Вот как они это преподнесли! Я едва сдержала смех. Ну, тетка до сих пор жива, похоронить меня им не удалось. А если серьезно, целью было освобождение подручных Агора. Хотя что-то мне подсказывает — его больше волновала судьба Зои. Поэтому он рискнул привлечь к делу Атапи — зеленую еще совсем.
— Мы как раз в Стамбуле познакомились, — рискнула заявить Ангел. Что ж, это же правда! — Но наши дела других не касаются. Ну так как? Поможешь?
— До завтра останешься? Как раз домой поедем. А вы с нами, на вертолете. Как в кино будет.
— Верно. — Мои губы тронула улыбка.
— Освободим тот же вагончик тебе… вам. — Он бросил неприязненный взгляд на Горана. — А теперь пора работать. Ведь вылез-то вагонетку подправить, а тут ты. Как чувствовал.
— Иди, конечно.
Я улыбнулась ему и вернулась к мужу. Облегченно выдохнув, тот притянул меня к себе и, конечно же, последовал допрос:
— Теперь давай-ка, любимая, рассказывай, что это за воздыхатель колумбийский!
— Мы с ним дядюшку дьявола кормили. — Пробормотала я.
— Это что еще значит? — супруг нахмурился.
— Ничего хорошего. — Самой было не смешно после вчерашнего озарения по поводу дьявольских алтарей вдоль дороги. — Идем уже в вагончик.
Мы зашли внутрь. Все так же, как и было — по бокам лежанки, в центре самодельный стол, только клеенка другая теперь, в углу жаровня, со стен зазывно улыбаются модели.
— Так что тебя с ним связывает? — Горан не отставал.
— Вовсе не то, что ты себе нафантазировал.
— Уверена?
— Ну, если честно, то кое-что было…
— Таааак! — питон вновь стиснул талию. — Как знал ведь!
— А я как раз не знала тогда, что у меня есть муж!
— Ты думала, что замужем за Алексом, — с ехидцей напомнил Горан.
— Тоже верно, — пробормотала я, отведя взгляд.
— Так что у тебя было с этим юным красавчиком?
— Поцелуй.
— За одно это убил бы гада! — прошипел Драган. — И все?
— Ну… почти все.
— Женщина! — прорычал он. — Говори уже!
— Давай лучше покажу? — нашлась я и потянулась к мужу, сходящему с ума от ревности. Поцелуй был таким страстным, что заставил забыть, что это лишь демонстрация. Одна моя рука скользнула в шевелюру Горана, вызвав, как всегда, стон и шепот «Что же ты со мной делаешь!» Другая сначала гладила спину, потом чуть ниже, и в итоге, расправившись с ремнем и молнией на джинсах супруга, скользнула туда, где все было обжигающим и твердым.
— Так вы не только целовались, но еще и лапали друг друга! — но Драган не забыл.
— Если хочешь, чтобы жена продолжала, то заткнись! — прошипела я.
— Гнусный шантаж!
— Но действенный!
— Бессовестная моя! — прорычал мужчина. — Только моя! Только! — рычание перешло в стон, когда мои зубки вошли в его шею. Санклит перестал спорить, сел на лежанку и усадил меня сверху.
— Только твоя! — прошептала я, заглянув в сияющие глаза. — Только! — твердое и горячее было немедленно извлечено наружу из брюк и тут же оказалось внутри меня. Наш общий стон взвинтил напряжение до максимума.
Положив руку на крестец, Горан властно заставил меня принять его полностью. Прикусывая мою шею, он начал движения бедрами — яростные, быстрые, глубокие и безжалостные. Мой санклит не собирался нежничать. Я отдалась этому «наказанию», причиняющему сладкую боль и бездну наслаждения. Он заглушил мои постанывания, положив ладонь на затылок и смяв жестким ртом губы. Его движения становились все быстрее, но когда удовольствие раскалило мое тело до предела, Драган остановился.
— Вредный, — хрипло выдохнула я, обиженно глядя на него.
— Дааа, — протянул муж. Сверкнув шальной усмешкой, санклит медленно задвигался во мне, заставляя обжигающие волны растекаться под кожей.
— Что же ты со мной делаешь, — сорвалось с губ. Я откинулась на его руки, запрокинув голову, и он добавил новую муку, дразня кончиком языка соски.
Когда мое тело задрожало в его руках от смеси неутоленного желания и изумительного удовольствия, Горан уложил меня на лежанку, широко раздвинул мои бедра и вошел до упора одним мощным толчком, заполнив собой до предела. Вжал спиной в тонкое покрывало и глубокими резкими движениями довел до пика, заставив изогнуться до хруста в позвоночнике и закричать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда я пришла в себя, он покрывал нежными поцелуями шею. Дрожащая рука легла на его шевелюру. Глаза мужа ослепили своим сиянием.
