образцу, поддерживали немцев. Страну было легко втянуть в войну на стороне Германии, но Брантинг решительно встал на сторону союзников.
Во время гражданской войны в Финляндии он высказался против вмешательства Швеции в этот конфликт. Выступая в риксдаге, он сказал: «Наступит время, когда Финляндия будет с нами считаться, потому что мы не вмешивались в их внутренние дела».
Яльмар Брантинг стал одним из выдающихся людей, работающих в Лиге Наций. Если бы он не умер, то великим державам не удалось бы вести свои интриги, подготавливая почву для Второй мировой войны.
Моя жена, работавшая его личным секретарем, когда он был премьер–министром, рассказывала, что он никогда не отказывал тем, кто обращался к нему за помощью. Он отдавал людям всё, что у него было. Он любил свою семью, свою жену. Я до сих пор вспоминаю часы, проведённые в кругу его родных или у меня на вилле в Сальтшёбадене.
Последний раз я виделся с Брантингом в Сальтшёбадене. Тогда на ужин ко мне приехали также Херман Линдквист, Элиэль Лёфгрен и Артур Энгберг. Когда гости разошлись, я заметил, что Брантинг был сильно уставшим, каким я прежде его никогда не видел.
О том, насколько он был любим нами, говорит следующее: однажды он сильно заболел и попал в больницу. В тот день я был с Херманом Линдквистом, и он сказал: «Если Брантинг умрёт, то и я больше не захочу жить».
Херман Линдквист лучше всех остальных знал, что значил Брантинг для рабочего класса. Они вместе организовали профсоюзное движение.
Главной силой Брантинга была его приверженность морали. Человеколюбие и справедливость были его главными качествами. В таком духе он воспитал рабочий класс, целеустремлённых мужчин и женщин, которые из пролетариев превратились в состоятельных граждан, обладающих высоким социальным статусом.
Почти всю его жизнь Брантинга ненавидела буржуазия, и любили рабочие. В последние годы буржуазия изменила своё отношение к нему. Один предприниматель выразил это такими словами: «Мы голосуем за социал–демократов, ибо наше дело никогда не процветало так, как в период их правления». Буржуазия поняла: чем больше зарабатывает рабочий, тем лучше идут дела.
Дух, объединяющий шведский рабочий класс, да и всех шведских граждан, свидетельствует о том, что дело всей жизни Яльмара Брантинга процветает и поныне. Его имя как борца за Свободу, Равенство и Братство не померкнет в веках.
Памятник мира
После окончания Первой мировой войны и создания Лиги Наций в мире существовало мнение, что войнам положен конец. Тогда у рабочих возникла идея создать памятник мира, который должен был стать символом мира и увековечить имена представителей рабочего движения — борцов за мир. Я переговорил с Яльмаром Брантингом, и он одобрил идею.
Был создан комитет, председателем которого назначили меня, а секретарём Фредрика Стрёма. В комитет также вошли Георг Брантинг, Херман Линдквист, Хуго Силлен и Арвид Торберг.
В рабочих организациях начался сбор средств для возведения памятника. Из предложенных к рассмотрению комитета проектов была выбрана скульптура Рагнара Геллерстеда «Прометей». Предполагалось, что восьмигранный пьедестал будет украшен бронзовыми барельефами, портретами крупнейших борцов за мир. Австрию должен был представлять Виктор Адлер, Германию — Август Бебель и Карл Либкнехт, Швецию — Яльмар Брантинг, Англию — Кейр Харди, Францию — Жан Жорес, Россию — Ленин, Польшу — Роза Люксембург. На монументе на восьми языках должен был быть выгравирован девиз международного рабочего движения «Больше никакой войны».
Монумент был готов, началась его отливка. В Городской коллегии рассматривался вопрос о месте установки памятника, дело было передано в Художественный совет и там застряло на многие годы. Причиной задержки стали барельефы. Художественный совет был готов одобрить памятник в том случае, если комитет отказался бы от барельефов, поскольку они придавали памятнику международное значение.
Прошла четверть века, человечество пережило Вторую мировую войну, ещё более страшную, чем первую. Настало время снова браться за работу.
Старые друзья
Городской прокурор Ларс Стендаль был родом из Халланда, занимался земледелием, а потом стал постовым полицейским в Стокгольме. Он отличался крестьянской хваткой, несокрушимой энергией, собранностью, честолюбием и быстро продвинулся по службе, заняв в итоге должность начальника сыскной полиции и первого прокурора в Стокгольме. Его девиз гласил: «Имеешь власть, используй её». Что он и делал. Более верного законника трудно было себе представить. Он сам выносил приговор в том случае, когда считал излишним беспокоить суд. Он был настоящим отцом–покровителем для артистов. Они чуть что бежали к «нашему прокурору» с разводами, спорами, разорванными контрактами. Он читал им кодекс законов, давал советы, как царь Соломон, решал, на чьей стороне закон, и они подчинялись его решению.
Стендаль любил евреев. Оптовик Хейман из фирмы «Хейман и Шёнталь» был одним из его лучших друзей. Он занимался парусным спортом, а парусный спорт был любимым занятием Стендаля. Летом они обычно уходили на парусах в Стокгольмские шхеры. Когда Хейман умер, я занял его место в сердце Стендаля. Мне было позволено называть его «дядей». У Стендаля был такой принцип: если ты старше его сына Стена, то имеешь право обращаться к нему на «ты», а если ты младше, то должен называть его «дядя».
Дядя Стендаль всегда завтракал в компании адвоката Свена Аронсона. Они были завсегдатаями ресторана Драматического театра. Частенько и я присоединялся к ним. Дядя Стендаль всегда пребывал в отличном настроении. Он был большим знатоком и ценителем красного вина.
Свен Аронсон интересовался спортом и редко пропускал призовые соревнования, но также он был и религиозным человеком и вместе с оптовиком Вальфридом Андерсоном построил маленькую красивую церковь в Бирке на берегу озера Мэларен.
Свен Аронсон познакомил меня с Эрнстом Рольфом и Карлом Герхардом. Эрнст Рольф начинал свой путь, работая станочником на заводе в Вестеросе, но после того, как он принял участие в одном любительском представлении, его заметили и пригласили на руководящую должность во дворец Феликса. В качестве директора театра он первым стал организовывать масштабные постановки, которые прежде можно было увидеть только в мегаполисах.
Карл Герхард уже в юности стал актером, работая при этом кучером. Впоследствии Герхард сделался директором театра, и среди артистов, работающих на него, был Иёста Экман.
В своих пьесах Карл Герхард строго осуждал лицемерие и жульничество. Он ненавидел всё неискреннее и ненастоящее. Горе было тому, кто попадал под его удар. Карл Герхард прославился не только в Швеции, но и во всём мире. Наше правительство страшилось его премьер не меньше, чем парламентских дебатов. Я рад быть его другом. Но я знаю, что если понадобиться, то ничто не остановит его перед тем, чтобы выложить всё начистоту,