И все-таки неудачником быть не хотелось. Чтобы поддержать себя морально, Бустов, закончив свои следственные мероприятия, зашел в дорогое кафе и выпил хорошего крепкого эспрессо. Эта мимолетная причастность к иному стилю жизни его ненадолго взбодрила.
— Какие соображения, Пичутин?
Опер поднял взгляд от бумаг и деловито потер ладошки.
— Да очень простые, Владимир Николаевич. Под охрану надо копать. Без них не обошлось, уверен.
— Прямо вот уверен?
— Сами же говорите, что все эти газорезки в потайном кармане не пронесешь. Да и шум они должны были слышать. А еще я думаю, продавщицу надо пощупать.
— Да, я бы ее тоже после работы пощупал…
— Да я не про то, — с досадой отмахнулся Пичугин. — Я вот думаю: почему часы не взяли? Все-таки это часы, вещь дорогая. Их всегда берут, даже дешевые, и даже при уличном гоп-стопе снимают.
— Тебе же объяснили — не разобрался налетчик.
— А мне кажется, специально оставили. Чтоб нас запутать. Чтобы мы подумали, что лох ушастый там был. Тем более часы сбыть труднее. И продавщица вполне могла эту схему провернуть с кем-нибудь на пару.
— Доводы твои запутанны и не слишком убедительны, Пичугин. Ну ладно, кое-что допускаю. Даже насчет охранников. Сам ими и займешься. У меня и без этого золота дел до черта.
— Владимир Николаевич, я-то займусь, а кто сбыт отслеживать будет?
— Эх, Пичугин, за все-то ты волнуешься, как за свое… Не волнуйся. Есть у нас, кому сбытом заняться.
Указание взять на контроль городские скупки драгметаллов прозвучало на следующий день на утренней планерке. Но результат проявился даже раньше, чем его ждали.
После обеда к Бустову заглянул Лущенко, опер из БЭП, и с торжествующим видом сказал:
— Подарочек для тебя, Николаич.
— Ну так дари.
— Не за так. Раскрытие на нас запишешь.
— Все у вас, у «колбасников», не за так. Даже подарки продаете.
— Это оч-чень хороший подарочек. — Опер выглянул в коридор и сказал «заходи».
В кабинет вошел верзила в черном кожане. Лицом он был хмур и неприветлив, сложение выдавало профессиональную спортивную подготовку.
— Наш давний друг, зовут Леня, — представил его Лущенко. — А вот и подарочек.
Он осторожно развернул маленький бумажный сверток и выложил на стол тяжелую золотую брошь, украшенную крупными рубинами. Бустов немедленно достал каталог и сразу нашел в нем такую же.
Подарочек и в самом деле удался.
— Ну, рассказывай, Леня, — сказал он.
— Ну, чё, у меня палатка на рынке — металлоремонт и скупка лома. Мужик сегодня приходит, показывает, спрашивает, сколько дам. Я посмотрел, взвесил, говорю, пятак даю. Он — чего так мало. Я — скупаем по цене лома. И плюс камни. Ну и все. И я с этой цацкой сразу к Иванычу. — Он покосился на Лущенко.
— Какой ты честный, Леня, — подивился Бустов. — Отдал кровных пять штукарей, а товар государству подарил. Комсомолец, наверно.
— А чё, пять штукарей вы мне вернете, когда возьмете этого фраерка.
— Вернем, я обещал, — подтвердил Лущенко.
— Я ж знаю, — продолжал Леня, — где навар, а где геморрой. Мне таких проблем не надо, у меня легальный бизнес. Я лучше лишний раз вам помогу, а вы мне, случись что, подсобите.
— Подсобим, — ухмыльнулся Лущенко.
«Ну, надо же, бизнес у него легальный, — подумал Бустов. — Интересно, от какой статьи его Лущенко отмазал, чтобы таким ручным сделать?»
— Ладно, описать его сможешь? — спросил он.
— Ну, могу. Мелкий такой, плешивенький… Лет, может, пятьдесят или поменьше… А чё описывать, он завтра опять придет.
— Как?! — оторопел Бустов.
— Ну, так. Я ж ему говорю — еще есть? Он — есть. Я — ну, приноси сразу все, сторгуемся.
— Леня! — с восхищением воскликнул Бустов. — С этого ж надо было начинать! Вернем мы тебе твои пять штукарей, да еще значок дадим в придачу — «Юный друг милиции».
— Ну, точно — лох! — изумился Пичугин, узнав последние новости. — Таких лохов еще поискать надо. Это надо же, отбомбить ювелирку — и тут же нести все на рынок. Странно еще, что он объявление в газету не дал.
— Н-да, странно, — пробормотал Бустов. — Слишком все легко. И это самое странное.
— А может, наркоман или алкаш? По поведению — самое оно.
— У наркоманов и алкашей профиль другой, Пичугин. Они ювелирные салоны не грабят. Они больше по дачам и гаражам. Да медную проволоку со столбов срезают. Хотя ведь тоже цветной металл…
— Ну, даст Бог, завтра закроем дело, — воодушевился опер. — Мне больше всего узнать не терпится, как он сейф сумел втихаря порвать. Может, у него кувалда с глушителем?
Приятно готовить и проводить операцию, которая заведомо проста. Всего-то надо прихватить немолодого щупленького воришку, да еще и неопытного. Зато в активе будет раскрытие резонансного преступления, возмещение колоссального ущерба и прочее.
Бустов все же подстраховался и выпросил у начальства усиление. Ему дали двух молодых оперов, которые еще с утра заняли позиции на рынке под видом торговцев солнечными очками.
На Леню повесили радиомикрофон, и сидящий в машине Бустов мог слушать все, что творится в его палатке. Да еще и записывать. Лене также было дано указание: при появлении клиента громко сказать «У нас покупатель всегда прав». Но не сразу, а только когда тот «засветит» товар.
Операция проводилась втайне от милиции, обслуживающей территорию рынка. Бустов называл этих людей не иначе как «продажные говнюки» и не верил им ни на грош. В этом была доля риска. Рыночные менты могли заметить новые лица — тех самых молодых оперов, стоящих на подстраховке — и наехать на них по любому поводу, сорвав всю конспирацию.
Но еще больше был риск, что «продажные говнюки» растрезвонят про мероприятие по всем каналам. Ни одно крупное дело с их участием не заканчивалось успешно.
Около полудня Пичугин, поставленный на наблюдение, передал по радио:
— Приближается клиент, похож по описанию.
— Всем приготовиться, — скомандовал Бустов.
Он пытался услышать, что происходит в палатке у Лени, но слышал лишь невнятное бормотание да прочие посторонние шумы.
Наконец Леня дурным голосом продекламировал: «А у нас покупатель всегда прав!» Бустов схватил рацию:
— Второй, на сближение. Третий, четвертый — полная готовность!
Сам он выскочил из машины и, расталкивая народ, помчался к палатке на помощь Пичугину. На месте он застал следующую картину: опер придавил к полу малорослого тщедушного гражданина в затертых джинсах и пытался завести ему руки за спину. Тут же валялся кожаный портфель самого помойного вида.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});