Прежде чем перейти к рассказу об участии Жукова в Сталинградской битве, я хочу выделить его основные черты как командующего фронтом. Если судить по приказам, вышедшим за жуковской подписью, Георгий Константинович проявлял большую заботу о сбережении людей и техники, о том, чтобы нанести неприятелю решительное поражение, наиболее рациональным образом используя имеющиеся силы и средства. Вот, например, его директива от 30 марта 1942 года: "В Ставку Верховного Главнокомандования и Военный Совет фронта поступают многочисленные письма от красноармейцев, командиров и политработников, свидетельствующие о преступно халатном отношении к сбережению жизней красноармейцев пехоты. В письмах и рассказах приводятся сотни примеров, когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи людей при атаках на неуничтоженную оборону противника и неуничтоженные пулеметы, на неподавленные опорные пункты, при плохо подготовленном наступлении. Я требую:
1. Каждую ненормальную потерю людей в 24 часа тщательно расследовать и по результатам расследования немедленно принимать решение, донося в высший штаб. Командиров, преступно бросивших части на неподавленную систему огня противника, привлекать к строжайшей ответственности и назначать на низшую должность.
2. Перед атакой пехоты система огня противника обязательно должна быть подавлена и нейтрализована, для чего каждый командир, организующий атаку, должен иметь тщательно разработанный план уничтожения противника огнем и атакой. Такой план обязательно должен утверждаться старшим начальником, что одновременно должно служить контролем старшего командира.
3. К докладам о потерях прилагать личное объяснение по существу потерь, кто является виновником ненормальных потерь, какие меры приняты к виновным и чтобы не допускать их (потерь, а не виновных. - Б. С.) в дальнейшем".
Причины "ненормальных потерь" Георгий Константинович здесь вскрыл верно. А вот средства к их устранению предложил несколько странные, можно сказать, карательно-бюрократические. Казалось бы, логично разъяснить командирам, как именно нужно сберегать людей. Указать, что надо проводить тщательную разведку неприятельских позиций и как именно ее проводить. Потребовать, чтобы наступлению и артподготовке непременно предшествовала разведка целей, чтобы артиллерия не била вслепую по площадям, расходуя дефицитные боеприпасы, чтобы пехота научилась взаимодействовать с артиллерией, авиацией и танками, чтобы наступление не велось в слишком тесных боевых порядках, уязвимых для вражеского огня. Издать соответствующие инструкции, проверить накануне наступления, освоили ли войска на деле все эти премудрости, организовать обучение бойцов и командиров. Только тогда потери могут уменьшиться. Но ничего подобного в жуковской директиве нет. Есть только угрозы покарать нерадивых командиров за плохое сбережение жизней красноармейцев пехоты. Единственным результатом стало то, что командиры в донесениях вынуждены были всячески занижать размер потерь, чтобы сделать их "нормальными" и тем самым успокоить грозного командующего фронтом.
Есть аналогичный жуковский приказ, касающийся не людей, а танков. Он датирован 19 февраля 1942 года. Жуков приводит убийственные данные о потерях танковых войск Западного фронта. К началу декабрьского наступления в 9 танковых бригадах насчитывалось 709 танков. К 15 февраля в строю осталось 153 машины. Потери составили 586 танков, в том числе 322 - безвозвратно. Кстати, в сумме потери и оставшиеся в строю танки дают не 709, а 739 машин. То ли Георгий Константинович где-то обсчитался, то ли уже в ходе наступления бригады получили пополнение в 30 новых танков. Для сравнения: вся германская Восточная армия за декабрь 1941 года и январь 42-го потеряла 951 танк, всего в 1,6 раза больше, чем 9 бригад Западного фронта. И как же Жуков собирался бороться со столь чудовищными потерями? Громкими угрозами: он требовал от нижестоящих начальников "издать приказы о предупреждении и ответственности за утрату танков вплоть до предания суду Военного трибунала". Жуков предписывал "расследовать каждый случай потери танков и в 48 часов доносить Военному Совету фронта". Но ни слова не говорил о необходимости совершенствовать тактику танкового боя и повышать уровень подготовки экипажей. Естественно, в подавляющем большинстве донесений о потерях танков командиры приводили подлинные или придуманные, но абсолютно объективные с виду причины выхода из строя боевой техники (иначе можно было угодить под трибунал), а заодно делали неприятельские потери больше собственных. Вот и получалось, что на бумаге на советско-германском фронте погибло в несколько раз больше танков, чем их произвела за войну промышленность Германии.
Жуков нередко вмешивался в действия командующих армиями. Например, 28 января 1942 года он распекал по прямому проводу командарма-20 Власова: "Должен Вам сказать, что Военный совет фронта и Ставка Верховного Главнокомандования ожидали от 20 армии большего, и нам очень неприятно видеть 20 армию в таком положении. Я думаю, все это произошло потому, что указание, которое Вам твердилось, о прорыве кулаком, вы не выполнили, игнорировали. Видимо, посчитали указание для себя недостаточно авторитетным, кабинетным - и это ваша ошибка".
Жуков указывал Власову: "Я убежден, что успех может быть достигнут только прорывом по местности, не имеющей населенных пунктов, хотя бы вне дорог. И не верю в возможность прорыва той группировки, в которой наступаете Вы, а потому Вам надлежит перейти к обороне небольшими заслонами против населенных пунктов с гарнизонами, а главные силы немедленно вывести в двух направлениях...". И далее перечислил, в районе каких именно населенных пунктов надо наносить главный удар, а где - вспомогательный.
Строго говоря, Георгий Константинович влез здесь не в свою епархию. Командующему армией на месте должно быть виднее, как именно проводить наступление. Жуков же недвусмысленно давал понять командарму, что может сам отдать приказы соединениям армии: "Согласен обождать день, чтобы Вы убедились, что кроме потерь, у Вас ничего не получится...". Власов же, хотя и не имел академического образования, был достаточно грамотным военачальником (о моральных качествах сейчас речь не идет). И его приказы даже звучали порою толковее жуковских. Например, 4 января 1942 года Андрей Андреевич издал специальный приказ "Об организации боя", где обязал командиров лично проводить разведку перед наступлением и "на местности устанавливать взаимодействие с артиллерией и танками по времени и рубежам". Власов, как и Жуков, требовал:
"Не распылять своих сил и средств на широком фронте, а стремиться бить противника на узком фронте всей массой огня артиллерии, минометов и живой силы. Стремиться обходить укрепленные населенные пункты противника - ни в коем случае не бить его в лоб, а бить там, где он не ожидает". Наблюдательные пункты артдивизионов командующий 20-й армией приказал иметь непосредственно на КП командиров батальонов, чтобы можно было скорейшим образом выполнять заявки пехоты "по огневому воздействию на противника". Все положения этого приказа очень разумные и, в отличие от жуковского приказа о сбережении солдатских жизней, вполне конкретны. Но с власовским приказом та же беда: исполнялся он из рук вон плохо, и сам командующий армией часто распылял силы и предпринимал плохо подготовленные лобовые атаки, на что ему справедливо указывал Жуков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});