Но церковь не могла удовлетвориться верой в две ипостаси. Формула крещения и апостольское благословение, а также традиционные славословия с упоминанием Троицы ставят Святого Духа на один уровень с Отцом и Сыном и требуют, чтобы божественное триединство основывалось на единосущии. Божественная триада не терпит неравенства сущностей, смешения Творца с творением. Афанасий хорошо понимал это и выступал за решение о единосущии Святого Духа, против духоборов или тропов[1421]. Так же поступали Василий[1422], Григорий Назианзин[1423], Григорий Нисский[1424], Дидим[1425] и Амвросий[1426].
Это учение победило на соборах в Александрии (362), в Риме (375), и наконец в Константинополе (381), и стало обязательной составляющей соборной ортодоксии.
Соответственно, в Константинопольском символе веры было сделано следующее добавление к Никейскому: «И в Святого Духа, Который есть Господь и Податель жизни, Которому мы поклоняемся и славим вместе с Отцом, Который говорил через пророков»[1427]. Это добавление стало провозглашением единосущия Святого Духа Отцу и Сыну, хотя еще не на словах, но по факту, и наделением Его божественным достоинством и правом на поклонение.
Экзегетические доказательства, которые никейские отцы церкви приводили в поддержку Божественности Святого Духа, в основном таковы. Святой Дух нигде в Писании не причисляется к творениям или ангелам, но помещается в Самом Боге, Он вечен, как Бог, и знает Божьи тайны (1 Кор. 2:11,12). Он наполняет вселенную и вездесущ (Пс. 138:7), в то время как творения, и даже ангелы, находятся в каких‑то определенных местах. Он принимал активное участие в сотворении мира (Быт. 1:3), наполнял Моисея и пророков. От Него исходит божественное деяние рождения свыше и освящения (Ин. 3:5; Рим. 1:4; 8:11; 1 Кор. 6:11; Тит. 3:5–7; Еф. 3:16; 5:17,19 и т. д.). Он — источник всех даров церкви (1 Кор. 12). Он пребывает в верующих, как Отец и Сын, и делает их причастными божественной жизни. Хула против Святого Духа — ужасный грех, который не может быть прощен (Мф. 12:31). Лгать перед Святым Духом значит лгать перед Богом (Деян. 5:3,4). В формуле крещения (Мф. 28:19) и апостольском благословении (2 Кор. 13:13) Святой Дух ставится на один уровень с Отцом и Сыном, однако Он отличен от Них Обоих; следовательно, Он должен быть воистину божественным, но в то же время — отдельной, сознающей Себя Личностью[1428]. Святой Дух — источник освящения, Он объединяет нас с божественной жизнью, то есть Сам должен быть божественным. Божья Троица не терпит в Себе ничего сотворенного и изменчивого. Как Сын рожден от Отца в вечности, так и Дух исходит от Отца через Сына. (То, что Святой Дух исходит от Сына, — это вывод, который был позже сделан Латинской церковью из представлений о единосущии Сына, и никейским отцам церкви он неизвестен).
Различие между порождением и исхождением не было четко определено. Августин называет и то, и другое неизреченным и необъяснимым[1429]. Учение о Святом Духе не было окончательно сформировано в этот период, в отличие от учения о Христе, и в нем было много недостатков.
§129. Никейский и Константинопольский символы веры
Сейчас мы сравним Никейский и Константинопольский символы веры, в которых подводятся итоги долгих споров. Мы заключили в скобки части первого символа, которые опущены во втором, и выделили курсивом добавления.
Сноски 1433[1430], 1434[1431], 1435[1432], 1436[1433], 1437[1434], 1438[1435], 1439[1436].
Сноски 1440[1437],1441[1438], 1442[1439].
