Без сомнения, и Я.Г. Фрумкин — председатель нью-йоркского Союза русских евреев, был из их числа (его имя всегда мелькает среди активистов, занимавшихся сбором помощи Бунину), но способности И. Троцкого на этом поприще, были, по-видимому, из ряда вон выходящими с точки зрения результативности, и Алданов на это обстоятельство намекает.
Через несколько дней, 27 августа 1950 г. Алданов считает необходимым дать И.М. Троцкому разъяснения по поводу обстановки, сложившейся с конца 1940-х в кругу бывших друзей и почитателей таланта Ивана Бунина:
Я позавчера Вам написал <...> и, конечно, не знаю, согласитесь ли Вы исполнить мою просьбу. Но на случай, если бы Вы любезно согласились, дополнительно сообщаю Вам то, о чем забыл сказать позавчера: Нельзя просить о Бунине М.С. Цетлину, так как они в ссоре, и это было бы Ивану Алексеевичу чрезвычайно неприятно. Нельзя также просить М.В. Вишняка, так как он Бунина ненавидит. И нельзя <...> просить знаменитого летчика Бор<иса> В. Сергиевского, так как я сам ему написал позавчера по этому делу <...>. Это второе мое письмо конфиденциально, — пожалуйста, никому о нем не говорите.
Примите мой сердечный привет. Ваш М. Алданов.
Отголоски страстей, кипевших в парижской эмигрантской литературной среде, долетали через океан в США57, и тот факт, что отношения между Буниными и Цетлиной с Вишняком окончательно испорчены, ни для кого не было секретом. Однако Алданов, тем не менее, считает необходимым известить об этом И.М. Троцкого. По всей видимости, он, имея представление о характере и моральных принципах Ильи Марковича, полагал, что его адресат, стоящий, в силу особенностей своего положения добытчика и распределителя материальной помощи над полем эмигрантских конфликтов и интриг, может просто-напросто не принять в расчет все «тонкие обстоятельства», связанные с именем И.А. Бунина. К тому же М. Алданов не знал, какую сторону держит И. Троцкий. Поэтому он излагает свою просьбу помочь Бунину в деликатно-вопросительной форме, оставаясь при этом как бы не вполне уверенным, что И. Троцкий откликнется на нее положительно.
Опасения Алданова были излишними, И.М. Троцкий без промедления выказал готовность подключиться к кампании помощи больному писателю. 15 сентября 1950 г. он пишет Буниной58:
Дорогая Вера Николаевна! Прочтя мою подпись, вероятно, вспомните и меня. Воскреснут перед Вами, быть может, и невозвратные стокгольмские дни, когда мы вместе праздновали получение Иваном Алексеевичем Нобелевской премии. Увы, много воды с тех пор утекло и много тяжкого пережито. Вчера, с трехнедельным запозданием, мне передали письмо М.А. Алданова, в котором он мне пишет о болезни Ивана Алексеевича. <...> я был осведомлен об операции, счастливо перенесенной Вашим мужем, но и только! О привходящих обстоятельствах <...> мне рассказало письмо Марка Александровича. Я тотчас же обратился к моему другу, мистеру Н. Ханину, вождю местного еврейского рабочего движения и горячему поклоннику таланта Ивана Алексеевича. Он мне вручил чек на 75 $59 <...>, которые спешу перевести. Нажал я кнопки и в других организациях, которые, надеюсь, откликнутся на мое обращение. Предполагаю в середине октября быть в Париже и не премину случая засвидетельствовать Вам и дорогому Ивану Алексеевичу свое уважение. <...>
Душевно Ваш И. Троцкий.
Через несколько дней, 20 сентября 1950 г., ИМ. Троцкий сообщает:
Дорогая Вера Николаевна! Вы, конечно, первый чек на 75 $ уже получили. Посылаю второй чек на 50 $ от Союза еврейских писателей в Нью-Йорке. Сейчас мне Андрей Седых сообщил, что он, со своей стороны посылает Вам 50 $. В ближайшие дни состоится заседание Литературного фонда, членом правления которого я состою, и там, конечно, будет принято надлежащие постановление. <...> Очень прошу передать <Ивану Алексеевичу — М.У.> мой сердечный привет и пожелания скорее возвратиться домой с восстановленными силами.
