, которые существуют для обозначения этого процесса, – мутация. В процессе этой восьмидневной мутации человек превращается в жуткое огромное существо, которое может расплавлять скалы, крушить любые преграды, видеть все живое на значительную глубину в толще недр и затаптывает или съедает все, что растет и шевелится. При этом никакая магия на монстра не действует.
«Ну вот, – озабоченно воскликнул про себя Невменяемый. – Еще одно создание, которое может обладать Заливным Щитом! Да как же с этой напастью бороться?!»
– У нас есть сведения, что с мутировавшим чудовищем может справиться только другое чудовище, которое наши древние предки специально для этого и создали. Называется оно Невидимый Сторож. Но где этот Сторож находится и существует ли в реальности, нам неведомо.
«Я его собственными руками уничтожил! – с опозданием пожалел Кремон. – А ведь он питался себе рыбкой и никого не трогал. Ждал такого вот редкого случая… Но неужели Элиза и в самом деле может так измениться?»
Жрецу раздумья пленника были неведомы. Он сообщал очевидные для него истины:
– Есть и еще способы уничтожения мутирующего чудовища. Его можно и надобно уничтожать еще во время инкубационного периода или после первых же основных преобразований. Что мы и попытались сделать, устроив лавину в горном ущелье. Наши военные были уверены, что самка погибла и угрозы больше не существует. Увы, ошибка их уверенности – передо мной. Но теперь все будет контролироваться как надо. Мы решили испытать еще одно древнее средство, прекращающее мутацию. Вдруг этот метод нам когда-нибудь пригодится… Так вот, заключается он в том, что попавшего под выброс секреций надо подвергнуть сексуальному насилию в первую же минуту каждой инициации превращения в монстра. Естественно, что наши сограждане до такого скотоложства опуститься не могут, поэтому мы решили доставить сюда человеческого самца и наградить его этим мерзостным удовольствием перед казнью. Ты, самец, поживешь, а мы понаблюдаем за экспериментом. Ха-ха! – Представив эту картину, жрец повеселел и захихикал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});