После августовской революции 1991 года идея социализма, хотя бы и самого демократического, окончательно потеряла кредит доверия в российских правительственных кругах. Широкую популярность получили идеи классического либерализма, отрицавшего право государства на малейшее вмешательство в экономические процессы. Вместе с тем идеологи новой власти были убежденными «демократами». Возможность ограничения политических свобод они решительно отвергали, несмотря на то, что сочетание политической демократии с экономической свободой чревато коллизиями, с которыми в той или иной степени сталкиваются все бедные страны при проведении рыночных реформ.
Российские власти, увлекшиеся дележом союзного наследства и выморочного имущества КПСС, медлили с проведением реформ, что вызывало нарастающее недовольство в стране. Программу преобразований президент обнародовал только в конце октября на второй сессии V съезда народных депутатов РСФСР.
План включал три блока мероприятий: либерализацию, финансовую стабилизацию и приватизацию. Прежде всего единовременное введение свободных цен должно было ликвидировать товарный дефицит, определить рыночную стоимость товаров, сделав деньги универсальным средством платежей, запустить механизм рыночной конкуренции, заставить производителей бороться за деньги покупателя.
Финансовая стабилизация должна была остановить инфляцию и привести к созданию устойчивой национальной валюты. Затем должна была начаться приватизация жилья и государственной собственности. Президент честно предупредил: «хуже будет всем», но рассчитывал на быстрый успех, обещая уже через полгода «снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года — стабилизацию экономики, постепенное улучшение жизни людей».
Программа реформ была разработана молодыми учеными-экономистами. Им же поручено было и проводить ее в жизнь. 6 ноября Борис Ельцин сформировал новое правительство совершенно необычного состава. Исполняющим обязанности председателя правительства президент, получивший дополнительные полномочия для проведения экономических реформ, назначил самого себя. Первым заместителем председателя и фактическим главой кабинета стал лидер «Демократической России» Геннадий Бурбулис, заместителями председателя правительства по экономической и социальной политике были назначены, соответственно, Егор Гайдар и Александр Шохин, Анатолий Чубайс также в ранге заместителя председателя правительства был поставлен во главе Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом.
Душой и идейным лидером правительства был Егор Гайдар. Тридцатипятилетний экономист-теоретик выступал решительным сторонником быстрых и радикальных перемен. Достаточно было, по его мнению, запустить рыночные механизмы, а «железная рука рынка» уже сама должна была не только привести к изобилию потребительских товаров, но и к структурным преобразованиям в народном хозяйстве, перекошенном в сторону военно-промышленного комплекса. Ускоренная приватизация, создание массы собственников, должна была решить не только экономические, но и политические задачи, обеспечив гарантии демократического развития страны. «Если собственность раздроблена между множеством владельцев, — утверждал Анатолий Чубайс в сентябре 1992 года, — ни один из них не имеет исключительного права и физической возможности командовать остальными… Это просто невозможно сделать: вся власть частного собственника над остальными людьми заключается в том, что он может (или не может) предложить потребителям лучшие условия, чем его конкуренты. В этом смысле рыночная экономика — это гарантия не только эффективного использования средств, ресурсов, основных фондов и так далее, но также и гарантия свободы общества и независимости граждан».
Реализация этой программы была, однако, серьезно осложнена политической борьбой, и результаты реформ оказались совершенно не теми, к каким стремились ученые-экономисты. Предполагай! что в результате либерализации цены вырастут приблизительно в три раза. Исходя из этого предположения, было предусмотрено повышение на 70 % заработной платы для работников бюджетной сферы, пенсий, стипендий и т. п. Разрыв в уровне заработков и цен хотя и был бы в таком случае довольно значительным, но не катастрофическим, и временное падение жизненного уровня воспринималось бы как естественная плата за расставание с «административно-командной системой». Однако цены, вопреки расчетам, немедленно подскочили в 10–12 раз, а к концу года — в 26 раз, и большинство населения оказалось за чертой бедности. Стремительная инфляция обесценила вклады в Сбербанке, которые правительство не в состоянии было индексировать, отчего пострадали прежде всего старики-пенсионеры, долгие годы копившие «про черный день».
