Въехав в ворота монастыря, техасцы получили свободу передвижения по двору, но только в ножных кандалах. На стол, где чуть ранее стоял кувшин с фасолинами, поставили для них простую еду из вареных бобов и похлебки.
Обслуживали их старик со старухой — оба прокаженные, но не закутанные в покрывала, хотя и с темными пятнами на щеках и руках. Пятна не вызывали у техасцев отвращения, они выглядели как сильные ушибы. Старик со старухой, судя по всему, были добрыми людьми: они улыбались техасцам, а когда те опустошили миски, принесли добавки. Оставшиеся в монастыре солдаты по-прежнему спали пьяные в телеге. Просыпаться они начали лишь в разгар дня. А проснувшись, похватали свое оружие и уехали на телеге из монастыря. Все они выглядели перепуганными.
— Они боятся собак, — решил Гас. — Почему же майор не устроит охоту на них и не истребит этих проклятых тварей?
— Да их сразу же станет еще больше, — сказал Калл. — Всех псов не перебьешь.
Он наблюдал за прокаженными, когда те появлялись и занимались своими делами. Все они были наглухо закутаны, но одеяния изредка раздувались и распахивались под воздействием ветра, и тогда можно было разглядеть их тела под покрывалами. Некоторые находились в жутком состоянии: без подбородков, с проваленными носами, на щеках темные пятна. Другие хромали из-за деформации ног. Какой-то старик ходил с костылем — у него вообще не было одной ноги. Во дворе играли и несколько детей — они показались Каллу вполне здоровыми. Среди них был даже один светловолосый мальчик лет десяти — у него не наблюдалось никаких признаков болезни. Кое-кто из взрослых казался не хуже, чем старик и старуха, обслуживающие рейнджеров, у них виднелись лишь темные пятна на щеках, лбах или на руках.
Как только солдаты ушли, монастырь Святого Лазаря ожил и уже не казался таким скверным местом. Многие прокаженные смотрели на рейнджеров приветливыми, дружелюбными взглядами. Кое-кто улыбался. Другие, с пораженными лицами, покрывал и капюшонов с голов не снимали, но при приближении техасцев почтительно кланялись.
Опять поднялась пыль с песком, кружась так высоко, что едва можно было разглядеть нависающие над монастырем горы.
Гас почувствовал такое облегчение от того, что остался в живых, что в нем снова проснулось острое желание поиграть в карты или кости. О прокаженных он особо не задумывался — ночью с ними, может, и было страшновато сталкиваться, но днем место, где они обитали, казалось не хуже обыкновенной больницы. Жаль, что у него не было с собой ни единой колоды карт или хоть завалявшейся кости, а то бы он показал высший класс! Правда, денег тоже не было ни цента.
— Интересно, а сколько времени собираются мексиканцы продержать нас здесь? — спросил он своих товарищей.
Голова у Брогноли качалась взад-вперед, словно маятник часов с тех самых пор, как он перепугался тогда, в каньоне. Он глядел на прокаженных отсутствующим взглядом, а на светловолосого мальчика — с интересом. Взглянув как-то на балкон, откуда пела дама в черном, он увидел там невысокую стройную женщину. Она что-то сказала мальчику, тот неохотно бросил играть и побежал наверх.
Калл же в это время думал о том, каким образом можно избавиться от ножных кандалов. Если бы у него был молоток и хотя бы какое-то подобие зубила, он наверняка разбил бы цепи и сам. Майор ничего не говорил о том, что он вернется сюда, а последние солдаты куда-то ушли. Они теперь остались одни с прокаженными — единственной помехой к побегу являются кандалы да стаи бродячих псов. Если бы только разбить цепи на ногах, тогда найдется и способ, как справиться с собаками.
Уэсли Баттонс во время долгого похода и даже когда тащил жребий, держался молодцом, но теперь остро переживал потерю двух своих братьев и остальных рейнджеров.
— Когда мы уезжали из Остина, меня посадили кучером в фургон старого генерала Ллойда, — вспоминал он. — Нас была целая армия, вполне достаточная, чтобы отбиваться от индейцев и разбить мексиканцев. А вот теперь — посмотрите только: вот все оставшиеся добрались сюда через пустыню и закованы в железные кандалы. Домой идти далеко, — добавил он. — Мама очень опечалится, когда услышит про ребят.
Голова у Брогноли все дергалась взад-вперед, взад-вперед.
— А я и понятия не имею, где теперь лежит путь домой, — заметил Верзила Билл. — Тут так пыльно, что я могу лишь держать направление, вот и все. Знаю, что надо идти вниз по течению реки, но это довольно длинный путь.
Гас вспомнил, что это та самая река, на берегу которой они разбивали бивак, когда Матильда поймала большущую зеленую водяную черепаху.
— Вот как! Если это Рио-Гранде, тогда не так сложно пройтись вдоль нее пешком, — обрадовался он. — А когда проголодаемся, Матти наловит нам черепах.
Матильда лишь удрученно покачала головой — ее не радовала перспектива еще одного дальнего перехода.
— Нас осталось всего шестеро для похода по Нью-Мексико, — сказала она. — Если придется преодолевать оставшийся путь пешком, то сомневаюсь, выдержим ли его. Тот огромный индеец лучше нас знает реку — он запросто может добраться до нас.
— Нам нужно раздобыть оружие, — проговорил Калл. — Сделать его самим, без инструментов, мы не сможем. Мы и так проделали длинный путь пешком. Я лично хотел бы пока отдохнуть. Прокаженные нас не беспокоят. От нас лишь требуется не смотреть на них вблизи.
Он склонялся к мысли о побеге, пока Матильда не упомянула про Бизоньего Горба. Воспоминания об этом свирепом вожде команчей заставило его взглянуть на поход в ином свете. Уж лучше оставаться в стенах монастыря Святого Лазаря и отдыхать среди прокаженных, нежели снова мельтешить перед глазами Бизоньего Горба, особенно сейчас, когда их всего пятеро мужчин.
— А я хочу уйти, если только сможем освободиться от цепей, — упорно твердил Калл. — Вдруг майор вернется и заставит нас опять тащить эти проклятые бобы?
Однако он здорово устал и потому не настаивал на том, чтобы бежать немедленно. При сильном ветре у него в спине по-прежнему иногда что-то дергалось, а Нога очень болела. День-два отдыха не повредят, особенно если учесть, что мексиканцы, по-видимому, Уничтожать их всех вовсе не собираются.
Конец дня тянулся медленно, техасцы отдыхали и дремали — им выделили для ночлега ту самую комнатенку, где они провели минувшую ночь, но никому не хотелось идти в темную дыру. На дворе ярко светило солнышко, те, кому солнце не нравилось, могли отдыхать под длинными навесами.
Гасу очень хотелось перекинуться в картишки — он уже опросил нескольких мексиканцев, работавших в монастыре, нет ли у них карт. Какая-то женщина, у которой во рту было всего три зуба, приветливо улыбнулась ему и где-то раздобыла неполную колоду. В ней не хватало около двадцати карт, но Гас и Верзила Билл быстренько придумали свою игру. Выдернув из метлы несколько прутиков, они использовали их вместо денег.