гроши акционерное общество «Ситроен». Андрэ Ситроен умер разорённым.
Некоторые друзья из шведской колонии
У Свена Бергиуса в Париже был родственник Жорж Левин, который жил в ателье на Монпарнасе. Он не был трудолюбивым человеком. В его чёрных глазах всегда горели весёлые огоньки.
Иногда я был гостем в ателье Жоржа. Главным предметом мебели там был американский бар, за которым он сам смешивал коктейли. Стены украшали карикатуры и юмористические картины. Жорж обладал также внушительной коллекцией марок.
Жорж Левин входил в «Липла юльафтонклуббен» («Маленький клуб сочельника»). Его председателем был Рольф де Мааре, остальными членами клуба были: Гуннар Бернтсон, Нильс Дардель, Рольф Ександ, капитан Хейне и Аренд Хиден.
Рольф де Мааре был одним из самых выдающихся представителей шведской колонии. Он был собирателем современного искусства. Однако делом всей его жизни стал музей искусства танца, единственный во всём мире, который он создал в Париже.
Гуннар Бернтсон был родом из Гётеборга, он был выдающимся спортсменом и игроком в бридж. Когда у него закончились деньги и пришлось начать работать, он занял пост директора в Шведском клубе. В Шведском клубе все этому очень обрадовались, так как трудно было себе представить человека более подходящего для данной должности.
Арвид Хиден, прежде чем посвятил себя пению, был офицером кавалерии. Арвид был певцом от Бога, и у него было бы блестящее будущее, если бы он не остался в Париже. Добиться славы здесь было крайне трудно из–за невероятной конкуренции. Арвид зарабатывал на жизнь тем, что поставлял шведские деликатесы и напитки. Никому не удавалось сделать шведские продукты настолько известными во Франции, как это получилось у Арвида Хидена. Шведская колония чрезвычайно благодарна Аренду Хидену, шведскому трубадуру, благодаря которому на протяжении многих лет шведская песня не умолкала во Франции.
Я храню много радостных воспоминаний о временах, когда друзья из шведской колонии навещали нас в Ла–Бревьер, до того, как мы превратили его в детский дом.
В наш круг входила также Эмма Хольмстранд, бывшая оперная певица из Стокгольма. По выходным к нам в Ла–Бревьер обычно приезжали Нильс Конради, Тор Карландер, Эрнст Флюгаре и многие другие. В большом зале нашего замка был огромный камин, вокруг которого мы с друзьями собирались после ужина, пели песни, рассказывали друг другу разные истории и выпивали.
Пирмонт
В немецком княжестве Вальдек находится романтический курортный городок Пирмонт, горячие источники и грязи которого были известны ещё с римских времён. Сюда в сезонное время съезжались на лечение люди со всех концов Земли. Здесь набирались сил Фридрих Великий, царь Пётр, Гёте и многие другие великие личности.
В этом городке в 1855 г. родилась моя тёща Тони Кугельман. Её отец Луи Халеви приехал сюда из Эльзаса и принял фамилию Ниман. Затем он открыл чулочную фабрику. Вязальные машины были розданы крестьянам из близлежащих селений, и те поставляли готовую продукцию. В наследство моей теще достался дом, принадлежавший её матери. На первом этаже дома помещались два магазина, ювелирный и табачный.
Моя тёща ходила во французскую школу и получила хорошее образование. Она знала английский и французский языки, играла на пианино.
Тёща с детства любила этот городок, туда тянулись и её дети. Моя жена и её брат Карл, который умер в 1926 г., часто навещали мать.
Я обычно заезжал в Пирмонт по дороге в Париж или возвращаясь из него. Особенно в этом городе я любил театр и Курпарк, где ежедневно Дрезденский филармонический оркестр под руководством дирижёра Фрица Буша играл превосходную музыку.
Я много раз встречался с давней подругой моей тёщи фрёкен Амели фон Стьетенкрон. Её рассказы о поездах по миру и событиях, случившихся с ней, могли бы стать многотомными мемуарами.
В городе становилось всё меньше еврейских семейств. Их многочисленные предки покоились на местном кладбище. Синагога ещё стояла на месте, в ней хранились старинные книги, но раввин там не появлялся из–за того, что прихожан почти не было. Была ещё жива вдова последнего раввина. Она жила здесь с детьми и внуками, но, когда были введены антиеврейские законы, семья эмигрировала в Америку,
Другой подругой детства моей тёщи была Хелен Гутман. Она жила вместе со своей дочерью Гретой, которая зарабатывала на жизнь для них обоих в хлебном магазине. Им удалось уехать в Швецию, а затем после многих месяцев странствий по России и Турции они наконец обосновались в Палестине.
Одна близкая родственница моей жены в течение последних нескольких лет жила в доме моей жены в Пирмонте. Её сыну удалось эмигрировать в Палестину, дочери в Уругвай. Но бедная женщина, не успев получить шведского вида на жительство для ожидания палестинской визы, была вывезена в Польшу и разделила судьбу миллионов невинных женщин и детей.
О шведских художниках и Шведском клубе в Париже
В двадцатые годы, период процветания рынка искусства, когда лучшие творения современных художников приобретались для Национального музея, шведские художники не имели возможности показать свои работы, так как на свои скромные деньги не могли снимать подходящие залы для выставок. В принадлежащем мне доме на бульваре Сен–Жермен, 26, я освободил помещение для такой выставки. Месторасположение было не совсем удобным, но временно устраивало всех.
Арвид Ярнефельт был другом Толстого, и можно сказать, что Ярнефельт стал финским Толстым. Он хотел сделать мир лучше. Он приходил в церкви и проповедовал, несмотря на запреты служителей. «Церковь для тех, кому есть что сказать народу», — говорил он. В Швеции мы познакомились с Ярнефельтом после постановки его драмы «Тит» в Драматическом театре. В то время он жил у меня, и мне не забыть глубоких разговоров с этим большим идеалистом и большим человеком. Он умер в 1932 г.
Мой сын Стуре открыл здесь выставочный зал и фотоателье, в котором работал чешский художник Рудольф Шнайдер, брат подруги моей жены Ани Вальтер.
В 1931 г. Стуре организовал нашумевшую выставку, где были показаны работы талантливого двадцатидвухлетнего Челля Лёвенадлера. В первый же день были проданы 12 картин, среди его покупателей были граф Эренсвэрд и Рольф де Маре.
Стуре занялся продажей живописи, и я стал его главным покупателем. Таким образом я собрал богатую коллекцию картин и скульптур шведских художников. На Буа дю Роше у меня висели картины Карлсунда, Дарделя, Деттхова, Экегорда, Грюневальда, Лундстрёма, Лёвенадлера, Розена, Шёльда, Цура, Валлина, Врангеля, Эстерлинда. Там же находились скульптуры, исполненные Карлом Фагербером, Фрисендалем, Грате, Цадигом и другими.
Я приобретал работы художников и из других стран, таких как Шагал, Грубер, Кизлинг, Модильяни, Редко, Утрилло и другие. Я собирал не только современную живопись, но и