Верховный совет потребовал значительно увеличить расходы на ликвидацию «зазора» между ценами и доходами населения. Эта мера ставила крест на попытках правительства сверстать бездефицитный бюджет, без чего немыслима финансовая стабилизация, и угрожала срывом всей программы реформ. Это первое наступление Гайдару удалось отбить, сославшись на то, что увеличение бюджетного дефицита приведет к разрыву отношений с Международным валютным фондом, займы которого были оговорены жесткими условиями. А без займов МВФ страна уже через месяц оставалась без продовольствия.
В феврале правительство выступило с меморандумом об экономической политике на 1992 год. Предполагалось уже в марте освободить цены на энергоносители, снизить субсидии предприятиям и ликвидировать бюджетный дефицит. Либерализация цен на энергоносители и исчезновение дешевых правительственных кредитов ставили перед угрозой банкротства большинство промышленных и сельскохозяйственных предприятий.
Эта перспектива привела к изменению расстановки сил в парламенте. Прежнее большинство, сплотившееся ради борьбы за независимость от ретроградного союзного центра, распалось. Новые проблемы провели новые разграничительные линии. Гайдаровскую шокотерапию поддерживали около четверти депутатов съезда, половина выступала решительно против, четверть колебалась.
Борис Ельцин бросил весь свой огромный авторитет на поддержку гайдаровского курса. Конфликт парламента с правительством стал конфликтом с президентом. Против реформ и с резкой критикой политики президента выступил вице-президент Александр Руцкой. Его выступление 8 февраля на заседании Конгресса гражданских и патриотических сил стало сенсацией. Недавний лидер «Коммунистов за демократию» резко критиковал правительство с державно-националистических позиций.
Новая расстановка сил вполне обнаружилась в апреле на VI съезде народных депутатов. Съезд признал «ход экономической реформы неудовлетворительным в области социальной защиты граждан, инвестиционной, промышленной и аграрной политики, комплексности проводимых мероприятий».
В соответствии с буквой советской Конституции 1977 года Советы! были органами неразделимой власти, совмещали законодательные и контрольно-распорядительные полномочия. Система кое-как функционировала только благодаря тому, что власть советов была фикцией, а сами Советы — лишь ширмой для партийного руководства. Съезд решил воплотить букву Конституции в жизнь. Результаты оказались катастрофическими. Первым делом съезд наделил себя правом вносить поправки в Конституцию и принялся перекраивать основной закон из соображений сиюминутной «политической целесообразности».
Благодаря контролю над Центральным банком Верховный совет получал могущественный рычаг воздействия на экономическую политику и уже летом 1992 года сделал ход, едва не сорвавший реформы вовсе и, во всяком случае, сообщивший им затяжной характер.
Предприятия, получив свободу, стали поднимать до небес цены на свою продукцию. Каждое повышение в одной отрасли влекло повышение цен в смежных отраслях, и далее по цепочке то же самое делали поставщики сырья, энергоносителей — возникал порочный круг.
Предприятия утрачивали возможность расплачиваться с поставщиками, платить зарплату работникам и налоги казне.
Формально следовало банкротить нерентабельные предприятия. Но в условиях непрозрачной экономики неплатежеспособными оказывались даже заведомо высокоприбыльные нефтедобывающие предприятия. 28 июля председатель Центрального банка Виктор Геращенко распорядился предоставить дешевые кредиты государственным предприятиям для проведения взаимозачетов, чтобы разрубить узел неплатежей. Масса ничем не обеспеченных денег прилила в хозяйство. Промышленность была спасена от краха, а масса работников от безработицы. Верховный совет предпочел гиперинфляцию социальным осложнениям. Но программа «шокотерапии» была практически сорвана.