Читать интересную книгу Яковлев А. Сумерки - Неизвестно

1991 года сообщает о съезде «Союза» — сталинистской ор­ганизации из представителей военных, спецслужб, ВПК, фундаменталистов из партаппарата. Этот съезд потребовал введения чрезвычайного положения в стране, сформулиро­вав его задачи следующим образом:

«Контроль за работой прессы и ходом приватизации, за­прет на митинги и демонстрации, приостановление де­ятельности всех политических партий, перевод транспор­та, связи и некоторых других отраслей на режим военного положения. Если существующее правительство не способно остановить надвигающийся кризис, то «Союз» как ведущая междепутатская группа совместно с поддерживающими его движениями готовы взять на себя всю полноту ответствен­ности за реализацию мер чрезвычайного положения».

Судя по характеру обильно распространяемых на съезде изданий, «Союзу» была обеспечена твердая поддержка со стороны организаций откровенно шовинистического и анти­семитского толка. Демократы же именовались не иначе, как «коричневые», «фашисты» и т. д. Сообщалось, что «старший советник президента Яковлев получает инструкции в амери­канском посольстве».

Как видно, на политическом столе открыто появилась яс­но сформулированная программа государственного перево­рота, введения чрезвычайного положения, которая и была осуществлена в августе 1991 года. Никакой реакции на эту программу со стороны высшей власти не последовало. В эти же дни я написал Горбачеву письмо о надвигающемся мяте­же. Оно опубликовано в этой книге. И тоже было проигно­рировано.

Приведу еще несколько примеров, прямо или косвенно относящихся к подготовке к мятежу.

«Средства массовой информации обрушивают на совет­ского читателя поток инсинуаций о том, что сионизм — это безобидное стремление евреев собраться под одну крышу. Начало этой пропагандистской «утки» положил не кто иной, как бывший член Политбюро ЦК КПСС, член Президентско­го совета А. Н. Яковлев» (газета «Советский моряк», Ленин­град, 1991, 2 февраля).

Известному мракобесному журналу «Наш современник» особенно ненавистно «новое мышление». Оно, дескать, при­думано «пятой колонной» в СССР и является «политической декларацией о капитуляции нашей страны на американских условиях». Изрядно в журнале Куняева достается Горбачеву. Но Горбачев, по их мнению, «имя собирательное». Его поли­тика — это труд «тайных советников вождя», которые, в свою очередь, «десятилетиями кормились интеллектуальны­ми отходами западной, преимущественно американской кух­ни». Кого же журнал зачислил в лидеры «антинародной группы»? Это: «А. Яковлев, Ф. Бурлацкий, Г. Арбатов — имя им легион... По сути — это американские гауляйтеры».

Журнал цитирует некоего писателя Наумова, который, мол, с горечью восклицал: «Каким же фарисейством надо об­ладать, чтобы выдавать победы Соединенных Штатов над на­ми за наши победы? Чьи это — «наши»? Хмуроватого космо­полита Яковлева, лучезарного министра Шеварднадзе, го- ре-академика Арбатова и иже с ними? Если это так, то похоже на правду, поскольку все «иже с ними» — это разру­шители нашего Отечества, это люди, которые стараются ра­зоружить нас, разрушить нашу армию».

Известный «борец за всеобщую трезвость» профессор Уг­лов заявил корреспонденту «Комсомольской правды» сле­дующее: «Я всю жизнь боролся с пьянством, но мафия — на­верху это Александр Яковлев, дающий народу указания пить, — извратила Указ о борьбе с пьянством и алкоголиз­мом... Один Егор Кузьмич Лигачев остается принципиаль­ным борцом с пьянством».

Когда Горбачев уничтожил Президентский совет, депута­та Петрушенко спросили:

— Вас удовлетворяют изменения в окружении Горбачева?

Ответ: «Горбачев назначил в Совет безопасности Яковле­ва. Мы сделаем все, чтобы помешать этому кремлевскому молчуну входить туда. Все, что происходит сейчас в прессе, это его вина... А вы знаете, что «Московские новости» фи­нансируются из фондов, связанных с американскими спец­службами ?»

В Совет безопасности я не назначался, однако не в этом дело. Все, вместе взятое, — и охлаждение отношений с Гор­бачевым, и продолжающаяся травля, и наступившее без­делье, когда работу себе придумываешь сам, и бесконечные вопросы моих друзей — что случилось? — все это подталки­вало меня к мысли об уходе в отставку.

Но перед этим я все же решил написать письмо Горбачеву и изложить все, что я думаю об обстановке и о кампании в отношении меня, которая нисколько не утихла даже после моего ухода из руководства КПСС. Одним словом, «меня достали», и в этом надо признаться честно. Письмо мое — скорее исповедь, а не жалоба, а точнее — и то и другое. Оно было написано в мае 1991 года. В нем я писал о своих чувст­вах, привел в этом контексте многочисленные документаль­ные свидетельства. Говорил о том, что в стране складывается политическая и идеологическая платформа реванша, причем не только по реставрации прежних порядков, но содержа­щая и меры по расправе с новыми «врагами народа». Откро­венно написал и о том, что преобразования зашли в тупик, чем и пользуются реставраторы, обратил внимание на то, что конфликт между президентом и демократическими силами остается роковым для судьбы страны. Излагая свои аргумен­ты, я еще раз предупредил Горбачева, что если власть не проснется и трезво не оценит реальную обстановку, «то где-то осенью 1991 года вопрос о той или иной форме рес­таврации может перейти в практическую плоскость».

Приведу выдержки из этого письма.

«Опасная, начисто оторванная от жизни ностальгия по сталинизму в той или иной его разновидности грозит столкнуть страну в новый водоворот испытаний, которые могут закончиться кровопролитием. Считаю, что обновлен­ческие преобразования, а с ними и вся страна, судьбы десят­ков миллионов человек оказались на минном поле.

...Лично я вижу два наиболее вероятных сценария разви­тия.

Первый — попытка неосталинистской реставрации. Не­сомненно, это вариант, которого более всего хочет ультра­правое крыло. Осуществить этот вариант можно, только спровоцировав предварительно еще более глубокое погруже­ние страны в экономический и межнациональный кризисы. Для этой роли парт-ультра годятся, и здесь их многие под­держат и используют. Но, думаю, потом выбросят. Как пре­дателей истинного марксизма-большевизма.

Второй возможный сценарий при таком ходе событий — попытка диктатуры без коммунистов. С прямой или косвен­ной опорой на военный аппарат, на базе терпимого (а-ля Франко) или нетерпимого (а-ля Гитлер) отношения к комму­нистам, на базе национал-патриотического комплекса идей.

Думаю, если события будут развиваться так, как они раз­виваются с весны прошлого года, «точка возврата» окажет­ся для Перестройки пройденной где-то в начале нынешнего лета, а выбор между двумя названными вариантами вста­нет в практической плоскости уже осенью.

Сегодня, судя по характеру развивающихся событий, на­ступает час истины для каждого человека, час честного вы­бора судьбы страны и судьбы личной. Нелегкий час, горький час! Но смирение с попытками вернуть прошлое губительно, ибо совесть перестает быть нравственным властелином че­ловека.

В сложившихся условиях постоянной травли я не вижу возможности продолжать свою деятельность по кардиналь­ному демократическому преобразованию общества в рамках

КПСС и заявляю о своем выходе из ее рядов. Общественные интересы выше партийных...

Я думаю, для меня наступило время сказать с полной от­кровенностью следующее. Играть унизительную роль «козла отпущения» не хочу, поищите кого-нибудь другого. Не хочу быть пешкой в игре политиканов в партии и Верховном Со­вете СССР. Не хочу потому, что верю в правильность взя­того курса на Перестройку и не собираюсь кричать «кара­ул!» на середине реки.

Если будем продолжать работать вместе, то давайте до­говоримся играть в одном оркестре и двигаться в одном на­правлении, как бы это ни было трудно.

До сих пор только общее великое дело, личное доверие и лояльность к Вам удерживали меня на позициях выдержки. Эскалация кампании унижения снимает с меня морально- этические обязательства — нет, не перед Вами, а перед те­ми, кто окружает Вас. Эта эскалация бьет по личному достоинству, что для меня непереносимо. Я должен быть честен перед страной, перед народом, перед самим собой. Вот почему я буду искать достойные формы борьбы с на­рождающимся новым фашизмом и партреакцией, борьбы за демократические преобразования нашего общества. У меня осталось не так уж много времени».

Это было мое официальное предупреждение о том, что страна движется к роковой черте контрреволюционного мя­тежа.

Ответа не дождался. Может быть, Горбачеву и не показа­ли мое письмо. На душе стало еще тревожнее. До меня до­шли разговоры, что генералы в Генштабе стали подозритель­но часто собираться, что ведут себя как-то странно, что в разговорах высших чиновников появились нотки пугливого ожидания чего-то необычного, которое вот-вот должно слу­читься.