В надежде на скорое свидание, остаюсь искренне преданный
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И. Троцкий.
В свою очередь, 19 сентября 1950 г. Вера Николаевна Бунина посылает И.М. Троцкому благодарственное письмо, в котором говорилось:
Дорогой Илья Маркович, Иван Алексеевич просил Вам передать сердечную благодарность за Вашу заботу о нем и сказать, что он всегда Вас вспоминает с неизменной любовью. Благодарю Вас и я со своей стороны. Ваша посылка очень кстати: завтра мы выписываемся из клиники, где операция и трехнедельное пребывание стоило нам совершенно непосильных трат. Мне пришлось повсюду занимать, чтобы все оплатить. <...> И<ван> А<лексеевич> собственно страдал от опухоли на простате с мая месяца, и по ошибке одного специалиста нужная операция не была сделана в июле. И какие страдания перенес в августе И<ван> А<лексеевич>! Слава богу, что хирург Дюбур60 успел сделать операцию и тем спасти И.А. от верной смерти. Передайте от нас большую благодарность мистеру Н. Ханину за чек в 75 долларов.
С благодарным приветом.
Душевно Ваша В. Бунина.
Практически одновременно И. Троцкий получает письмо и от М. Алданова, датированное 22 сентября 1950 г., в котором тот сообщает:
Бунин уже вернулся домой из клиники. Операция сошла удачно, но Вы, верно, знаете, что все операции в начале кажутся удачными. Маклаков, только что посетивший Ивана Алексеевича, пишет мне, что вид у него ужасающий и что говорит он только о близкой смерти. Стоила ему болезнь уже более двухсот тысяч франков.
24 сентября 1950 г. И.М. Троцкий вновь пишет Буниной:
Дорогая Вера Николаевна! Рад был получить от Вас письмецо, а еще более тому, что Иван Алексеевич уже переведен домой. Не сомневаюсь в том, что домашняя обстановка и ваши заботы скоро поставят дорогого пациента на ноги. Вчера состоялось заседание Литературного фонда. <...> Сумей симпатии, выраженные Ивану Алексеевичу — М.У.>, отразиться на процессе болезни, <он> должен был бы уже сидеть за письменным столом. Но <с> симпатиями, как известно, на базар не пойдешь. Между тем, касса нашего фонда почти пуста, а нужда среди пишущей братии огромна <...>. С большим трудом выкроили 25 $, правление просит меня принести Ивану Алексеевичу не только пожелания скорейшего выздоровления, но и свои извинения за столь ничтожную сумму. Наша касса пополнится не ранее второй половины ноября, после традиционного вечера, устраиваемого ежегодно литературным фондом <...>.
С дружеским приветом, душевно Ваш И. Троцкий.
Через шесть дней после написания своего первого благодарственного письма В.Н. Бунина обращается к И.М.
Троцкому с трогательным посланием, в котором помимо темы «материальной помощи» имеется интересная оценочная информация, касающаяся литературной деятельности адресата:
«25.09. 1950. 1 rue Jacques Offenbach Paris, 16.
Дорогой Илья Маркович. Еще раз шлем от всего сердца Вам спасибо за Ваши заботы и хлопоты, — Вы один из самых трогательных друзей. <...> И<ван> А<лексеевич> очень еще слаб и многое не в состоянии делать сам. Много спит днем и мало ночью, когда бывают удушья. Еще плохо стоит на ногах и едва ходит, — уж очень он намучился с мая месяца!
Поблагодарите Литературный фонд и за их дружеские чувства, и за 25 д<олларов>, и они были кстати. Уже нужно расплачиваться с долгами, мне пришлось занять более ста тысяч франков. Двадцать тысяч с Вашей помощью мне удалось уже выплатить, — брала на срок.
А теперь мне хочется сказать, что я только что прочла Ваше о Левитане, о моем любимом художнике. Вы его дали очень хорошо. Я много слышала о нем от Е.А. Телешовой61, но о друзьях и о родных ничего не знала. И<ван> А<лексеевич> тоже хвалил этот портрет. Он просит Вам написать, что ждет Вас с нетерпением и обнимает Вас. <...>
Душевно Ваша В. Бунина.
20 декабря 1950 г. И.М. Троцкий посылает Алданову развернутое письмо-просьбу, — единственное в своем роде: