– Подходящее место для встречи, – задумчиво проговорил он.
Оливия поняла, что такой ландшафт одновременно плох и хорош: ее с Соколовым видно издалека, но по той же причине к ним не подкрадешься.
Двигаясь теперь вдвое медленнее, они прошагали на юг около километра. Затем узкая посадка превратилась в густой лес, поднимавшийся по склонам центрального хребта.
Всю воду они выпили прошлым вечером, а Соколов из осторожности не хотел покупать ее у местных. В один момент Оливия пожаловалась:
– У меня обезвоживание.
Соколов посмотрел на нее с таким удивлением, что она решила больше не поднимать эту тему.
Стало ясно, где находится аэропорт. Они забрались довольно высоко и увидели, как идет на посадку и скрывается за хребтом самолет. Оливия взглянула на часы: 10.45 – борт из Тайбэя. Хорошие манеры подсказывали ей поспешить и произвести на связного впечатление пунктуальностью. Однако Соколов и слушать не хотел:
– Подождет.
– Но…
– Ты не развлекать его идешь.
Крыть было нечем.
Соколов взял телефон. Оливия наблюдала из-за плеча. Он стал сверяться с картой, потом, не зная китайского, попросил подсказать, где паромный причал, – туда приходили регулярные рейсы с Сямыня. Причал нашелся на юго-западном краю острова. Очевидный путь туда – по главной из тех трасс, что шли с запада на восток Кинмена. Соколов и Оливия ее пока не пересекали – дорога тянулась с южной стороны хребта.
Они находились всего в километре – в тысяче длинных шагов – от аэропорта, однако Соколов настоял идти к востоку, то есть от причала, по самой непролазной местности, какую только нашел, пересекая, где нужно, горные тропы, до места, откуда просматривался перекресток главных дорог. Соколов отыскал себе укромное место, а Оливию отправил вниз – ждать автобус, чтобы приехать в аэропорт «как нормальный человек».
– Увидимся в условленном месте, – сказал он.
– Когда?
– Когда прибудешь.
Оливия еще раз попыталась хоть немного привести себя в порядок, подождала, пока дорога не опустеет, затем вышла из леса, отбрыкиваясь от четырехметровой цветущей лианы, которая прицепилась к ноге. Через три четверти часа подъехал автобус и повез ее по пути, который сама она проделала бы пешком за десять минут.
Оливия, пока ждала автобус, догадалась заглянуть в мобильник и увидела сообщение: «Побегу по делам – куплю племяннице свадебный подарок. Думаю, новый кухонный нож – самое то».
«Кухонный нож» и «свадебный подарок» – не кодовые слова. Фраза «побегу по делам» намекала, что связной уехал из аэропорта. Куда – она даже не могла представить. Вскоре подошел автобус до аэропорта, и Оливия устроилась на одном из трех свободных мест подальше от окна.
Пока она размышляла над сообщением, автобус приехал к главному терминалу. Из салона вышли человек двадцать местных – в основном сотрудники аэропорта. Оливия взглянула в окно, и ее внутренние сигналы тревоги включились разом. Все как в учебном шпионском фильме, описывающем наихудший расклад: на каждой скамейке, у каждого бара и контрольного пункта околачиваются настороженные люди, вроде как занятые своими телефонами. Некоторые даже не догадались снять в помещении солнечные очки.
Именно этого и ожидал Соколов. Утром полиция отправила на Кинмен целый паром людей в штатском, те разошлись по всем местам, где могли появиться Оливия и Соколов, и принялись следить за каждым белым человеком, особенно если тот в компании китаянки.
Оливия не совсем понимала их намерения. Арестовывать на тайваньской земле они не имеют права, устраивать стрельбу в людном месте вряд ли станут. Зато могут наделать снимков, и тогда случится скандалище.
Видимо, ее связной, сойдя с самолета, увидел все это и решил убраться.
Оливия не вышла из автобуса, а только сползла в кресле и выглянула поверх нижней кромки грязного окна. Коренастый человек в мешковатом пиджаке и зеркальных очках стоял, прислонившись к выставочному стенду, курил и рявкал в телефон. Автобус немного отъехал, и Оливия увидела, что стенд набит столовыми ножами – традиционными китайскими секачами. Тут она вспомнила, и все сложилось: в конце пятидесятых с Сямыня по Кинмену выпустили полмиллиона фугасных снарядов, а в следующие двадцать лет еще пять миллионов болванок с пропагандистскими листовками. Местные умельцы откапывали металл и делали из него ножи.
* * *
Фабрика ножей – идеальное место для приватного разговора. Это было промышленное строение. Посередине, в открытом дворе, лежали тысячи ржавых артиллерийских гильз в форме пули и размером с дыню. Их нарезали на куски не больше сигаретной пачки с помощью абразивных пил – те верещали, как души проклятых, и сыпали белым фейерверком адского пламени. Механический молот плющил заготовки, затем их совали в ревущую печь. Закаленные пластины подравнивали на каменном круге и точили на жуткого вида ленточных станках: такой тронь, и не заметишь, как оторвет палец. Производство ножей из гильз – дело довольно экзотическое, и потому на фабрику устраивали экскурсии. Оливия присоединилась к пятерым туристам, прилетевшим с Тайваня осмотреть достопримечательности и закупиться ножами.
По дороге – а ехал автобус долго – Оливия догадалась, к чему были все те люди в штатском. МИ-6 крайне заинтересована вернуть ее в Лондон живой и здоровой – тут можно не волноваться. А вот Соколов – совсем другая история. В МИ-6 пока не знали о том, как Оливия попала на Кинмен. И о ее компаньоне тоже. Едва она очутилась на тайваньской территории, Соколов стал, выражаясь по-британски сдержанно, неудобен. Если бросить его прямо тут, что совсем не трудно, Оливию до конца жизни мучила бы совесть.
Будь теперь старые добрые времена «холодной войны», а Соколов – вероятным перебежчиком, попавшим за железный занавес, ему устроили бы похищение, вывезли тайком на Запад и организовали новую жизнь. Взамен он выдал бы бесценные разведданные. Однако, насколько Оливия успела выяснить, Соколов жил между Торонто, Лондоном и Парижем, то есть вряд ли мог чем-нибудь удивить МИ-6.
– Мэн Аньлань?
Говорил китаец. По крайней мере он походил на китайца. Дородный мужчина лет за сорок, в зеркальных очках (сквозь которые разглядывал Оливию) и кричаще-туристской рубашке.
В ответ Оливия лишь бросила на него взгляд. Если он спросит…
– Можно с вами пройтись? – спросил незнакомец – точнее, проорал: они стояли в паре метров от абразивной пилы.
Похоже, говорить предстоит на фуцзяньском диалекте. Можно и на нем.
Оливия пристроилась рядом, и они начали постепенно отставать от основной группы. На плече у незнакомца висела сумка. Оливия надеялась, что там полно еды. Жаль, спрашивать об этом сейчас некстати. Хотя какого черта.