Читать интересную книгу Укради у мертвого смерть - Валериан Скворцов

Там, где стоит ничтожный Йот с пистолетом, никому не страшным, помутневшие от времени глаза Самого старшего брата три часа назад видели другого человека — с приколо­тым к карману рубашки крестиком и называвшего себя ка­пелланом. Непочтительно держался, хотя бегло говорил на кантонском наречии, единственном, которое понимал ста­рик.

—     Господин Чан Ю, — говорил нарочито раздельно ка­пеллан, — осуществление операции «Двойной удар» приуро­чивалось к началу маневров «Следующая тревога — боевая». Договоренности и инструкции... я отмечаю — инструкции... так вот, договоренности и инструкции предусматривали убийство честолюбивого профсоюзного босса, превращав­шегося в гангстера, человеком, в прошлом известным своим пребыванием в Камбодже. Предписывалось этого человека убрать. Предполагалось на основе неопровержимых данных обвинить затем режимы в соседних странах во вмешатель­стве во внутренние дела Таиланда. Меня уполномочили пе­редать: центру недостаточно маневров, ему нужна неболь­шая локальная война, хотя бы спазматическая боевая вспышка... Вы получили большие суммы. Деньги оказались израсходованы неэффективно. Убийца профсоюзного лиде­ра не найден... Более того, в соответствующих кругах его смерть вызвала двойственное отношение... Господин Чан Ю, нам кажется, в вашем «Союзе» могут найтись другие люди, которые представляются центру более... более конструктивно настроенными.

—    Майкл Цзо? — спросил Чан Ю. Он определенно знал, что американцы готовят на его место это черепашье яйцо и выскочку. Как продвигали черепашье яйцо и выскочку — любого, лишь бы слушался — в Сеуле, Сайгоне, Вьентьяне, Ханое и Пномпене. И проваливались. Американцы так и не научились после Мак-Артура ладить с азиатцами.

—   Я назову имя, — сказал капеллан — когда меня упол­номочат...

Нетерпеливые заморские дьяволы. Будда и Конфуций на Востоке, Христос и Магомет на Западе, другие светочи, не ровня политическим болтунам, несли новые концепции или возрождали древние, пренебрегая привычным человече­ским корыстным расчетом, пытались воздвигнуть царство любви для человечества. Высокие гиганты не увидели торже­ства собственных идеалов, гармонии существования. А эти сегодня, сейчас, немедленно желают утвердить господство своей никчемной цивилизации материального обладания. Богом всемогущим сделали разведку, вынюхивание и инт­риги... Нетерпеливые, нерасчетливые, горячие варвары, не замечающие, что военная мощь тех, кому они навязывают свою волю, вырастает быстрее их собственной. Сто тридцать лет назад четыре американских корабля смогли заставить самураев открыть порты для торговли. А девяносто лет спу­стя Америке потребовалось мобилизовать почти все силы, чтобы остановить военное продвижение Японии... Сто лет назад британский или французский полк захватывал в Китае безнаказанно любой город. А тридцать лет назад родина ока­залась в состоянии сражаться против лучших наземных сил Америки в Корее. Давно ли американцы ушли из Индоки­тая... И все желают командовать, распоряжаться, вмешивать­ся.

Могущество Азии стало бы большим, не будь оно подо­рвано коммунистами. Когда коммунизм сокрушит себя сам, внутренними болезнями и сгнившими правителями, насту­пит новый виток исторической игры на суше и океанах... Такие, как он, Самый старший брат «Союза цветов дракона», хранят память людей, удрученных несчастьями и унижени­ями родины, но не утративших достоинства и мужества.

Это он, тогда генерал Син Шивэнь, выводил остатки Пя­той армии генералиссимуса Чан Кайши в непроходимые горы Бирмы в Маэсалонто, приводил к повиновению дезер­тиров из Третьей армии и Первого отдельного соединения. Солдаты лили самодельные пули, делали порох, кормились охотой. Скольких лично он обезглавил за попытку уйти на­зад, в Поднебесную, захваченную коммунистами! Оборван­ные, разутые, голодные офицеры брали пример с оборванно­го, разутого и голодного командующего... Через несколько лет он заставил мир заговорить о себе.

Майкл Цзо, выскочка, рвется к власти. Для « Союза цве­тов дракона» эта власть — американская. Но Чан Ю ведет свою игру. Воспреемник будет другой. Он подготовил его. Фарангам придется считаться с деньгами, деньгами двадца­ти миллионов соотечественников, заполнивших своим зо­лотом Южных морей хранилища банков Японии, Тайваня, Сингапура, Гонконга, Австралии, Америки и Швейцарии. Это единственное в своем роде золото — золото хуацяо, где бы оно ни размещалось, сохраняет отечество... Потому что его владельцы, где бы ни оказались, сохраняют и на чужбине расовую исключительность. Потому что у них самое древ­нейшее прошлое. Могут ли иметь подобные чувства запад­ные дьяволы, пусть даже соотнося себя с греками или рим­лянами, мессопотамцами или египтянами? Китаец не считает время столетиями. Коротка мерка. Эпохи, дина­стии — вот охват прошлого, настоящего и будущего.

