Что и сбылось согласно с словами Преподобного.
К области исторических произведений в древней Руси следует отнести и некоторые записки русских людей об их путешествиях или хождениях в чужие страны. При большом количестве русских паломников, ходивших на поклонение святыням в Царьград, на Афон и в Иерусалим, естественно, некоторые из них, наиболее книжные, потом в назидание другим описывали виденное и слышанное, по примеру известного «хождения» Даниила игумена в начале XII века. В половине XIV в. описал свое путешествие в Царьград новгородский инок Стефан. Здесь с особенным удивлением он говорит о великолепии Цареградской Софии и распространяется о конной статуе Юстиниана Великого. Любопытно его известие о том, что Цареградский Студийский монастырь по-прежнему служит приютом для русских паломников и книжников. Стефан встретил там двух своих земляков новгородцев, которые занимались списыванием книг. От конца того же столетия имеем «хождение» митрополита Пимена в Царьград, написанное одним из его спутников, именно смоленским иеродиаконом Игнатием. Отрывки из этого путешествия, относящиеся к странам Рязанским и Полонским, мы привели выше. Затем он также описывает Цареградские святыни, а после того вкратце говорит о посещении Иерусалима, куда ездил уже один. В его писание вставлены два любопытные рассказа о совершившихся в то время событиях: первый о турецком султане Амурате и его смерти (на Кассовом поле), второй о венчании на царство византийского императора Мануила.
От XV века имеем путешествие иеродиакона Троицкой Лавры Зосимы, посетившего Царьград, Афон и Иерусалим, и записи суздальского иеромонаха Симеона, одного из спутников митрополита Исидора на Флорентийский собор. Эти любопытные записки проникнуты постоянным удивлением автора к виденным им немецким и итальянским городам, к их прекрасным каменным зданиям, фонтанам, статуям, часозвонам с хитрым механизмом и другим чертам западноевропейской гражданственности, в то время уже далеко ушедшей вперед сравнительно с нашею Русью. Тому же Симеону, по-видимому, принадлежит и любопытная «повесть» об осьмом или Флорентийском соборе. А главному спутнику Исидора суздальскому епископу Авраамию приписывают рассказ о виденном им в одном Флорентийском монастыре представлении божественной мистерии («Благовещение Пресвятой Богородицы». Самое же дальнее и самое необычное путешествие совершено было в этом веке тверским купцам Афанасием Никитиным. Увлекаемый торговою предприимчивостью и жаждою видеть новые страны, он Волгою и Каспийским морем отправился в Персию, а оттуда морем же пробрался в Индию, где пробыл три года. После многих приключений и опасностей он вернулся на Русь в 1472 году. Свое путешествие и виденные им разные диковинки Никитин описал под именем «Хождения за три моря». В этом описании везде сказывается горячая преданность автора православию и родине. Никитин постоянно скорбит о том, что посреди басурман не мог строго соблюдать православные посты и праздники; а из всех стран мира самая прекрасная, по его мнению, это Русская земля.
По всей вероятности, кем-либо из русских паломников, посещавших святые места на Греческом востоке и наблюдавших совершавшиеся там события, написана довольно пространная повесть «о создании Царьграда и взятии его турками», возбуждавшая, очевидно, большой интерес у наших предков. Несомненно исторические подробности здесь, по обычаю того времени, перемешаны с некоторыми легендарными чертами. Но любопытно, во-первых, то, что автор по части правосудия и крепости нравов отдает предпочтение туркам перед греками; чем и объясняет падение царства сих последних. А, во-вторых, уже в те времена, как видно из той же повести, сложилось предсказание, что русский народ некогда низвергнет Турецкую державу и водворится в Седмихолмном городе.
Но все произведения собственно русской словесности составляли только часть того, что находилось в обращении или что списывалось и читалось нашими предками. У них была довольно обширная литература переводная или собственно Византийская, преимущественно духовного содержания, т. е. заключающая в себе книги Священного писания и толкования на них, творения Отцов церкви, книги богослужебные, жития святых, церковные поучения и пр., а также и содержания светского, с заимствованиями из литературы Персидской, Арабской и даже Индийской. Переводы этих книг отчасти переходили к нам от южных славян, но многие были исполнены прямо русскими или для России. Вся сия книжная словесность того времени дошла до нас по преимуществу в виде многочисленных рукописных сборников. Составление подобных сборников, очевидно, соответствовало вкусам и потребностям времени; ибо они представляли разнообразный материал для чтения. По господствующему содержанию некоторые сборники, как и прежде, носили особые заглавия; например: «палея», если заключали в себе преимущественно сказания ветхозаветные; «хронограф», если представляли собрание рассказов из Всеобщей истории, иногда с примесью русской; «пролог» и «патерик» — сборники житий; далее «златоструй», «измарагд», «златая цепь», а также «каноники», «трефолои» (сборники канонические и богослужебные) и пр. Но большая часть дошедших до нас рукописных сборников не имела никаких заглавий и названий и заключала в себе статьи самого разнообразного содержания. Тут рядом с житием святого, или с нравственным поучением, или с сочинением против латин и т. п. встречаются: сказки о Соломоне, о Троянской войне, об Акире Премудром, повесть о Варлааме и Иоасафе царевиче, Александрия (сказания об Александре Македонском), фантастическое сказание об Индийском царстве, Стефанит и Ихнилат (заимствованное из Индии собрание басен из нравоучительных притчей), сказание «о Мутьянском воеводе Дракуле» (жившем в первой половине XV века и отличавшемся своею жестокостию) и пр. Посреди переводных статей здесь нередко видим и чисто русские произведения. Впрочем, произведения литературы переводной и югославянской очень часто при переписывании подвергались сокращениям или дополнениям, и вообще переделывались согласно с понятиями и вкусом русских книжников, и таким образом получали русскую редакцию.
В составе этой переводной и югославянской литературы видное место занимали книги «отреченные» или «апокрифические», т. е. разные легенды о событиях и лицах Священной и Церковной истории, признаваемые церковью ложными. Высшая иерархия обыкновенно вооружалась против таких произведений, запрещала их чтение и составляла индексы, т. е. перечни отреченных или ложных книг. Так, митрополит Киприан в своем Молитвеннике поместил целую статью «о книгах запрещенных». В числе их упоминаются: сказания об Адаме, Энохе, патриархах, о лествице Иаковле, о Китоврасе или Асмодее (из цикла легенд о Соломоне), о крестном древе Спасителя, хождение Богородицы по мукам и пр. Содержание последней легенды заключается в том, что Богородица в сопровождении архангела Михаила входит в ад, чтобы видеть муки грешников: на одном месте томятся во тьме неверные или язычники, на другом грешники мучаются в волнах огненной реки, на третьем в огненном облаке, на четвертом в кипящей смоле (иудеи), на пятом в огненном озере. Богородица молит Бога Отца избавить грешников от мучений, но тщетно. Она созывает пророков и апостолов, наконец приглашает все силы небесные, чтобы молились с нею, павши ниц перед престолом Господа. Тогда Бог послал