— Да, — опомнился Маркиз, сбрасывая неуместную созерцательность, — кто такой кракер?
— Ты же уже догадался. Специалист по взлому и обезвреживанию ловушек, — мягко сказал Эшери, — судя по тому, как быстро Катиаш вскрыл сейф — очень высокого класса.
— Ночной Брат?
— Я этого не говорил, но похоже на то. Во всяком случае, тайный язык знаков "братства" он понимает как имперский.
Маркиз тихо выругался. Немного помолчал.
— И что я должен с этим делать? — вопросил он, наконец, кого-то… Возможно, землю под ногами. Смотрел он как раз на нее и весьма недобро.
— Ну… начни с того что это, возможно, не твое дело. И он, и Тамире — уже большие ребята и в состоянии сами справится со своей жизнью. Пригляди… издалека и деликатно. Будет нужна помощь — помоги. Но никогда и ни за кого не решай, как ему жить, каким богам молиться и что считать честью, а что — бесчестьем. Это… не работает. В большинстве случаев.
— Она — моя мать и я за нее отвечаю, — угрюмо сообщил парень, — я не хочу, чтобы она рисковала.
— Не хоти, — с грустной улыбкой разрешил Эшери, — это нормально. Никто не хочет. Только не мешай. Она нашла свое счастье. Трудное и страшное, но, похоже, именно такое она и искала всю жизнь. Тамире подарила тебе двадцать лет — позволь ей распорядиться остатком так, как она хочет. Это меньшее, что ты можешь для нее сделать.
— А если…
— Да мы все ходим под этим "если". Каждое мгновение. Мы на войне, ты помнишь об этом?
Парень стоял, широко расставив ноги и опустив упрямые глаза. Кот говорил умные и правильные вещи, но они не находили отклика в сердце, словно ломились в крепко запертую дверь.
— Я не хочу оставаться здесь без нее… — произнес он, наконец. Мучительно стыдясь своих чувств, которые считал недостойными взрослого человека, мужчины.
Эшери кивнул.
— Не хоти. Не хотеть можно… У тебя хорошая семья. Многие позавидуют.
— Я боюсь за нее. И за тебя… За тебя я тоже боюсь. Если б ты только знал, как я глупо и ненормально сильно боюсь за тебя, Эшери…
Маркиз сказал это, глядя в сторону. Ему было невыносимо стыдно и страшно, и он скорее бы умер, чем в этот миг посмотрел на своего сеньора и друга. Рассмейся Кот, Маркиз бы понял и не осудил. Скорее, он не понимал себя: воин, а распустил сопли, как девица.
— Бойся. Это не противозаконно. Даже храм не осуждает. Страх — это цена любви. Высокая, но все стоящее в этом мире стоит не дешево.
Кот протянул руку и взъерошил парню светлые, короткие волосы:
Когда я грань миров перешагну
И поражусь как тот, иной — прекрасен,
Смотри мне в след, но не спеши во тьму.
Живи. Я очень долго ждать согласен…
Маркиз вскинул голову. Серые глаза встретились с зелеными и парень почувствовал, что у него горят уши… Да что там, все лицо горело. И шея. Это ведь было почти признание. Или без "почти"? Парень охотно отдал бы правую руку за гарантию, что больше никто этого не слышал.
А Эшери смотрел безмятежно и улыбался так же тепло. И не мелькнуло в бутылочных глазах даже тени беспокойства. Словно для Кота это было… нормально. Вот так, спокойно, признаться другому человеку, что тот ему дорог. Что чувство взаимно. Что страх — один на двоих. Вот так взять — и показать свою уязвимость…
— Небо, — в шоке подумал Маркиз, — Пожалуйста, позволь мне умереть за Эшери Монтреза!
… Капли в клепсидре бежали очень быстро. Слишком быстро. Когда сработала первая сигналка, бойцы без спешки заткнули и отложили фляги, поднялись и бесшумно отступили под защиту больших валунов.
— Показались разведчики, — тихо бросил невысокий паренек, выросший словно ниоткуда. Кот кивнул.
— Тебя не засекли?
— Обижаете, Ваша Светлость? — Черные глаза блестели азартом.
— Перестраховываюсь. На всякий случай.
— Воины хорошие, пустынники. Они что-то чуют. Но луноликий гонит их вперед. Дурная кровь…
— А у него есть выход? — хмыкнул Маркиз.
