Фэррелл переместился за одно из деревьев, а Эриенн ждала выстрела из пистолета, который должен был стать для нее сигналом. Она была в таком напряжении, что не знала, сможет ли вообще во что-нибудь попасть, даже несмотря на уроки, которые давал ей муж. Тот ужас, который происходил на ее глазах в эти минуты, заставил Эриенн задуматься над тем, чем занимается Кристофер во время своих ночных вылазок. Хотя Кристофер и не признался в том, что именно он и есть тот самый страшный ночной разбойник, Эриенн не могла не думать о том, что ей довелось увидеть, и поклялась в будущем получше разобраться во всем.
Раздался выстрел, произведенный братом, и Эриенн сжала пальцы, наводя оружием на цель. Увидев, как две фигуры возле фонаря рухнули словно подкошенные, Эриенн ощутила в желудке вызывающую тошноту дрожь. Один из бандитов издал вопль, и все бросились врассыпную от освещенного фонарями места. Эриенн не стала терять времени на обдумывание своих действий; она понимала, что жизнь девушки зависит от того, насколько быстро ей удастся выстрелить из второго пистолета. Она постаралась не моргать в тот момент, когда гремел выстрел, но это был единственный способ, с помощью которого она смогла удержать оружие в устойчивом положении. Эриенн была настолько поражена, увидев, как упал еще один человек, что чуть было не приподнялась посмотреть, не выстрелил ли Фэррелл одновременно с ней. Тут же она услышала его стремительное передвижение рядом с собою и поняла, что он возвращается на свое место. Облизнув пересохшие губы, Эриенн стала перезаряжать пистолет. Она дрожала столь же отчаянно, сколь и молилась, и ей пришлось серьезно собраться с духом, чтобы выполнить свою задачу. Воздух раскололся от оглушительного рева мушкета Фэррелла, и от последовавшего за этим вопля кровь в жилах Эриенн похолодела. Она подняла оружие, чтобы прицелиться, и увидела, что на освещенном участке бандитов больше нет. Эриенн поискала глазами и в лунном свете заметила какое-то легкое движение внизу, у подножия обрыва. Она продолжала вглядываться во тьму, пока тень не преобразилась в человека, карабкающегося наверх к ней. Медленно поднявшись на ноги, Эриенн двумя руками сжала рукоять кремневого пистолета и взяла на прицел движущуюся фигуру. Человек поднял голову, чтобы осмотреться, и в этот раз, нажимая на спусковой крючок, Эриенн крепко зажмурилась. Гром выстрела оглушил ее, но не настолько, чтобы не услышать глухой стук покатившегося по склону тела. Эриенн заставила себя не думать о пролитой крови и тут увидела, как Фэррелл забирается на своего мерина.
Она быстро перезарядила оружие и в тишине, наводящей ужас, принялась ждать и искать глазами хоть какую-то движущуюся украдкой тень. В зарослях за ее спиной послышался треск продирающегося верхом Фэррелла, и через мгновение брат показался в поле зрения Эриенн. Он вырвался из тьмы и поскакал сломя голову по направлению к карете, а когда приблизился к девушке, то свалился с коня и, держа удила в левой руке, бросился к ней. Остановившись подле молодой женщины, он начал разрезать веревки, которые связывали ее.
Эриенн внимательно следила за каждым движением, которое могло бы стать мишенью для ее оружия. Никаких свидетельствовавших об опасности звуков не было, но вдруг что-то обрушилось на нее сзади. Чья-то рука, вынырнувшая из-за плеча, перехватила пистолет и прижала Эриенн спиною к каменному торсу. Прежде чем она успела закричать, рука в перчатке сжала ей рот и раздался грубый голос, отрывисто и тихо произнесший:
— Ах вы, неуемная девочка, что же вы делаете? А ну забирайтесь на эту чертову клячу и убирайтесь отсюда, пока вас не прихлопнули!
Рука резко развернула и отпустила ее. У Эриенн в груди перехватило дыхание, когда она увидела перед собой огромную фигуру. Завернутая в черный, как ночь, плащ, она сливалась с темнотой, и хотя Эриенн пристально всматривалась в глубокую тень под капюшоном, она не могла различить ни малейших черт чьего-либо лица.
— Кристофер? — выжидательно произнесла Эриенн.
— Бегите! Убирайтесь отсюда! — приказал он.
Голова в капюшоне слегка повернулась в сторону полянки. От темного леса отделились две фигуры и приближались к Фэрреллу сзади. Он наполовину освободил девушку, и видно было, что совсем не замечает их.
— Проклятье!
Эта брань донеслась из-под глубоко надвинутого капюшона, после чего ночной всадник моментально исчез. Эриенн отшатнулась в сторону, когда он появился через секунду на огромном вороном коне. Человек и конь возникли из тьмы и промчались так, словно были готовы тут же взлететь ввысь. Копыта жеребца высекали искры из камней, которыми был усеян склон, и от низкого, режущего клича у Эриенн пробежали мурашки по спине. Из вытянутой руки несущейся черной фигуры вырвалось пламя, и раздался грохот пистолетного выстрела. Один из бандитов, схватившись за грудь, со стоном рухнул, и оружие исчезло из виду. Когда рука поднялась вновь, в ней оказался длинный сверкающий стальной клинок. Сабля описала в воздухе короткую дугу, и вновь раздался жуткий боевой клич. Конь снова рванулся вперед, второй бандит выронил нож и, судорожно схватившись за кремневый пистолет, начал наводить его. Тень пронеслась мимо него, взмахнув саблей. Пистолет упал, человек сделал несколько неверных шагов и медленно осел на землю.
Всадник в черном плаще проскакал по кругу и приблизился к Фэрреллу, который перестал заниматься девушкой и, отступив, принялся размахивать своим до смешного коротким клинком, сжимая его в здоровой руке. Ночной всадник, не обращая на него внимания, острием сабли сбросил на дорогу один фонарь, который тут же разбился и погас. Прочертив огненную дугу, за ним последовал второй, который опустился в том же месте и воспламенил разлившееся масло. Всадник остановился и, бросив на Фэррелла быстрый взгляд, указал на девушку, запястья которой все еще были привязаны к карете.
— Отвяжите ее и убирайтесь прочь отсюда!
Он указал саблей в сторону холма, и тихо, но явно приказным тоном произнес:
— И когда будете уходить, извольте забрать вашу сестричку!
Вороной пронесся мимо кареты, и последовал новый взмах сабли. В воздух полетел последний фонарь, который разбился, рухнув на дорогу. Теперь полянку освещал лишь лунный свет и небольшие жадные язычки огня от пролитого масла, мерцания которых было недостаточно, чтобы освещать фигуры возле кареты.
Через мгновение Фэррелл освободил девушку и стал пытаться усадить ее на спину лошади. После безуспешных попыток он остановился, влез в седло сам и, освободив одно стремя для девушки, опустил вниз свою немощную руку.
— Моя рука беспомощна. Возьмитесь за нее, и я втащу вас. Поставьте ногу в стремя.