тогда мне удастся сбежать.
Я открыл рот, собираясь поблагодарить ее, но она опередила меня.
— Давай сначала посмотрим, сработает ли вообще, — сказала она с нервным смешком, подняв меня с места и жестом указав на потайной люк на кухне.
Я потянулся за кольцом, и она протянула мне его. Когда я надел его на большой палец, металл завибрировал от прикосновения ее магии, и я почувствовал странную близость к ней, когда поднял глаза и улыбнулся ей.
— Ах, черт, ты сейчас заплачешь, да? — поддразнила она. — Успокойся, чувак, я не могу справиться с тем, что ты на меня так эмоционально реагируешь.
— Ну-ну, — усмехнулся я, покручивая кольцо туда-сюда, привыкая к ощущению того, как оно сидит. — Но Дариус не сможет, когда поймет, что я явно твой фаворит.
— Ага. Ты можешь сказать ему, что я встала на одно колено, когда дарила его тебе, пусть понервничает.
— По-моему, я предпочитаю, чтобы моя голова была на плечах, но все равно спасибо», — пошутил я, и она снова кивнула в сторону кухни, напомнив мне о том, что я должен делать.
Я прошел к ней, присел и прижал руку к тусклой метке Гидры, спрятанной в узоре напольной плитки. Она засветилась от моего прикосновения, и я взглянул на Тори с колотящимся сердцем.
— Трахните меня.
— Нет, спасибо, чувак. — Усмехнулась она, когда я открыл люк.
— Это не предложение, — ухмыльнулся я.
— Все равно нет. — Она кивнула на люк. — Давай, посмотрим, сможешь ли ты выбраться отсюда. Что может случиться в худшем случае?
— Лайонел сожрет меня целиком в форме Дракона, а потом высрет меня обратно, только чтобы я продолжил поиски Имперской Звезды? — предположил я, а она рассмеялась.
— Если начнется тревога, ты можешь метнуться обратно сюда, а я скажу Лайонелу, что увлеклась, пытая тебя, и швырнула через границу. Он не станет меня допрашивать, потому что считает меня своей маленькой комнатной собачонкой.
— Хорошо. К чёрту. — Я спустился в туннель и рванул прочь с бешеной скоростью. Я свернул налево, когда тропинка раздвоилась, мысленно прочертил в своем воображении территорию над собой и помчался в темноте с радостным воплем. Я давно не бегал так быстро, ощущения были просто невероятными. Достигнув дальнего конца туннеля, я зажег над собой Свет Фейри и, нахмурившись, оглядел тупик.
Еще один символ Гидры привлек мой взгляд, и я бросился к нему, прижав руку к знаку, чтобы он засветился, как звезда. Мой пульс стучал в ушах, когда корни в земле надо мной скрутились и проросли вниз, образуя лестницу, ведущую на поверхность земли. Я поспешил по ней и оказался в темном лесу, который, должно быть, находился за стенами дворца.
Я рассмеялся и помчался обратно вниз по лестнице, проносясь по туннелям так быстро, как только мог, пока не добрался до люка. Я выбрался наружу и посмотрел на Тори, которая улыбалась.
— Ну что? — спросил я. — Никакой тревоги?
— Ничего, — сказала она, затем полезла в карман и помахала мне мешочком со звездной пылью. — Так что если тебе когда-нибудь придется бежать, беги как ветер, понял? — Она бросила мне мешочек, и я поймал его.
— Понял, — сказал я, ухмыляясь и засовывая его в карман, когда закрыл люк. — Откуда у тебя эта звездная пыль?
— Почти всю стащила у Дариуса. Его слишком легко обмануть для того, кто считает себя всемогущим.
Я рассмеялся, мысленно помечая, как буду подкалывать его за это, когда увижусь с ним позже, а Тори, нахмурившись, посмотрела на часы.
— Мне нужно вернуться во дворец, — вздохнула она, и мое сердце сжалось от жалости к ней. — Тебе лучше приберечь немного бурбона на завтрашний день рождения.
— Нет, завтра пить нельзя, Тори. Завтра полнолуние.
— Значит, ты будешь читать этот дневник всю ночь напролет, как зануда? Похоже, на твой идеальный день, — с выражением надежды сказала она, и я натянуто улыбнулся ей.
Мое представление об идеальном дне состояло в том, чего у меня уже никогда не будет. Но я не собираюсь озвучивать это и втягивать ее в свою продолжающуюся вечеринку жалости.
Она направилась к двери, помахала на прощание рукой, а затем, сделав невозмутимое лицо стервы, вышла на улицу. Моя грудь сжалась, когда я смотрел, как она уходит, зная, что она возвращается в объятия Лайонела, а я ничем не могу помочь ни ей, ни моей сестре. Во всяком случае, не сейчас. Дарси придумает, как выжечь тени из Дариуса, а потом сделает то же самое с остальными. Я знаю, что она справится. И каждый раз, когда я испытывал боль под напором огня, который она вливала в вены Дариуса, я понимал, что оно того стоит. Потому что она должна разобраться с ситуацией и освободить всех нас.
Я вернулся к своему верному другу бурбону и, топя свои печали, смотрел, как часы отсчитывают полночь.
С днем рождения меня.
Я вспоминал свой последний день рождения с тоской в душе, тоскуя по тем временам. В бумажнике у меня до сих пор лежала одна из записок Дарси, и я подозреваю, что она останется там, пока не сгниет. Она нихрена мне не должна. Никогда не была и никогда не будет.
В голове у меня помутнело, и я окончательно погрузился в пучину пьянства, когда зажужжал мой телефон.
Я взял его и обнаружил еще одну фотографию, присланную Сетом, которая сразу же вызвала у меня недоумение. На снимке был розовый кварц, который я подарил Дарси, лежащий на его ладони, символ моей любви к ней, моей гребаной преданности.
Сет:
Не возражаешь, если я сегодня выгравирую это и переделаю, а, Лэнси? Я не смогу достать ни одного в короткие сроки, а ведь она только что сделала мне лучший минет в моей жизни, так что мне нужно позаботиться, чтобы она не подставила эти красивые губы кому-нибудь еще.
Пришла еще одна фотография, на которой он лежит в кровати Дарси, одна рука заложена за затылок, а розовый кварц зажат между зубами, и он ухмыляется.
— Ублюдок, — выплюнул я, вскакивая на ноги и спотыкаясь, когда голова закружилась. Рев