что он был ранен на озере Цзиньчэн, уже известен другим духовным школам. Кто знает, какие злонамеренные мысли у них могут появиться. Десять лет — это слишком долго. Еще раз подумай, может быть, все же есть еще какое-то средство…
Старейшина Таньлан насмешливо перебил его:
— Глава, наш Бессмертный Бэйдоу подвергся воздействию древнейшего духовного эликсира, а не какого-нибудь обычного яда. Как вы думаете, какой способ лечения я могу придумать за минуту?
Сюэ Чжэнъюн: — …
— Я собираюсь заняться алхимией, — Таньлан всем видом показал, что разговор закончен. — Пожалуйста, вы оба, оставьте меня.
— Старейшина Таньлан! — глава хотел сказать что-то еще, но Чу Ваньнин уже повернулся к двери и спокойно произнес:
— Глава, пойдемте.
Уже на пороге они услышали голос старейшины Таньлана:
— Чу Ваньнин, откроете ли вы свой ум и будете ли скромны, если я соглашусь помочь вам? Хотя я никогда не видел такой ситуации раньше, уверен, что смогу найти способ справиться с этим. Не хотите подумать об этом на досуге?
Чу Ваньнин оглянулся:
— Насколько я должен быть скромным?
Таньлан откинулся на спинку кушетки и вынул из держателя для игл тонкую серебряную иголку для акупунктуры. Услышав слова Чу Ваньнина, он чуть приподнял голову, в его взгляде была нескрываемая ирония:
— Когда другие безнадежно больны, они падают мне в ноги и кланяются, умоляя помочь. Поскольку мы коллеги, поклоны можно и пропустить. Если встанете на колени и скажете пару приятных слов, я помогу вам.
Чу Ваньнин молчал и холодно смотрел на него. Через некоторое время он сказал:
— Зимний Разносол, вижу, вы еще не проснулись.
Он с досадой взмахнул рукавами и вышел, оставив впавшего в оцепенение Таньлана полдня раздумывать над смыслом «зимнего разносола».
Время текло медленно. Старейшина Юйхэн объявил, что он уединился для медитации, на самом деле застряв в теле ребенка. Об этом печальном факте было известно только Сюэ Чжэнъюну, госпоже Ван и старейшине Таньлану. Немного позже, чтобы не разрушить легенду Ся Сыни, в тайну был посвящен и старейшина Сюаньцзи, который был совершенно ошеломлен этим чудесным превращением.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Павильон Алого Лотоса закрыл свои двери. Это не могло не беспокоить Сюэ Мэна.
— Учитель закрылся более семидесяти дней назад, почему он до сих пор не выходит?
— Возможно, ему нужно очистить свое духовное ядро, — ответил Ши Мэй. Отпив из своей чайной чашки недавно собранную линьшаньскую росу, он поднял глаза на затянутое серыми облаками небо. — Скоро пойдет снег и придут холода... неизвестно выйдет ли Учитель к Новому году.
Мо Жань лениво просматривал инструкцию по владению мечом:
— Кажется, он не может выйти, поэтому использовал цветок яблони несколько дней назад, чтобы передать нам наставления. Не значит ли это, что его затворничество затянется надолго? Думаю, все это довольно загадочно.
Это был праздный день на Пике Сышэн. Ученикам не нужно было практиковаться, поэтому трио Мо Жань, Сюэ Мэн и Ши Мэй собрались вместе в маленьком павильоне внутреннего двора, чтобы приготовить чай и вино. Бамбуковые занавеси были наполовину свернуты, а тяжелые завесы — раздвинуты так, чтобы водяной пар свободно выходил наружу.
В последнее время они часто собирались вместе, но обычно компанию им составлял младший брат Ся Сыни — один из учеников старейшины Сюаньцзи.
После знакомства в бамбуковой роще Сюэ Мэн часто звал его на свои тренировки. Незаметно вошло в привычку, что Ся Сыни практически все свободное время проводил с ними и стал уже неразлучен с этой троицей. Изначально самый старший из них, Юйхэн теперь был самым младшим среди своих учеников.
В данный момент Чу Ваньнин, он же Ся Сыни, сидел за столом и в присущей ему манере ел пирожные: аккуратно, но быстро.
Сюэ Мэн случайно взглянул на него. Ошеломленный взгляд вернулся к почти пустой тарелке, потом опять к ребенку:
— Ого, маленький брат, от кого ты унаследовал такой аппетит?
Чу Ваньнин основательно пережевывал османтусовый цветочный торт[54.4]. Выпечка была слишком вкусной, чтобы он тратил время на болтовню с Сюэ Мэном, ведь в это время кто-то мог взять последнее пирожное, на которое у него тоже были планы. Руки Мо Жаня и Чу Ваньнина одновременно потянулись к этому песочному печенью в виде лотоса[54.5]. Их взгляды столкнулись, и молния сверкнула между ними.
Чу Ваньнин: — Отдай.
Мо Жань: — Нет.
— Отпусти.
— Ты съел восемь пирожных, это — мое.
— Ты можешь взять все что угодно, но хрустящий лотос — мой!
Мо Жань долго смотрел на малыша и решил прибегнуть к убийственному аргументу:
— Братишка, если будешь так объедаться сладостями, то у тебя точно сгниют все зубы.
— Что тут такого, — Чу Ваньнин был очень спокоен. — Мне шесть лет. И мне совсем не стыдно.
Мо Жань：— …
Внезапно Сюэ Мэн хлопнул Мо Жаня по руке:
— А тебе не стыдно, Мо Вэйюй, в таком преклонном возрасте отбирать еду у младших братьев?
Не обращая внимания на стон Мо Жаня, Чу Ваньнин быстро схватил хрустящий лотос и с самым безразличным выражением лица откусил кусочек своим маленьким ртом.
— Братец!..
Чу Ваньнин предпочел проигнорировать его и посвятить себя десерту.
Все четверо прекрасно проводили время, но вдруг резкий свист пронзил небесный купол и эхом отозвался на Пике Сышэн. Лицо Чу Ваньнина помрачнело: «Сигнальный свисток?».
Сюэ Мэн отодвинул половину занавески и выглянул в окно. Ученики, проходящие мимо павильона, тоже остановились, переглядываясь между собой и прислушиваясь.
Услышав сигнальный свисток, все должны были собраться на площади у Зала Даньсинь. Этот свисток звучал только в случае возникновения чрезвычайной ситуации. До того, как Чу Ваньнин присоединился к Пику Сышэн, он звучал довольно часто, так как граница призрачного мира и мира людей постоянно нарушалась. Но с тех пор, как он пришел в сюда, этого звука уже давно не слышали.
Ши Мэй положил свитки, встал и подошел к Сюэ Мэну:
— Как странно, что там могло случиться?
— Не знаю. Давай пойдем и посмотрим.
Мо Жань молчал. Он вытер губы и опустил ресницы, прикрывая вспыхнувшие тревогой глаза. Ему было хорошо известно, что означает этот свист. Но это произошло в несколько иное время, чем он помнил. Он не ожидал, что все случится так скоро…
Все вместе они пришли на место сбора. Вскоре на огромной площади собрались все старейшины и ученики школы.
После того, как все пришли, Сюэ