- Тебе правда есть куда сейчас идти?
- Да, есть. - Он подумал, что сегодня придется свалиться на голову Гурскому, а там будет видно.
- Ты идешь ночевать к женщине? - спросила Ксения понимающе-печальным голосом.
- Допустим, что так.
- Я уже думала об этом, - все так же печально-понимающе сказала Ксения.
- Да, извини, пожалуйста. - Он зашел в кабинет, взял со стола лежавшую там тетрадь дневника, в которой после долгого перерыва собирался, вернувшись с вокзала, сделать первую запись, и, подумав о Гурском, нашарил в ящике запихнутые туда, про запас, пол-литра водки. Сунув и то и другое в карманы шинели, покосился на папиросы, но не взял их - решил выдержать характер. Когда он снова вышел в переднюю, Ксения стояла в прежней позе, прислонясь к стене, скрестив руки на груди.
- Ну что ж, до свиданья.
- До свиданья, - глядя в потолок, чуть слышно сказала она.
Когда он захлопывал дверь снаружи, ему показалось, что она там за дверью заплакала.
11
В прихожей огромной барской, а теперь уже четверть века коммунальной квартиры, где жил Гурский, Лопатина встретила Берта Борисовна.
- Его еще нет! Он уже два раза звонил, что идет, - и все не идет. Идите, идите, я дам вам чаю. - Говоря все это, она шла впереди Лопатина подрагивающей, но все еще быстрой походкой до хорошо знакомому ему, широкому, похожему на крытый рывок, коридору, с обеих сторон заставленному столами, столиками, шкафчиками, этажерками, велосипедами, лыжами, сундуками, ножными швейными машинками, - всем, что не помещалось в комнатах.
- Как вы проводили свою Ниночку? Как она, бедная девочка, поехала? Хорошие ли с ней люди? Вагон, наверное, грязный, да? Хорошо, что это лето, а не зима, верно? - не давая Лопатину возможности ответить, спрашивала Берта Борисовна, посадив его за стол и заваривая чай. - Я бы сто раз умерла, если бы у меня была дочь, а не сын. Почему вы так спокойно сидите? Я бы все время, пока она едет туда, каждую минуту вскакивала. - Она первая рассмеялась над собственными словами и была довольна, что Лопатин тоже рассмеялся. - А зачем я спрашиваю, хорошие ли люди поехали с вашей Ниночкой? И почему с ней должны ехать плохие люди? Я когда ехала сюда из эвакуации, со мною ехали все такие хорошие люди, особенно одна женщина, что я скучала по ней в Москве, пока она не пришла. А теперь она ходит к нам так часто, что Боря уже сердится!
- Молодая?
- По-моему, молодая, но он говорит, что нет. Мужчины почему-то всегда хотят, чтоб женщины были гораздо моложе, чем они сами. Вы не замечали этого?
- Замечал, - улыбнулся Лопатин, - но у меня это уже два раза плохо кончилось.
- А вы попробуйте в третий. Или вы уже не хотите? - говоря все это, она налила чай Лопатину и наконец присела сама.
- А себе? - Лопатин кивнул на ее пустую чашку.
- Я буду ждать Борю. Меня немножко беспокоит, что он позвонил и сказал приготовить ему три пары чистых носков и огладить носовые платки, трусы и майку. Как будто все это лежит нестираное и неглаженое! Когда мы жили в эвакуации Барнауле с Бориным папой, мы тоже беспокоились. Но вы знаете, это легче, когда вы беспокоитесь сразу двое и все время говорите друг другу пожалуйста, не беспокойся! Глупо так думать, но мне почему-то казалось, что вот я приехала сюда, и он уже больше никуда не поедет.
- Ничего не поделаешь, вам придется привыкнуть к его отъездам, - сказал Лопатин. - Его не любит отпускать редактор, потому что он нужен здесь, но думаю, что он еще несколько раз до конца войны поставит на своем и съездит на фронт. Не знаю, что бы я ответил, окажись на вашем месте моя покойная мать, но, наверно, в таких случаях лучше говорить правду.
- Если бы Боря узнал, что я заговорила об этом с вами, он бы очень рассердился на меня! Но я вас не боюсь, а его боюсь.
- Я тоже, - улыбнулся Лопатин.
Она рассмеялась и потрогала чайник - не остыла ли заварка. Что бы она ни делала и что бы ни говорила, ею все равно владела мысль о сыне: через сколько минут он придет и что ей скажет про эти три пары носков, белье и платки, которые так срочно понадобились, что он позвонил про них по телефону.
- Остывший чай он не любит, - сказала она. - Очень горячий тоже не любит...
- А вы и рады, что он капризничает?
- Что он немножко капризный, вы правы. Но он очень заботливый.
- Это я знаю по себе, - сказал Лопатин и увидел Гурского, стоявшего в дверях за спиной матери. Он был в военной форме, которую держал не дома, а в редакции и надевал, только когда ездил на фронт. Но на этот раз неожиданно для Лопатина, привыкшего видеть его в гимнастерке без знаков различия, на плечах у него были полевые погоны с капитанскими звездочками.
- П-по-моему, вы меня хвалили. Можете п-продолжать.
- Хватит и того, что успел услышать, - сказал Лопатин. - Поздравляю с капитанским званием. Все-таки не выкрутился, забрил тебя редактор, дал четыре звездочки!
- Лучше бы он вст-тавил мне другие глаза, вместо моих минус п-пять! В последний раз в Рум-мынии, увидев меня без знаков различия, один наш бдительный подп-полковник хотел захватить меня в п-плен. И ред-дактор, рассвирепев, обещал превратить меня в кап-питана. Результат п-перед вами.
- Чай будешь пить? - спросила мать у Гурского.
- Поскольку все остальное мы п-прикончили за обедом, прядется пить чай. Став кап-питаном, я п-попытался под это дело выставить редактора на сто грамм коньяку, который, по моим сведениям, у него имеется, но он объяснил мне, что его коньяк д-достоит до моего возвращения.
Лопатин ожидал, что Берта Борисовна спросит сына, куда он собрался, но она не спросила и стала наливать чай.
- Куда и на сколько едешь? - спросил вместо нее Лопатин.
- Пока п-предписание на неделю, место назначения - Ленинград, средство п-передвижения - довоенное, поезд "Красная стрела", отходящий, - Гурский взглянул на часы, - через пятьдесят две минуты. Известный тебе мастер фотоэт-тюдов на фронтовые темы, Виктор Брагин, находится внизу в "виллисе". Завезет меня на вокзал, а сам будет жать до Ленинграда своим ходом.
- Почему ты не пригласил его выпить чаю? - спросила у Гурского мать.
- П-приглашал, но, узнав, что у нас с тобой, кроме од-деколона, который я уп-потребляю только по п-прямому назначению, других спиртных напитков нет, он предпочел не тратить времени зря. П-пожалуйста, мама, собери мне тот маленький чемоданчик, с которым я приезжал к тебе в Барнаул. И кроме того, что я уже п-просил, положи ботинки, костюм, сорочку и галстук. Я схожу там, в Ленинграде, в т-театр. Я мог бы, конечно, уложить чемодан сам, но хочу доставить тебе уд-довольствие! - Он повернулся к Лопатину: - Не ожидал тебя здесь увидеть. Но все понял. П-прибыла твоя бывшая супруга, не так ли?
- Понял правильно, - сказал Лопатин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});