Веруем в единого Бога, Отца Всемогущего, Творца всего сущего, видимого и невидимого. Веруем в единого Бога Отца Всемогущего, Творца
неба и земли и всего видимого и невидимого. И в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божьего, рожденного от Отца [единородного, то есть от сущности Отца, Бога от Бога и] Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу; Которым все сотворено [на небе и на земле]; Который для нас, людей, и ради нашего спасения сошел, и воплотился, и соделался человеком; Он страдал, и на третий день воскрес снова, и взошел на небо; оттуда Он грядет судить живых и мертвых. И в единого Господа Иисуса Христа,
единородного Сына Божия, рожденного Отцом
прежде всех миров (aeons)[1440]
; Свет от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, Которым было все сотворено; Который ради нас, людей, и ради нашего спасения сошел
с неба, и воплотился
Духом Святым от Девы Марии, и стал человеком;
был распят за нас при Понтии Пилате, и страдал, и
был погребен; и в третий день воскрес,
согласно Писанию; и восшел на небо,
и сидит по правую руку Отца; и оттуда придет
снова в славе, судить живых и мертвых;
и царству Которого не будет конца.[1441]
. И в Святого Духа. И в Святого Духа,
Господа, Подателя жизни, Который исходит от Отца, Который вместе с Отцом и Сыном достоин поклонения и прославления, Который говорил через пророков. — И в единую Святую Вселенскую и Апостольскую Церковь; и признаём одно крещение для отпущения грехов; уповаем на воскресение мертвых и на жизнь грядущего мира. Аминь.[1442]. [И те, кто говорит: было время, когда Его не было, и: Его не было до того, как Он был сотворен, и: Он был сотворен из ничего, или из другой сущности или вещи, или что Сын Божий сотворен, изменяется или может изменяться — тех осуждает Святая Вселенская и Апостольская Церковь].
Тщательное сравнение показывает, что Константинопольский символ веры существенно лучше Никейского как в отсутствии анафематствования в конце, так и в присутствии догматов о Святом Духе, церкви и пути спасения. Добавление по Писанию также важно, как признание этого божественного и непогрешимого наставления в истине. В целом он более полон и уравновешен, чем Никей–ский, и в этом отношении больше похож на Апостольский символ веры, который тоже начинается с сотворения мира и заканчивается воскресением и вечной жизнью и лишен полемических диссонансов; но Апостольский символ веры намного проще по строению, то есть более пригоден для использования в собрании, чем любой другой.
Константинопольский символ веры в течение какого‑то времени существовал бок о бок с Никейским, а после Халкидонского собора 451 г., на котором он впервые был принят формально, постепенно вытеснил Никейский. С тех пор он обычно носил имя Никейского символа веры. Но первоначальный Никейский символ до сих пор используется некоторыми схизматическими частями Восточной церкви.
Латинская церковь приняла улучшенный Никейский символ веры от Греческой, но допустила в догмате о Святом Духе знаменитое дополнение filioque, которое впервые было сделано на Толедском соборе 589 г. и впоследствии вызвало споры между двумя церквями.
§130. Никейское учение о Троице. Соответствующая терминология
Учение о божественной сущности и личности Святого Духа дополнило никейское учение о Троице; теперь мы должны будем более внимательно рассмотреть это учение.
Основополагающий и емкий догмат о Троице обеспечил единство и полно–кровность христианского восприятия Бога; в этом плане он, как никакое другое учение, представляет христианство вообще. Он образует оплот против языческого политеизма с одной стороны и иудейского деизма и абстрактного монотеизма с другой. Он помогает избежать заблуждений и соединяет истину этих двух противоположных понятий. Григорий Нисский говорит: мы возражаем язычникам, говоря о единосущии, и возражаем иудеям, говоря о разнице ипостасей. Мы не отвергаем отличия вообще, но только те отличия, которые разрушают единство бытия, как языческий политеизм; мы не отвергаем и единство, но отвергаем только такое, которое отрицает различия и полноту существования ипостасей. Ортодоксальное учение о Троице, кроме того, стало истинной золотой серединой между савеллианством и троебожием, которые оба учили существованию божественной триады, но в ущерб в первом случае — личностным различиям, а во втором — единосущию. Оно оказало полноценное регулирующее влияние на другие учения. Оно преодолело все теории эманации, укрепило христианское представление о сотворении, проведя строгое разграничение между тем, что проистекает из сущности Бога и едино с Ним, подобно Сыну и Духу, и тем, что обладает иной сущностью. Оно объяснило действие и движение знания и любви в Божьей сущности без оригеновской гипотезы о вечном сотворении. Утвердив истинную Божественность Искупителя и Освятителя, оно утвердило и божественный характер дела искупления и освящения.