Читать интересную книгу Коллапс - Джаред Даймонд

Сначала остановимся на том утверждении, что общественные группы могут совершать роковые для себя шаги в силу своей неспособности предвидеть проблему до ее появления. Происходит это по нескольким причинам. Одна из них заключается в том, что у этих групп отсутствует опыт решения таких проблем. Поэтому они не могут знать о самой возможности их появления.

Вот хорошая иллюстрация. Завезя из Великобритании в Австралию в начале XIX века лис и кроликов, британские колонисты устроили себе большие неприятности. Сегодня это наиболее вопиющий пример внедрения в среду обитания неестественных для нее животных (подробнее см. главу 13). Трагизм ситуации усугубляется тем, что эти животные завозились намеренно, с прилежным усердием, а вовсе не появились случайно, как это часто бывает с опасными растениями, прорастающими на новой почве из завезенных в импортном сене зерен. Охотясь, лисы истребляют многие виды животных, естественных обитателей Австралии, у которых отсутствует эволюционный опыт защиты от них. Кролики потребляют значительное количество растительного корма, предназначенного для овец и крупного скота, тесня местных травоядных млекопитающих. Кроме того, своими норами они разрушают почву.

С высоты накопленного нами опыта упорство колонистов, распространявших в Австралии животных, неестественных для местной среды обитания, кажется нам ужасно глупым. Нанесенный в результате урон и затраты, связанные с попытками регулировать численность лис и кроликов, исчисляются миллиардами долларов. Сегодня, имея в багаже множество подобных примеров, мы понимаем, что подобный ввоз животных часто оборачивается неожиданными бедами. Поэтому, когда вы въезжаете в Австралию или Соединенные Штаты в качестве туриста или возвращаетесь домой после долгого отсутствия, один из первых вопросов, которые вам задают иммиграционные службы, — не везете ли вы с собой какие-либо растения, семена или животных. Этот вопрос направлен на снижение риска несанкционированного проникновения опасных растений и животных в местную среду обитания. Основываясь на богатом опыте, мы теперь научились (хотя и не всегда) предвидеть, по крайней мере, потенциальные угрозы, исходящие от ввоза животных, чуждых данной местности. Но даже профессиональным экологам пока сложно предсказать, какие ввозимые растения приживутся в данной местности, какие успешно прижившиеся растения нанесут ей урон и почему одни и те же растения, прижившись в одной местности, не приживаются в другой. Поэтому не стоит удивляться, что австралийцы XIX века, не обладая печальным опытом жителей века двадцатого, не сумели предвидеть угрозу, которую несли с собой кролики и лисы.

В данной книге приводятся и другие примеры, когда то или иное общество не сумело предвидеть проблему из-за отсутствия опыта ее решения. Например, гренландские скандинавы, нещадно истребляя моржей с целью продажи моржовой кости в Европу, едва ли могли предвидеть, что крестоносцы ликвидируют рынок сбыта моржовой кости, открыв европейцам доступ к азиатской и африканской слоновой кости. Не могли они предвидеть и того, что увеличение ледового покрова затруднит плавание к берегам Европы. Другой пример: не изучавшие почвоведения индейцы майя — жители Копана — не могли предвидеть, что вырубка лесов на склонах холмов спровоцирует эрозию почвы и сползание ее в долины.

Но даже опыт не гарантирует обществу предвидение проблемы, если этот опыт давно канул в лету. Такая ситуация характерна для необразованных обществ, чьи возможности сохранять достоверные сведения о событиях отдаленного прошлого уступают соответствующим возможностям образованных обществ в силу известных ограничений, существующих при передаче информации устно и отсутствующих при передаче информации письменно. В четвертой главе приводится такой пример: в XII веке нашей эры из-за сильной засухи вымерли индейцы анасази, жившие в районе каньона Чако. Засухи они переживали и раньше, но отсутствие письменности, а следовательно, и письменных свидетельств, помешало им предсказать катастрофу. По той же причине в IX веке жертвой засухи стали равнинные племена майя, несмотря на то, что заселяемая ими территория подвергалась засухам и в прежние века (см. главу 5). Майя, хотя и обладали письменностью, но записывали в основном деяния своих правителей и астрономические явления, а не наблюдения за погодой. Так что засуха III века не стала для них предвестницей засухи века IX.

