Тут в дело вмешиваются две бабы. Французские шлюхи, Бонейль и Шевалье, засланные к нашему двору Наполеоном, обслуживают всех — от императора до заговорщика Панина — и «содействуют укреплению Павла» в его сближении с Бонапартом. Они ласково подставляют сторонников «английской» партии, — Панин отстраняется и ссылается, Пален вылетает из теплого питерского генерал-губернаторского кресла в армию. Но девичьи сети непрочны, и уже осенью 1800 года главарь возвращается с триумфом.
Последствия французской интриги оттенили общий фон заговора, украсили его шизофреническим позументом. Вот как это выглядело.
Из-за мальтийско-магистерского чина нашего императора — Павел, как мы помним, «Великий Магистр Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского», — случился европейский пожар. Загорелось бы и так и этак, но Павел своей врожденной шалостью стимулировал стихию.
Первоначальный политический альянс на пороге нового 19-го века был таков: Россия, Англия и прочие — против наполеоновской Франции, против завиральных республиканских идей, якобинства и гильотины. Но вдруг союзные англичане неосторожно высаживаются на Мальте для блокады средиземноморских портов Франции. Великого Магистра они не спросились. То есть, некогда им было посылать курьера в Питер и ждать ответа. Павел озлобился. Тут же перезаключил договора. Теперь он вместе с Наполеоном готов был крушить затхлую Британскую Империю, не замечая республиканского духа, не чувствуя мурашек от хитроумной машинки доктора Гильотена.
Зима 1800–1801 года начинается бурными и такими художественными приготовлениями!
Планируется атака на Германию, поддерживающую англичан частью своих королевств.
К Наполеону выезжает специальный посланник Павла Спренгпортен.
Полководец Репнин удаляется со службы.
Заключается союз со Швецией.
Организуется эффектная демонстрация: Павел вызывает на поединок любого государя, недовольного политикой России. Ну, что? — слабо?!
13 декабря Папе Римскому предлагается переселиться в Россию, пока Европа не запылала.
Запрещается любой экспорт в Англию.
Людовик XVIII, сидевший в российской иммиграции, и его двор лишаются официальной поддержки и пенсий.
Созрел и соответствующий план раздела мира «между Дон-Кихотом и Цезарем». Наполеон брал на себя гиблое болото — Европу с ее бесчисленными карликовыми монархиями, а Павел выходил на простор, тянулся разорвать Турцию, восстановить Царьград. Бонапарт отдавал ему и весь алмазный Восток — владей, чем сможешь, хоть до Китая. Единственным союзным условием было завоевание Индии. Не больше, не меньше! Наполеон хотел чужими руками отобрать у Англии источник несметных богатств. Пусть их Павел пока возьмет себе, а там видно будет.
Как воевать эту Индию, Павел не знал. Впрочем, французский товарищ намекнул ему, что повторить рейд Александра Македонского способна только одна сила на свете — конная казачья ватага. Хотелось коварному Корсиканцу под шумок удалить из Европы страшную донскую братву.
12 января 1801 года войсковой атаман Василий Петрович Денисов получает соответствующий приказ, и на Дону звучит клич, поныне милый куренным старикам: «Войско в походе!». Через месяц донская армия должна быть в Оренбурге, еще через три — миновать Бухару, Хиву и выйти на реку «Индус». 30 тысяч конных сорви-голов по ломкому льду форсируют Волгу и уходят в казахские степи. Они будут идти по пустыне до смерти императора, а потом еще — пока фельдъегерь их не догонит…
Я живу среди последних казаков, и уверен: не умри император, запоздай посыльный и, — как пить дать, — околачивали бы мы сейчас бананы в нашей самой южной, неотъемлемой Калькуттской области…
Вслед за казачьим корпусом две союзные армии по 35 тысяч должны были в мае соединиться у Астрахани (наши спускаются по Волге, французы приплывают из Средиземноморья) и к осени войти в сердце Индии.
Но начинается последняя, мартовская хроника.
3 марта придворный красавчик Александр Рибопьер дерется на шпагах с князем Святополк-Четвертинским из-за дамы. Рибопьер тяжело ранен. Дамой оказывается любовница императора Анна Гагарина. Павел взбешен. Его последние дни пройдут под знаком личной озабоченности.
За несвоевременный доклад о дуэли наследник Александр попадает под домашний арест. Семейство Рибопьера высылается, сам он лежит в тюремной больнице, потом выдворяется в деревню. Общество симпатизирует удальцу, Павла почти ненавидят, — не по-рыцарски как-то вышло, ваше величество!