Теперь он глубокий старец и поэтому вправе упрекнуть соотечественников за погрязание в эгоизме и себялюбии. И все же, и все же... Он, Чан Ю, бывший генерал Син Шинвэнь, десятилетиями упорных трудов собрал разрозненные зем­лячества и соперничающие предпринимательские группи­ровки в нечто целое. Заложена первоначальная финансовая основа... Цзо рвет на себя первенство по наущению из Аме­рики. Он тянет руки к змее, которую не укротит. Чтобы сохранять влияние, нужно упорно работать, даже во сне. Едва преодолеваешь одно осложнение, возникает другое. Равнове­сие на тонкой, рвущейся, не имеющей конца проволоке — вот что такое власть. Передышка приходит как свобода к рабу — с поражением или смертью.

Конфуций настоятельно рекомендовал следить за речью. Он указывал, что лучше слишком недоговаривать, чем гово­рить слишком. Великий учитель предписывал, слушая — слушать сосредоточенно, объяснять внятно и неторопливо...

Что кричит на каком-то языке отщепенец Майкл Цзо, про­давшийся заморским варварам? Отчего он так унижается перед этим Йотом, морским пиратом, возомнившим себя и на самом деле адмиралом Южных морей?

Палавек выстрелил в Чан Ю, когда торговец опиумом, бывший генерал, Самый старший брат «Союза цветов дра­кона» и полновластный вершитель судеб хуацяо мог бы счи­таться мертвым и без того. Сердце его остановилось на во­семьдесят пятом году жизни.

Вломившийся охранник в падении, не разобравшись в обстановке, успел несколько раз попасть в Цзо. Палавеку пришлось стрелять в охранника, повернувшего автомат в его сторону.

Цзо, раненный, откатился за кресло Чан Ю и там нажи­мал кнопки сигнализации. Если нижние охранники успеют, он — спасен.

Свет в помещении вырубили. За окном выли сирены воздушной тревоги. Согласно плану маневров, электростан­ция отключила энергию. Но свет зажегся вновь. Дизельный движок гостиницы «Чианг Инн», администрация которой могла себе позволить не считаться с причудами армии, дал ток.

Цзо в комнате не оказалось. Через дверь в коридор, минуя Палавека, уйти он не мог. Потайной выход?

Из лифта, едва раздвинулись створки, охранник в "смо­кинге выпустил очередь вдоль коридора. Палавек втиснулся в проем двери. Выставил руку и трижды выстрелил на топот. Падение тела...

Близ алтаря предков приметилась щель. Палавек пинком распахнул вход во внутренние покои Чан Ю.

Всемогущий богач жил в помещении, обставленном, как деревенская; хижина. Дощатый стол. Деревянная, вытертая до блеска кровать без белья. Сундук для посуды, сундук для бумаг и сундук для одежды. На подставке — бронзовый бюст Конфуция, который Майкл Цзо бросил в голову Палавека. Возможно, из-за этого выстрел от бедра, навзлет, оказался неудачным. Пуля сбила бронзовую цаплю с ног, припаян­ных к спине бронзовой черепахи. Символ долголетия — ты­сяча лет цапли и десять тысяч лет черепахи — рухнул под ноги Цзо. В растерзанном вечернем пиджаке, вылезшей из загаженных штанов разодранной сорочке, с серебряным замком, болтавшимся на цепочке, округлив ротик, нагнав складки на лбу, расставив короткие ноги, Цзо нащупал левой рукой вторую цаплю.

— Щелкните пушечкой в последний раз, господин Йот, — сказал он, обводя губы по кругу языком. — Вы неплохо пора­ботали моим подарочком. Мягкий спуск, не так ли? Тринад­цать мягких нажимов, не так ли?

Пятясь, Палавек вытянул Цзо на середину комнаты. Фор­менный расстрел.

Дядюшка Нюан знал, что делал, когда подменивал пара­беллум. Один патрон оставался и сверх надобности.

Он прислушался. Движения ни в приемной Чан Ю, ни в коридоре, ни у лифта не слышалось. Значит, больше снизу не поднимались. Похоже, полиция прибыла уже в «Чианг Инн», нейтрализовала людей Чан Ю и принимается за дело сама?