— Моя, — проворковал он так ласково, что внутри все перевернулось от нежности.
— Твоя, — вновь подтвердила я. — Только твоя, любимый!
Атапи
Ванна наполнилась. Я завернула кран. Он облегченно загудел, фыркнул-чихнул в последний раз и затих. Пузатая капля упала в холодную желтоватую воду, круги от нее превратили черные трещины на дне в извивающихся змей. Атапи, вот подобные сравнения сейчас вообще ни к чему!
Я прислушалась. В доме царила тишина. Пора. А то если мать вернется и застанет меня за этим, проблем не оберешься. Так и слышу ее дрожащий от раздражения голос: «Тебе велено беречь силу и отдыхать! А ты что творишь?!» Собственно, ничего особенного. Просто хочу узнать, что от меня скрывают. Если это касается моей жизни, имею ведь право, верно?
Глубокий вдох. Строчки всплывают в памяти сами собой. Слова начинают срываться с губ и падать в воду вместе со светлыми капельками, что соскальзывают с кончиков пальцев. Покажи мне, что желаю. Ну же, покажи. Желтая поверхность покрывается рябью, словно дует ветер. Сложно разглядеть. Давай же!
Лицо Рафаэля. Я сначала покраснела, потом рассмеялась. Ох уж эта магия! Как же буквально она порой понимает каару! Так, нужно снова сосредоточиться и уточнить — покажи то, что касается Матери сестер. В этот раз дело продвигается со скрипом. Напрягаюсь изо всех сил. Родимое пятно на спине начинает припекать, да так, словно проклятый люмьер раскаленное железо! Кажется, даже воздух вокруг сопротивляется!
Ах так, да? Зло усмехаюсь, хватаю бритву и одним взмахом рассекаю кожу между запястьем и сгибом локтя. Порез пустяковый, заживет быстро, но крови много. Она расплывается в желтой воде розовыми пятнышками, исчезает и…
Все вокруг дрожало, вибрировало, словно десятки отбойных молотков впились в пол рядом со мной. Влага в ванне вскипела, забурлила, напомнив о джакузи в Стамбуле. Но несмотря на хаотичное движение, я увидела внутри женщину — черный балахон, подпоясанный голубым шнуром, лицо скрыто капюшоном.
Она лежала на дне, не шевелясь. Но стоило мне протянуть к ней руку, как женщина запрокинула голову и в упор посмотрела на меня налитыми кровью глазами, от которых по лицу разбегались черные ниточки. Ее рот широко распахнулся, визг наполнил ванную, зеркало сорвалось со стены и разлетелось на мелкие осколки. Костлявые руки распахнули балахон, и я увидела нож, торчащий из ее впалой груди с высохшими мешочками грудей.
Со дна ванны начали расползаться алые змеи. Опутывая женщину, они сжимали ее тщедушное тело, заставляя кости ломаться с отвратительными хлопками. Одна оплела шею, сдавив до ужасного хруста. Женщина протянула ко мне руки, хрипя из последних сил. В глазах пылало пламя адской боли. Пальцы уцепились за мой рукав и рванули меня на себя с такой силой, что я рыбкой нырнула в ванну.
Вода закрутила меня, оплетя ледяными плетями. Где верх, где низ, не понять. Паника лопнула внутри, разъедая кислотой. Грудную клетку сжало. Рот распахнулся, остатки воздуха гроздью пузырей вырвались из него с глухим, как бывает только под водой, криком.
— Ты моя, девочка. — Раздался в ушах спокойный мужской голос. Я замерла, словно каждая мышца была парализована. — Ты приведешь ее ко мне. — Продолжал он. — Приведи Ангела, или потеряешь всех, кого любишь. Поняла?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вода исчезла. Я сидела в пустой ванне. В голове все еще звучал тот голос. Разрывая меня в клочья.
Саяна
Не сводя глаз с Рафаэля, что сидел в вертолете напротив нас, супруг сжимал стальным кольцом мою талию. Напряжение росло, и я начала ловить себя на малодушном желании закинуть на спину рюкзак с парашютом и сигануть за борт. Да ну нафиг, как сказал бы Сар. Вот бы посмотреть на их лица в этот момент! С губ слетел смешок. Тяжелый взгляд Горана тут же почувствовался макушкой. — Мы на месте, — Рафаэль весьма кстати замахал рукой и ткнул пальцем в небольшой городок, что выплывал из-за горизонта.