ощущая, как их сердца бешено колотятся в предчувствии неизвестного. А потом откуда-то из левого коридора донесся тихий кашель, и чей-то смутно знакомый голос весело затянул:
— Любовь вам не трали-вали, любовь для того, чтоб ее отдавали… Любовь вам не трали-вали, любовь для того, чтоб ее получали…
Студенты одновременно сглотнули.
— Это Ария! — Дима радостно выдохнул, и пошел на голос. — Она указывает нам правильный путь!
— Погоди, Димыч, — гном ухватил его за рукав. — Какая Ария? У нее голос совсем другой.
— Что значит другой? А кто это тогда по тво… — второкурсник замолчал, пораженный страшной догадкой. — Да ладно?!
— Я в любви огонь и ночью и днем, так давай огонь мы этой ночью разведем… — продолжал заманивать голос. — Твои спички, мои дрова, очень хорошо, разведем костер любви всем ветрам на зло!
— Ты как хочешь, а я иду.
— Стой!
В конце коридора на какой-то миг полыхнуло красно-синее пламя. Забыв про Гвеллина, Дима бросился вперед, скинув с плеча тело Моргана, чтобы не мешал. Послышалась какая-то возня, сдавленные стоны, и короткие, сильные удары. В темноте второкурсник проскочил поворот и с разгону врезался в стену, но тут же повернул, и, не чувствуя боли, кинулся на звуки. И чуть не споткнулся о два неподвижных, лежавших на полу тела.
— Да стой ты! — тяжело отдуваясь, гном догнал его с фонариком в руке. — Вот, смотри, чего я нашел, — луч света выхватил тела из темноты — это оказались еще двое тюремщиков, с застывшими на лицах одинаковыми выражениями ужаса. Дима почти не сомневался в том, что такого страшного они увидели. — Ого! Кто это их?
— Тихо! — они замерли, напряженно прислушиваясь.
Спустя несколько секунд из дальнего коридора снова послышался тот же голос:
— Ой чита-чита-дрита, танец заводной, ой читу-читу-читу-дриту ты потанцуй со мной!
— Вперед.
— Ага.
Еще три поворота — и впереди блеснула луна. Коридор, куда они вышли, заканчивался решетчатой дверью, вкопанной в землю в горизонтальном положении, и поднимающейся на петлях, словно люк на подводной лодке. Вверх поднимались ступеньки, на одной из которых лежало черное воронье перо.
— Исчезла, — проворчал Гвеллин, внимательно зыркая по сторонам. — Только не говори, что это была птица Говорун, которая решила нам помочь.
— Скорее, кое-кто другой из того же мультика, — Дима поднял перо, и понюхал его. И сразу уловил знакомый запах. — Ладно, я вылезу наверх, и осмотрюсь. Как дам знак, поднимай Моргана, а потом и поднимайся сам.
— Понял.
****************
По темному лесу, освещаемому лишь луной, быстро шли мужчина и женщина. Причем первый тащил на себе две тяжелых чемодана, а вторая несла корзинку, набитую домашними куриными яйцами, баночками со сливками, пирожками и прочей снедью. Они спешили, потому что опаздывали на вокзал, на последний поезд, и женщина почему-то считала, что в этом виноват мужчина. Из-за чего без умолку его и пилила от самого дома в деревне, где засиделись в гостях.
— Сначала пил, потом в карты играл, потом трактор смотрел, а в результате мы сейчас бежим по лесу, вместо того, чтобы ехать на машине, а ведь они предлагали нас подвезти, но ты же гордый, ты же свою машину сломал, и тебе же в принципе будет больно, если у кого-то другого она исправно работает, говорила мне мама, не связываться с тобой, а я не послушалась, и сейчас мы неизвестно где, идем неизвестно куда, а здесь наверняка волки водятся, и меня съедят, причем что обидно, из-за какого-то криворукого лентяя…
— Господи! — тихим шепотом взмолился мужчина. — Если ты там — забери ее обратно, благим матом прошу тебя!
Мелькнуло красно-синее крыло, раздался истошный визг, и женщина взмыла вверх, подхваченная за платье чьими-то крепкими пальцами. Какое-то мгновение, и ее крик уже затих высоко в небе.
— Спасибо тебе, Господи! — возликовал мужчина, и пустился бежать, торопясь уйти подальше, пока Всевышний не передумал. Едва он скрылся, как между деревьями показался Дима, напуганный криком и вообразивший, что это дикие звери кого-то рвут на части. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, он пожал плечами, пробормотал "Наверное, показалось!" и вернулся к решетке.
— Все нормально, выходите.
Не без усилий вытащив наверх тело Моргана, по-прежнему пребывающего без сознания, они направились по тропинке, с наслаждением вдыхая чистый, ночной воздух, слушая стрекот кузнечиков в траве и уханье совы. После недельного заключения все это казалось им каким-то богатством, тем, что ты не замечаешь, пока не теряешь на какое-то время, и чем восхищаешься, когда возвращаешь. Приятели настолько углубились в процесс упивания свободой, что не заметили, как вышли к какой-то речке.
— Там у берега машина какая-то стоит, — сообщил зоркий Гвеллин. — Возьмем покататься?
— Возьмем, — Дима зевнул, с удивлением обнаружив, что после всего пережитого на него навалилась страшная усталость. — Только вместе с водителем придется брать.
Осторожно крадучись, они подошли к автомобилю… и обалдели, потому что это было не что иное, как их "Плимут". Более того, при ближайшем рассмотрении оказалось, что возле него, среди раскиданных бутылок, лежат близнецы. От несильных толчков они застонали, и слабо зашевелились.
— О, пацаны, — улыбнулся Ваня. — Как хорошо, что вы здесь! А мы вас тут ждем-ждем, ждем-ждем, ждем-ждем… А вы что здесь делаете?
— Вы чего, утырки, бухие, что ли? — гном втянул носом воздух.
— Ничего мы не бух-бух-бух… — обиженно забормотал Валера. — Мы, между прочим… ик!… между прочим, вас спасать хотели!
— Это каким же образом? — свирепо поинтересовался Дима.
— Ну, мы хотели напоить вертухаев паленым… ик!… самогоном…
— И вытащить вас, когда они отрубятся…
— Но потом я предложил сначала самим его попробовать… Ну, мы немного не рассчитали…
— И нахерачились в драбадан.
— Даже закуска не помогла, — Валера махнул рукой в сторону расстеленной на траве газеты с колбасой, огурцами и хлебом. — Не спирт, а просто огонь, все плавит, все мозги наружу вытекли…
— А знаете, почему? — невинно спросил Гвеллин.
— Почему? — повелись близнецы.
— Потому что вы…………………! — пинками гном заставил обоих подняться. — В машину, быстро! Заводите, и вывозите нас отсюда, самогонщики деревенские, мать вашу!
— Я сам вывезу, — буркнул Дима, запихивая Моргана на заднее сиденье. — Садитесь уже. И показывайте дорогу туда, где вы все это время прятались. Нам надо переодеться и выспаться.
— Только вы сами будете спать на улице, — добавил Гвеллин. — Перегаром от вас несет, что и лошадь скопытится.
— А кто это с вами? И почему… ик!… молчит?
— Он с алкашами не разговаривает.
35
Всегда птица в небо будет стремиться
И человеку у нее б поучиться
Расправь свои крылья, душу открой
И в поисках счастья найдешь ты покой
Непьющий Философ
Скрестив руки на груди,