— Я торгую только уникальными вещами, — хвастает господин Гобе, — и подделок не найдете у меня в магазине, хотя такие магазинчики есть у нас... для тех, кто победнее и кому подлинник не по карману. К наиболее редким и ценным вещам, вазам, украшениям, посуде я прилагаю акт экспертизы, подтверждающий происхождение вещи, с указанием века и культуры. Экспертиза выполняется порой очень авторитетными специалистами-археологами, естественно, не бесплатно... (Обратите внимание, читатель, на эту последнюю фразу, — мы еще вернемся к «научной экспертизе» археологических сокровищ.)
Г-н Гобе, правда, не приоткрыл многие тайны своей профессии, о которых мы намерены рассказать далее. Например, о том, что швейцарские антикварные дельцы никогда не назовут вам место, где найдена та или иная вещь, человека, который ее ему доставил. По обоюдному соглашению они предпочитают молчать, когда не в меру любознательные сотрудники Интерпола пытаются пополнить свою историческую эрудицию, разглядывая золотой перстень Клеопатры или ночной горшок римского патриция, сделанный из золота. Впрочем, это еще раз подтверждает известную истину: бизнес — всегда дело темное и не любит огласки.
Антикварный бизнес... Это странное на первый взгляд ремесло, как мы уже отмечали, существовало всегда; были годы, когда оно затихало (мир увлекался «чистым модерном»), а затем возрождалось снова. Сегодняшний «антикварный бум» начался более десяти лет тому назад и был вызван целым рядом археологических открытий в Старом и Новом Свете. На интересе к археологии, истории, на сенсационности загадок древнего мира сыграли дельцы. Предметы старины, которые когда-то интересовали лишь узкую группу ценителей, сегодня стали товаром широкого потребления. Крупные универсальные магазины Брюсселя, Парижа, Лондона, Рима, Нью-Йорка создали у себя антикварные отделы. Но «антикварная индустрия» очень специфична по своему исходному «сырью». Машина времени, чтобы оптом вывозить древности в XX век, не создана, и страсть к старине переросла в агрессию, в открытый грабеж сокровищ.
...Две с половиной тысячи лет тому назад в этих местах, только чуть севернее, на территории современной Австрии, существовало небольшое, но известнее всему миру процветающее местечко Гальштат, давшее название целой археологической культуре. Жители Гальштата всего-навсего торговали... солью, самым редким и желанным товаром доисторического экспорта-импорта, и их богатству мог бы позавидовать легендарный Крез. В погребениях гальштатских «солевладельцев» было найдено огромное количество ценных предметов, буквально как в антикварных лавках Швейцарии наших дней, собранных со всего света. Здесь были: закаленная испанская бронза, «булат древности», египетские стеклянные браслеты и бусы, изящная африканская резьба по слоновой кости, балтийский янтарь, этрусские золотые и серебряные украшения, средиземноморские и индийские раковины, аравийские кованые и накладные изделия из серебра — в общем, все то, что мог производить любопытного и модного тогдашний «цивилизованный мир». Соль очень ценилась в древности... Маленькое поселение на краю света приобрело международное значение, стало интернациональным, если смотреть на него с учетом археологических находок.
Мы позволили здесь небольшой исторический экскурс не потому, что хотели сказать, будто все богатства гальштатских «солепромышленников» осели в антикварных лавках Швейцарии (действительно, там их можно встретить), а потому что хотели провести параллель между Гальштатом тех лет и Швейцарией наших дней. Почему сегодня Швейцария считается одной из первых стран в антикварном бизнесе?
Удобное географическое положение — близость к древним центрам цивилизации: Греции, Риму, южному Средиземноморью; статус «открытой страны»; удобные пути сообщения — десятки авиалиний и железных дорог; наплыв состоятельных туристов, к тому же еще охваченных благородной страстью к «седой старине»; труднопроходимые, но с точки зрения контрабандистов, наоборот, легкопроходимые границы; ну и, что ли, «антикварные традиции» сделали Швейцарию международным центром в торговле редкими, а порой и уникальными произведениями культуры и искусства всех времен и народов. Это хорошо знает специальный отдел Интерпола (официальное название его — Международная организация криминальной полиции; штаб-квартира Интерпола находится в Сент-Клу, близ Парижа), занимающийся розысками похищенных сокровищ. Если ограблен какой-либо музей мира, богатое частное собрание или же из рук пограничников и таможенников выскользнули ловкие контрабандисты, по сведениям полиции проявлявшие нездоровый интерес к «археологии», по совету сотрудников Интерпола за теми или иными антикварными магазинами Женевы, Цюриха, Базеля, Берна или Лозанны сразу же устанавливается неусыпная слежка швейцарской полиции. Иногда это приносит плоды... В большинстве же случаев швейцарские антиквары разводят руками: «Нет, не видели... Не было... Что вы, как можно?!»
У антикварного бизнеса солидные клиенты!
Известный итальянский искусствовед Аннабелла Росси несколько лет назад посетила нью-йоркские музеи «Метрополитен» и другие. Среди экспонатов она вдруг обнаружила произведения итальянских мастеров. Увидев ее недоумение, американский коллега объяснил синьоре Росси:
— Видите ли, произведения искусства всегда скапливались там, где деньги. А у нас деньги были всегда... Что вам еще сказать? Видимо, так было и так будет. Взгляните хотя бы на эту уникальную диадему, — продолжал словоохотливый бакалавр изящных искусств. — На ней написано: «Фонд Роджера, 1959 год». Что это значит? То, что она была куплена за деньги из частного фонда. Кем и у кого? О, на этот вопрос ответить трудно...
Кто же эти люди и где они работают на «антикварную лихорадку», на женевских, лондонских, парижских, амстердамских, нью-йоркских и прочих «любителей древностей»? Об этом рассказала в журнале «Сьянс э вуаяж» французская журналистка Клод Малуа.
ТРУДНАЯ ЖИЗНЬ УАКЕРО
...Он даже симпатичен, этот человек, избравший своей профессией столь экзотическое и опасное ремесло кладоискателя, «грабителя могил». Подвижное, загорелое лицо покрыто густой сетью морщин («Солнце. Проклятое солнце!» — улыбается он), голубые с прищуром глаза. Его имя Робер Вернье. Чувствовалось, этот человек с дипломом археолога, полученным в университете в Дордоне, совсем недавно вернулся в Париж.
— Что вы делаете в Париже?
— Продаю то, что я там нашел. Мои покупатели — это спекулянты, прежде всего антиквары. Я их знаю, они — меня.