Во вторник 5 марта граф фон-Пален и его жена (дочь донского атамана В. П. Орлова и сестра придворного полковника В. В. Орлова) получают приказ не являться ко двору. Пален должен извиниться за допущение дуэли, но гордо отказывает императору!
Ползут слухи об арестах десятков человек, и народ начинает разбегаться. В день выписывается паспортов штук по 40, — на 12–15 семей.
Разносится сплетня о гигантском английском флоте адмирала Нельсона, вплывающем в Зунд.
Вдруг бесстыдно объявляется, что камер-фрау императрицы м-м Юрьева должна родить от императора близнецов. Нащупать эту пару удалось, но пол без ультразвука определить не сумели, поэтому в манифесте оговариваются две версии. Родятся мальчики, — будут Никита и Филарет Мусины-Юрьевы, девочки — соответственно — Евдокия и Марфа (чуете? — бастардов хотят назвать в честь основателей династии Романовых! — дурной знак!). Крестить детей приказано наследнику Александру и официальной подруге, — Ордена св. Иоанна Иерусалимского кавалер-даме Анне Гагариной. Конфуз, да и только! Несчастные девочки-близняшки от сгустившейся ненависти умирают, едва родившись.
О бракоразводе Павла говорят вполне определенно, кавалер-наложница Гагарина и револьвер-этуаль Шевалье наперегонки мылятся в императрицы. Народ уверен в их правах. На Исакиевской площади мужик предлагает показать за деньги суку. Сука сидит в мешке, и на вопрос зевак, чего ж в ней такого замечательного, мужик безнаказанно смеется, что сука откликается на имя «мадам Шевалье».
Питер в предчувствии перемен. И здесь возникает схема, частью раскрытая сразу, частью — расследованная через 10 лет. Павел готовится сам «нанести удар»!
Вот его план.
Царицу — в Холмогоры к «Брауншвейгской фамилии»;
Александра — в Шлиссельбург;
Константина — в Петропавловку;
Палена иже с ним — на эшафот.
13-летний племянник императрицы Марии Федоровны принц Евгений Вюртембергский уже приехал в Питер, его можно женить на старшей дочери царя и сделать молодую пару наследниками трона. Закон о чисто мужском правлении, естественно, отменяется. Такой вот пиковый марьяж…
Впрочем, все это Пален мог впоследствии и приврать. Дата императорского нападения неизвестна. Заговорщики намечают открыть иудин промысел после Пасхи 24 марта. Потом отбрасывают христианскую мораль и планируют кампанию по римскому прецеденту — «с мартовских ид» (15 марта). Но Павлу в ночь на 8 марта является предчувствие, что «хотят повторить 1762 год» — это тень отца «русского Гамлета» бродит в гулких коридорах Михайловского эльсинора и предупреждает сына.
Павел и впрямь придерживается шекспировского сценария, а значит, — подозревает свою «королеву» — Марию Федоровну.
Нужно спешить с контрударом!
В 7 часов утра 9 марта фон-Пален является к царю с ежедневным докладом, как столица почивала. Павел запирает за ним дверь и «колет» подозреваемого в заговоре.
Пален сразу колется!
— Да, заговор есть, и я в нем участвую…
— Как же ты смеешь!..
— Понарошку, ваше величество. Скоро я всех их сдам…
Это наглое двуличие спецслужб теперь уже никогда не исчезнет из государственной практики. Каждый раз, когда будут убивать, разрывать бомбами затравленных властителей и царедворцев, мы с легкостью будем обнаруживать во главе заговора полицейских агентов, провокаторов, высших офицеров и руководителей ГБ. Дело Ваньки Каина поднялось из московских трущоб в императорские палаты и живет в веках!
После этого утреннего сеанса Пален снова переносит сроки своего выступления. Тянуть до мартовских ид не получается.
Пален немедленно начинает давить на наследника. Угрожает неизбежной ссылкой матери, отрешением от престолонаследия, позором женитьбы царя на придворной шлюхе. Супруга наследника горячо поддерживает Палена. Ей тоже неохота довольствоваться свечкой монастырской…
Тут наш Историк впадает в длинные рассуждения и обзор показаний на тему: «Знал Александр или не знал?», хотел или не хотел убивать отца?
Эти поиски истины за субъективностью и предвзятостью свидетельств можно опустить. Но для кино такие переживания очень полезны и не раз еще пригодятся.
10 марта проходит в напряженной тишине, придворные шепчутся, как бы на несколько дней смыться из дворца.