— А он его искал? — двинул бровью Эшери.
Вторая сигналка оборвала бесполезный диалог. Веревка на земле была разложена заранее, и камни напитаны силой. И все было давно готово, даже бесполезные сомнения отброшены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Все активировали щиты, — скомандовал Эшери и быстро, легко, словно пальцы его танцевали — тронул камни, один за другим, в строгой последовательности, пробуждая силу.
Заклинание было самым простым, из разряда бытовых: "Стань целым". Правда, сил туда было вбухано — не меряно!
Горы вздрогнули. По щиту, который Кот выставил на автомате, застучали камешки, потом — камни, потом — булыжники. Монтрез даже не повернулся, чтобы взглянуть летящую с горы смерть. Земля качалась под ногами, горы трясло.
Маркиз не выдержал — и обернулся назад. И тоже вздрогнул. Два пика, когда-то бывшие частью одной вершины натужно, с грохотом, медленно — но неумолимо двигались навстречу друг другу, стремясь снова стать одним… а за ними смыкалось и все ущелье.
Но долго любоваться не пришлось: пылевое облако закрыло обзор, поднявшись до небес, а грохот стоял такой, что себя не услышишь, ори — не ори. Маркизу стало не по себе. Он плюнул на статус командира, самолюбие и прочие "само", улегся на землю носом вниз и закрыл уши руками. Так и пролежал, пока земля не перестала вздрагивать.
В себя парень пришел от простого, прозаического звука — со стуком сложился купол. Подняв голову и осторожно осмотревшись, Маркиз обнаружил, что пыль почти осела, в воздухе стоит непривычный запах сырой земли, а горный пейзаж необратимо поменялся.
Седла Дракона больше не существовало. Одно из красивейших ущелий Гуадлаахе, похоже, тоже исчезло и лица земли. А вместе с ним приказала долго жить и армия луноликого, принца Трауша, второго наследника фиольского престола… вместе с ним самим.
— Надо бы пойти, глянуть, — в сомнении протянул парень-разведчик, — но "зачищать", похоже, некого.
— Хотите сказать, мы одним ударом угробили десять тысяч человек? — Маркиз помотал головой: в ушах еще стоял грохот, а в волосах застрял песок.
— Ты все еще считаешь убитых врагов? — удивился Эшери, — Завязывай с этой дурью, а?
— А ты после какого бросил? — внезапно заинтересовался Маркиз.
— У тебя этот предел давно позади, — Кот подарил вассалу понимающую усмешку и аккуратно, прощупывая землю под ногами короткими импульсами, двинулся вниз, к месту эпичной катастрофы.
— А ты, — Маркиз повернулся к разведчику.
— А я и не начинал. Когда я научился считать до дюжины, их уже было больше, так что — смысл?
Пройти к ущелью оказалось задачей для титанов — дорогу перегораживали камни размером от головы лошади до небольшого дома. Разве — левитировать. Баллисты, кажется, тащили зря.
— Ручей жалко, — заметил один из бойцов, — красивый был.
— Ничего, — отозвался второй, — вода дырочку найдет.
Перешучиваясь, они собирали вещи, по привычке пряча следы стоянки. Эшери не стал их одергивать. Привычка полезная, а по горам еще бродит полно бритого народу, который придется ловить и в индивидуальном порядке объяснять, что война закончилась.
— Так что… победа? — неуверенно спросил Маркиз.
Эшери снова потянулся к его вихрам. Молодой командир отпрянул, но рот уже сам расползался в широкой улыбке.
— Теперь за дело возьмутся дипломаты, а мы свою задачу выполнили, — Кот посмотрел на ошалевших бойцов своими редкими светло-зелеными глазами, а потом вдруг сдернул с головы косынку — солнце сверкнуло на золотых волосах так, что глазам сделалось больно… И взмахнул ей, как знаменем, с ликующим криком: "Ния Меори!!!"
— Ния Меори!!! — такой же ликующий, дружный вопль заставил горы еще раз качнутся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что такое "ния меори"? — вполголоса спросил Маркиз, когда все, наконец, успокоились и по кругу снова пошли фляги, теперь уже не с водой.
— Победа, — светло улыбнулся Эшери.
— На каком языке?
— А ты не догадался? Эх ты, командир! Учить тебя еще и учить…