- В последнее время мне кажется, что я все больше склоняюсь на сторону «черного спектра», – признался Максим.
- Да? – удивился Толик и подозрительно посмотрел на командира. – Почему?
- В тупик мы зашли. Я про людей. Желание контролировать и владеть затмевает какую-то другую идею, ради которой мы появились, как вид.
- Какой идеи?
- Не знаю. Крутится вокруг мыслей что-то неуловимое, никак не могу сформулировать словами. Чувствую, что размениваем мы свой разум по мелочам, ради примитивных потребностей, а вот чем заменить эту идею, никак не придумаю. Хотя нет, одну сторону этой идеи я знаю – надо уметь наблюдать, растворяясь в окружающем мире.
- Смотреть на птичек? – Толик был слишком далек от философских рассуждений.
- Нет, не смотреть, наблюдать, – поправил Максим. – Чувствуешь разницу? Наблюдение – это еще и сопричастность, и анализ, и прочее в совокупности.
- Ой, Макс, ты как будто зеленую дунул, – усмехнулся Макар.
- Зараза. Я и без зеленой теперь могу быть кайфом. Посмотри на природу глубже: такой же дурманящий эффект, только без последствий.
- Согласен, меня тоже время от времени дурманит, будто я курнул. В ушах легкий свист появляется, и прет так, что кажется, еще чуть-чуть – и взлечу.
- Вот, а прикидываешься лаптем деревенским. Только это состояние называется гармонией. Ты проникаешься природой, сливаешься с ней, вот тебя и прёт.
- А причем здесь власть и гармония? – Макар потерял нить рассуждений.
- Притом. Человек, который может получать удовольствие от созерцания, не станет рваться к власти и заставлять остальных помогать ему в этом. Власть – тяжелый наркотик с кучей побочных эффектов и тяжелым похмельем, а иногда и с летальным передозом. А от гармонии одна только польза.
- Не знаю, – Макар поскоблил подбородок ногтями. – Некоторых проще убить, чем убедить.
- Ладно, оставим наши измышления на потом. Стоит и по сторонам смотреть чаще, – Максим приложился к оптическому прицелу своего автомата.
Впереди, на повороте дороги, стоял ржавеющий остов грузовика. Раньше его там точно не было. Максим с Макаром свернули в лес, сделав приличный крюк, чтобы не нарваться на возможную засаду. До зоны их ответственности было еще далеко, дня три топать пешком, но проигнорировать опасность они не могли. Толик и Кайрат остались прикрывать. Соблюдая маскировку и бесшумность, подобрались к опушке напротив подозрительного грузовика.
Здесь была чья-то лежка. Остались следы от справления естественных надобностей, примятая листва, остатки еды, облепленные муравьями. По виду, оставили ее дня два назад. Парни подобрались к обочине и долго наблюдали за лесом по другую сторону дороги. Тишина. Птицы садились на деревья без всякой опаски. Максим выбрался на полотно дороги, и сразу увидел засыпанную яму на противоположной обочине, оставшуюся от установки самодельного взрывного устройства. Грузовик затащили на дорогу не просто так. Взрывники хотели, чтобы машина, объезжая препятствие, проехала в непосредственной близости от фугаса.
- Гармония гармонией, но увижу уродов – завалю, – пообещал Макар.
- Одно другому не мешает. Гармония – жизнь, не гармония – смерть, – пошутил Максим.
Он махнул напарникам, прячущимся в траве на обочине. Толик и Кайрат поднялись и направились к ним.
- Фугас, – коротко пояснил Макар, кивнув на обочину. – Не дождались.
- Смотри-ка, сколько мы их гоняли, а все равно откуда-то берутся, – задумчиво произнес Толик. – И не так уж далеко от нас, чтобы расслабляться.
- Не думаю, что они станут шарить по поселкам. Им оружие нужно, и у них, по ходу, нечем прикрываться от спектра. Иначе не снялись бы так быстро, – решил Максим. – Гастролеры какие-то из чужих земель.
- Да уж, на диверсантов не похожи, – размышлял вслух Толик. – Да и разбойники из них не очень. Наследили, как дети.
Максим нацарапал камнем на ржавом борту грузовика предупреждение для патруля из Миролюба, который должен был вскоре здесь проехать. Они и сами без труда заметили бы постороннюю деталь на дороге, но ему почему-то хотелось показать, что он печется об общей безопасности. Оставил он эту надпись, по большей части, ради жены и дочери, чтобы у них было меньше проблем из-за него. Наверняка пропажу целого отряда до сих пор вменяют ему в вину, и родственники бойцов припоминают это Маше.
Отряд, соблюдая большую осторожность, продолжил маршрут. Постепенно навыки бойцов снова вернулись к разомлевшим от беспечной жизни мужикам. Максим снова стал командиром. Его люди внимательными и хладнокровными воинами. Черный спектр больше не отнимал сил, и потому переходы стали длиннее, а внимание более цепким.
Они шли по следам. По прикидкам, группа «разбойников» насчитывала человек восемь. Среди них были женщины. Судя по остаткам еды, оставленной на привалах, питались они скромно, и только подстреленной дичью. Следов круп или картошки не попалось ни разу. Варили бульон в котелке, съедали его, затем вареное мясо. Кости бросали, не закапывая, словно были уверены, что места здесь совсем безлюдные.
Отряд встал на ночевку возле дороги, примыкающей со стороны небольшой деревушки. Костер зажигать не стали, предполагая, что те, за кем они охотились, могут сами на них напасть.
- Знаете, как надо разогревать еду без огня? – спросил Толик. – Я незадолго перед началом катастрофы смотрел передачу, в которой показывали японские банки с тушенкой, подогреваемые гасящейся известью. Полбанки – тушенка, полбанки – состав с известью. Рычажок повернул, и процесс нагрева пошел. Чудо же?