всего услышанного.
– Ты должна помочь своему народу стать таким же, как ты, и научить его жить в согласии с миром вокруг и с теми, кто его населяет. Только тогда человеческая цивилизация будет готова ко всем изменениям, о которых ты грезишь, к Вселенскому соглашению, о котором грезим мы, будет жить и процветать бок о бок со своими приемными родителями. Но если люди не сумеют победить свои пороки и стать более осознанными, мы не дадим им утянуть нас на дно за собой.
– Естественный отбор, – прошептала она.
Старший склонил голову перед ее мудростью.
– Судьба не ошиблась, когда начертала на карте твоей жизни избранный путь. Достигнув середины не самой простой жизни, ты тем не менее не разделяешь с другими ни безотчетной жажды власти, ни жадности, ни ограниченности ума. Ты можешь и обязана подавать другим людям пример, и спасти тем самым человечество. Вопрос времени, когда жители Пэчра поймут, как нуждаются в тебе. Когда ты родилась в «рубашке», мы уже заподозрили, что за формированием твоей личности следить подобает с удвоенным вниманием.
Помона вскинула глаза на Старшего, не в силах пошевелиться. Собственное тело показалась ей вдруг тесным, будто со всех сторон ее зажали стены ловушки. Она чувствовала себя героиней сна, очнувшись от которого обычно выдыхают с облегчением и благодарят звезды за то, что он не был реальностью.
Несмотря на калейдоскоп будоражащей сознание информации, дыхание у Помоны перехватило именно он последних его слов.
Значит, йакиты записали ее в кандидаты еще с рождения, всего-то потому, что она родилась отдаленно похожим с их потомством образом. Все, что он говорил про ее качества и способности, было правдой, но все же…
Все же…
– Вы верите в судьбу? – спросила Помона как никогда серьезно.
– Конечно, наш народ…
– Не ваш народ, – перебила Помона. – Конкретно вы.
Старший долго и пристально смотрел ей в глаза, и впервые в ее присутствии на его лице появилась оценка. Он понял, о чем она думает, и более того – не ожидал, что она так сразу его раскусит.
Между ними установилась незримая связь. Помона буквально ощутила, как в ее тело вторгаются тонкие искрящиеся провода, и они со Старшим подключаются к общему блоку питания. На губах йакита проступила легендарная кривая улыбка.
Они поняли друг друга без слов – два существа, обреченные играть по правилам ослепших безумцев, какая бы власть ни была сосредоточена в их руках. Но если перекладывание ответственности на звезды – игра, на которой помешались все вокруг них, то естественный отбор, который проходило человечество, таковой не являлся. И с ним предстояло что-то сделать.
– Я верю в вас, – заговорщически отклонился от ответа Старший и оскалился шире. Помона никогда не видела никого, кто так радовался бы своему разоблачению. – Вы и в самом деле подходите для этой роли так же верно, как то, что вы умеете задавать правильные вопросы, как мне и рассказывали. Это говорю вам я, и буду рад, если слова из моих уст вселят в вас иную уверенность, нежели вера в то, что нашими жизнями управляют шары водорода и гелия в миллиардах миль от нас.
Помоне не требовалось пояснять, что он хочет сказать: это его собственное мнение, не замаранное пустой верой в судьбу. Но теперь тяжкий груз осознания того, на чем держалась вера в ее избранность у остальных, обрушилась на ее узкие плечи.
– Ясно, – сказала Помона деревянным тоном. Она уловила его волну и поняла, что ей придется делать то же, что делал он, вероятно, ни один десяток лет – подыгрывать, чтобы рано или поздно взять ситуацию под контроль. – Я сделаю все, что в моих силах.
– А если почувствуешь, что твоих сил недостаточно? – прищурился Старший.
Помона повернулась в сторону Плодородной долины и уставилась на розовые шапки древ расфокусированным взглядом.
– Значит, придется приложить еще больше усилий.
Кривая улыбка не сходила с лица Старшего; его янтарные глаза искрились небывалым вдохновением. Помона повернулась к нему, но ничуть не смутила его, показав страх в собственном взгляде. Напротив, его улыбка стала шире прежней.
– Думаю, мы с тобой найдем время пообщаться позже без всяких провожатых. Научу тебя кое-чему, Помона. Есть мысли, которыми я хотел бы с тобой поделиться.
На сей раз вместо страха в ее глазах появилась смиренная решимость и глубина пожирающих ее дум. Что ж, уже лучше.
– Да, я… поняла вас, Старший. Но будет лучше, если это пока останется между нами?
– Зови меня Ат-Гир, – сказал он, и его довольная ухмылка была ей самым красноречивым ответом.
– Звать вас по имени? – смутилась Помона. – Как равного? Вы уверены, что можно?
– Лишь бы не Наставником. Хватает мне и одного балбеса, живущего прошлым.
***
Они неспешно двинулись обратно к северной башне, беседуя о тех днях, которые Помона провела в Плодородной долине. Старший то довольно кивал, то мрачно хмурился, когда женщина рассказывала о том, что видела, слышала и переживала здесь все это время.
– Ты – первый Посредник, который познакомился с йакитами прямо изнутри, – подчеркнул Старший между делом.
– И я понимаю цену вашему доверию. Спасибо вам за гостеприимство.
– Значит, тебе будет, что рассказать о нас людям?
– Не сомневайтесь. Но конечно, я еще подумаю… как и что им правильно преподнести, – сказала она. И искоса улыбнулась: – Например, как посоветуете рассказать им про ваших талантливых самок?
– Талантливых?
– О, да. Одна из них, к примеру, проявила себя как необыкновенный экскурсовод. Если бы не Ми-Кель, в моей голове не было бы и половины тех бесценных впечатлений, которые я собираюсь взять с собой в Пэчр. Только не поймите неверно, ни в коем случае не хочу вас задеть, но мне кажется, мужчины для такой работы не очень подходят. Ми-Кель показала столько необыкновенных мест, красивых растений, даже поделилась рецептами корней! Все эти мелочи, которым мужчины не придают значения, сыграли большую роль в моем понимании вашей культуры. Если угодно, Ми-Кель помогала Ти-Цэ выполнять служебные обязанности, и справилась блестяще.
– В самом деле? Хм…
– Да. И сам Ти-Цэ хорошо справился со своей работой, если, конечно, мое мнение что-то для вас значит. Лучшего провожатого я бы себе не пожелала. Вы ведь не обделите его похвалой?
Старший хмыкнул:
– Ну да, справился прекрасно. Не считая того, какой опасности этот щенок тебя подверг, когда оставил одну на ветви древа.
– На самом деле он всегда был рядом, никуда не отходил от ствола. И только благодаря ему я жива и говорю сейчас с вами, Ат-Гир.
Он поморщился, но больше ничего скверного о Ти-Цэ не сказал.
Они уже подходили к изножью северной башни, когда прямо им навстречу вышел, читай как вывалился, Ти-Цэ.
– Почему покинул пост? – гаркнул Старший.
Но вместо вины в глазах Ти-Цэ мелькнуло облегчение.
– Наставник, я…
– Старший, звезда на тебя упади.
– Старший, я как раз хотел идти вас искать. Видите