Наличие в современных образованных обществах письменных свидетельств тех или иных событий (помимо происходящих в структурах власти или во вселенной) еще не означает, что мы опираемся на зафиксированный в них опыт. Многое забываем и мы. После нефтяного кризиса 1973 года в Персидском заливе мы, американцы, ощутили на себе дефицит топлива и на год-два отказались от эксплуатации неэкономичных автомобилей. Затем мы забыли о том, что было, и теперь разъезжаем на внедорожниках. А ведь о событиях 1973 года написаны тонны литературы. Когда в пятидесятых годах XX века жесточайшей засухе подвергся город Тусон в штате Аризона, его не на шутку встревоженные жители всерьез намеревались урезать потребление пресной воды. Однако вскоре они вернулись к практике ее расточительного использования, поскольку нужно было поливать траву на новых площадках для гольфа и орошать сады.

Еще одной причиной того, почему то или иное общество может оказаться неспособным предвидеть надвигающийся кризис, является неверное использование аналогий. Находясь в новой для себя ситуации, мы пытаемся судить о ней по аналогии с уже встречавшимися ситуациями. Это верный путь, если старая и новая ситуации действительно аналогичны. Однако, если они похожи только на первый взгляд, такая практика может оказаться опасной. Приведем пример. В 870 году н. э. в Исландию из Норвегии и Британии перебрались викинги. Почва в Норвегии и Британии глинистая, сформированная ледниками. Даже если на такой почве уничтожить всю растительность, почва едва ли подвергнется ветровой эрозии, поскольку она слишком тяжела. Когда викинги столкнулись в Исландии с множеством пород деревьев уже встречавшихся им в Норвегии и Британии, они ошибочно решили, что и природные условия в Исландии такие же (см. главу 6). К сожалению, почва в Исландии не была сформирована ледниками, а возникла вследствие действия ветров, нанесших легкий пепел вулканического происхождения. Когда, чтобы освободить место под пастбища, викинги уничтожили в Исландии леса, почва из легкого пепла вскоре стала уноситься ветром.

Приведем еще один трагический пример неверного использования аналогий из современной истории, затрагивающий военные приготовления Франции ко Второй мировой войне. После страшной бойни Первой мировой войны Франция решила защититься от возможных будущих вторжений Германии. К сожалению, французское военное командование посчитало, что методы следующей войны будут сходны с методами Первой мировой, когда на французско-германском фронте в течение четырех лет велись вялые окопные бои. В то время можно было успешно обороняться только силами пехоты, засевшей в хорошо укрепленных окопах. При наступлении главная роль также отводилась пехоте, а только что изобретенные танки применялись в исключительных случаях, лишь для поддержки живой силы. Поэтому, чтобы противостоять Германии, французы построили на восточном фронте еще более совершенную и дорогую фортификационную систему — линию Мажино. Однако, учитывая негативный опыт поражения в Первой мировой войне, германское командование разработало новую стратегию. При наступлении оно использовало уже не пехоту, а более подходящие для этой цели танки, составлявшие к тому времени отдельный род войск. Таким образом, линия Мажино была прорвана за какие-нибудь шесть недель, и даже лесистая местность, ранее казавшаяся непреодолимым препятствием для танков, не оказалась для них помехой. Проводя аналогию с Первой мировой войной, французские генералы сделали распространенную ошибку: генералы обычно готовятся к предстоящей войне так, будто та будет происходить сходным с предыдущей войной образом, особенно если в этой предыдущей войне они оказались победившей стороной.

Теперь остановимся на другом факторе, влияющем на принятие обществом неверного решения, — неспособности увидеть уже проявившуюся проблему. Существует, по крайней мере, три распространенные причины такого поведения.

Во-первых, зачастую источники происхождения некоторых проблем в буквальном смысле скрыты. Например, питательные вещества, обуславливающие плодородность почвы, невидимы глазу. Лишь в последние годы они стали поддаваться химическому анализу. Во многих местах, например в Австралии, на острове Мангарева — главном из островов Гамбье во Французской Полинезии, на Юго-Западе Соединенных Штатов, большинство питательных веществ исчезло из почвы до появления там первых поселений колонистов. Обосновавшись в том или ином месте, люди начинают выращивать сельскохозяйственные культуры, которые быстро высасывают из почвы оставшиеся питательные вещества, что приводит к упадку сельского хозяйства. Кроме того, на бедных почвах часто произрастает буйная растительность — все питательные вещества сосредоточены именно в ней, а не в почве, и если растительность вырубить, питательные вещества исчезают из кругооборота. Первые колонисты Австралии и острова Мангарева просто не могли увидеть, что почва истощается, по тем же причинам, что и фермеры, жившие в районах с подземными залежами соли (например, на западе штата Монтана и в отдельных частях Австралии и Месопотамии), не могли выявить начинавшееся засоление почвы, или как добытчики сульфидной руды — обнаружить токсичные соединения, растворенные в сопутствующей воде.