времени ни о чем рассуждать, только действовать.
Я побежала.
Дистанция до открытых балконных дверей была одновременно и невероятно огромной, и почти несуществующей, и мягкие туфли зашлепали по полу. Нет времени действовать изощренно. Нет времени для милосердия, и некогда передумать. Есть время, лишь чтобы прыгнуть.
В лицо ударил солнечный свет, и ветер растрепал наши волосы. Перила балкона вдавились в живот, и мы попытались перекинуться через них. Когда мы качнулись вперед, нас пронзил болезненный страх. Внизу раскинулся сад камней, сплошные булыжники с зазубренными краями, готовые проломить череп, и на один жуткий миг мне захотелось отпрянуть. Пусть это и не мое тело, но все же я в нем умру.
«Катаси, любимый, я иду к тебе. Я…»
Рука схватила меня за лодыжку. Колено ударилось о перила, а кто-то надо мной кряхтел от усилий.
– Не смей! – рычал Лео.
– Пошел ты! Отстань! – ответил наш голос.
Не глядя на камни внизу, мы отчаянно сопротивлялись, пинали и толкали его, пытаясь вывернуться. Стараясь не думать о том, как сильно не хочется умирать.
Я почти выскользнула, но чья-то рука вцепилась в другую ногу.
– Касс! – крикнула Кайса. – Не надо!
– Отпусти, Кайса! Это остановит его!
– Помоги мне втащить его, – сказал Лео, и боль словно шипами пронзила мою лодыжку.
Они тянули, отчаяние придавало сил. Кровь прилила к голове, а камни кружили под нами и обещали смерть.
– Не делай этого, Касс, – сквозь стиснутые зубы произнесла Кайса. – Ты не хочешь умирать, я знаю, не хочешь.
– Но ты хочешь, чтобы я умерла, Кайса! И это твой шанс заполучить себе тело.
В саду камней показались люди. Один нес под мышкой белый сверток. Всего два этажа вниз – достаточно, чтобы умереть, если мы упадем головой на камни. Но может, и нет, если им удастся смягчить падение.
– Пошла ты!
Мы извивались, как пойманная рыба, один мягкий башмак уже почти соскользнул.
– Проклятие, Касс, я не могу тебя ненавидеть. Пусть и ненавижу, но… я не хочу, чтобы ты умерла. Я думаю… думаю, что не смогу жить без тебя.
Слова Кайсы выбили из меня дух, я перестала извиваться и обернулась, чтобы увидеть ее. Мелькнуло мое собственное лицо со стиснутыми зубами, застывшее в решимости, и тут же взяла верх Хана, брыкаясь украденным телом, чтобы завершить начатое.
«Прости, – сказала она. – Другого выхода нет».
Да, другого выхода не было, но ведь Кайса сказала, что не сможет жить без меня. Сердце ныло так, словно в грудь вонзались десятки игл.
Башмак соскользнул. Я вот-вот вывернусь из ее хватки. Лео кричал что-то людям, собравшимся в саду камней, но они еще не были готовы, и тюк ткани бледной кучей лежал на темных камнях.
«Я иду, Катаси. Иду».
– Прошу, Касс, – напряженно выговорила Кайса.
– Нет, – сказала я. – Но прости. За многое.
Это все, что я могла ей сказать. Все, что хотела. Башмак продолжал соскальзывать, и она вцепилась крепче, пытаясь меня удержать. Лео что-то кричал, но я больше не слушала. Боже, как мне хотелось не упасть головой вперед, но возможно, это самая быстрая смерть, мозг размажется по камням и…
«Не думай об этом. Все закончится до того, как появится боль. И на этот раз я с тобой. Тебе не придется умирать в одиночестве».
В прошлый раз со мной рядом, по-своему, был Яконо, и опять иглы больно кололи мне грудь…
Башмак соскользнул.
Мы всей тяжестью вырвались из хватки Лео и полетели вниз. Но внезапно что-то легкое, словно перышко, коснулось моей ступни. Меня выдернуло назад и прижало к перилам. Они давили на живот, но Септум все падал и падал, и ничто его не остановило. Не остановило ее. Из моего горла вырвался сдавленный крик, и я потянулась к ней, но тело уже ударилось оземь. Отвратительный хруст заглушил все прочие звуки.
Горе во мне спорило с облегчением, но я могла лишь смотреть вниз, онемев и не ощущая перемены в теле. Перемены сознания, находившегося рядом с моим. Это больше не Хана. Она никогда не вернется. Кайса ощущалась знакомой и в то же время немного чужой, а тело было одновременно уютным и неудобным.
Унус рядом со мной перестал кричать. Теперь это определенно был Унус. Это можно было понять и по перемене в Кайсе, и по его позе, и по выражению его лица. Этот человек не был Лео, как и Кайса не была мной.
Люди внизу, пытавшиеся растянуть простыню, медленно окружили тело. Падать было невысоко, но удар головой о камни покончил с ним. Оставалось только надеяться, что Хана была права, и все завершилось быстро.
– Как я вижу, тебе она нравилась, – сорвались с моих уст горькие слова Кайсы.
Это был мой рот. Мое тело. Мой голос. Чувство медленно нарастающей эйфории невозможно было проигнорировать. Я вернулась в свое тело. Я дома.
Унус поднял взгляд.
– Вы сломали его. Возрожденное пророчество. Он… не должен был умереть здесь. Не так.
– Это хорошо или плохо? – спросила Кайса. Унус покачал головой, скрестив руки на груди, словно в этом мире стало вдруг слишком холодно.
– Я не знаю. – Он смотрел в сторону. – Я не знаю. Все зависит от того, что решит делать Дуос.
– Но ведь он теперь ничего не может, да?
Но страх продолжал жить в глубине глаз Унуса, глаз, которые я видела полными самой жестокой злобы. Тот Лео, что убил капитана Энеаса, продолжал жить внутри Унуса, и мы только что зверски разозлили его.
29
Рах
Я не знал, чей это дом, и не интересовался. Поместье заняла императрица, и я спешил по коридору, стуча по полу заляпанными грязью сапогами. Я не видел Мико с тех пор, как прибыл сюда. Несомненно, она была занята более важными делами.
У дверей комнаты Гидеона стояли два гвардейца, я постоянно их видел со времен Сяна. Они настороженно наблюдали за моим приближением.
– Рах.
Я повернулся и увидел Амуна, прислонившегося к косяку двери напротив в ожидании меня.
– Амун. – Что-то в выражении его лица заставило меня напрячься всем телом. – Как все прошло?
– Точно так, как я и сказал. – Он встал лицом ко мне в проходе, не обращая внимания на гвардейцев. – Она устроила хорошее представление для капитанов Менесора э'Кары и Атума э'Яровена. Может, оно и к лучшему, поскольку все кисианцы погибли бы, если бы не мы. Твоя императрица в долгу перед Эзмой. Тебе придется заговорить побыстрее, если не хочешь, чтобы она перетянула на свою сторону всех левантийцев.
– Никакие мои слова никого не убедят.
– Тогда, возможно, пришла пора перестать беспокоиться о расколе среди нас. Либо говори, либо пусть ее чилтейский бог получает всех.
Гости. Как она смеялась.
– Он пробирается людям в голову, словно голос. Чувство покоя. Ужасный шум.
Лео сломил Гидеона. Он использовал нас. Снова и снова использовал нас, и если Гости в ответе за то, что происходило в степях, то, вероятно, он