Читать интересную книгу Сердце дыбом - Борис Виан

— Могу, но не хочу.

— И давно это у вас?

Анжель прищурился:

— Это что же, форменный допрос?

— Ничего подобного!

Жакмор поднес пальцы к носу, как будто хотел зажать одну ноздрю и продуть другую.

— Профессиональные замашки? — продолжал Анжель.

— Да нет. Просто естественный интерес к окружающим людям. Кем еще прикажете интересоваться?

— Самим собой.

— Вы же знаете: я — пустое место.

— Ну, так спросите себя почему. Глядишь, место будет уже не совсем пустое.

— Оставьте! — отмахнулся Жакмор.

— Так никого и не нашли для анализа?

— Никого.

— А вы попробуйте на животных. Такие опыты уже были.

— Откуда вы знаете?

— Читал.

— Не всему, что прочтешь, следует верить, — наставительно изрек психиатр.

Большой палец правой руки еще хранил характерный запах.

— Попробуйте все-таки, — сказал Анжель.

— Вот что я вам скажу… — начал Жакмор, но осекся.

— Что же?

— Нет, пожалуй, ничего не скажу. Сначала проверю сам.

— Какое-нибудь предположение?

— Да, гипотеза.

— Ну, как хотите.

Анжель повернулся и пошел к гаражу. Дверь была открыта. Слева от автомобиля к стенке были в несколько рядов прислонены длинные, прогибающиеся под собственной тяжестью доски.

— Я смотрю, материала у вас предостаточно, — заметил Жакмор.

— Как-никак нужна большая лодка, — сказал Анжель.

Он вошел в гараж и выбрал одну доску. Жакмор взглянул на небо. Ни облачка.

— Я вас покидаю, — сказал он. — Пойду в деревню.

— Счастливо.

Вдогонку Жакмору снова заскрежетала пила. Чем дальше он отходил, тем тише становился звук, дойдя до ворот, он его уже совсем не слышал. Психиатр пошел по пыльной дороге. Разговор с Анжелем навел его на мысль о черном котяре, которого он видел на заборе одного из крайних домов. Этот кот — одно из немногих живых существ, что отнеслись к нему одобрительно.

Наверно, забор — его любимое место. Жакмор спешил проверить это. На ходу он сунул палец под нос и нюхнул. Запах вызывал отчетливые видения: мощный круп служанки, с готовностью вздымающийся под натиском приникшего к нему Жакмора. Психиатр приободрился и зашагал быстрее.

7

24 марта

Ветер гнал по дороге соломинки: он выдувал их из щелей конюшен и коровников, подхватывал с земли около амбаров, отщипывал от пересохших скирд. Ветер поднялся еще с утра. Для начала прошелся по морю, собрав сахарную пену с гребней волн, потом взлетел на скалистый берег, разметав стонущие перья папоротников, покружил вокруг большого дома, свистнул во все щели, поиграл расшатанными черепичными пластинками на крыше, нагнал откуда-то бурых хлопьев — прошлогодних листьев, не попавших в компостное месиво; развесил пепельные полотнища над пыльной колеей, поскреб чешуйки грязи в пересохших лужицах.

А у деревенской околицы завился вихрь. Зыбкий, опрокинутый вниз вершиной конус из былинок и песчинок выписывал на земле прихотливую кривую, как будто острый карандаш обводил на карте какую-нибудь линию высоты или глубины. Вот он шарахнулся к каменной ограде, около которой валялось что-то бархатисто-черное, похожее на выжатую губку. То была опустошенная, безжизненная, невесомая оболочка черного кота. Вихрь подхватил и кубарем покатил по дороге это чучело — так перекатывается по песчаному берегу, нелепо взмахивая бумажными крыльями, старая газета. Подтянув колки травинок, ветер пронзительно взвыл; кот-призрак прянул вверх, потом скособочился и снова клюнул в землю. Новый порыв швырнул его в кусты и опять рванул, увлекая, точно тряпичную куклу, на следующий тур безумного вальса. Дорога сворачивала, а кот, летя по прямой, перемахнул через канаву и помчался полем. Он несся, чуть задевая острые стрелки зеленых колосков, и, электризуясь от этих прикосновений, метался из стороны в сторону, точно пьяная ворона, — пустым-пустая оболочка, труха, соломинка, какие гонит ветер, отщипывая их от пересохших скирд.

8

30 марта

Жакмор выскочил из дому, мигом добежал до дороги и жадно втянул свежий воздух. Он различал множество запахов, новых для него, но будивших смутные воспоминания. С тех пор как неделю тому назад он вобрал в себя жизненную субстанцию черного кота, он делал открытия на каждом шагу и еле справлялся с обилием эмоций и впечатлений. Нельзя сказать, что он целиком переменился: затверженные жесты, привычки, рефлексы укоренились слишком глубоко, чтобы их могло существенно переделать вливание кошачьих инстинктов, воздействие его оказалось невелико, и соответственно слабыми были проявления. Теперь Жакмору было смешно вспоминать, как поначалу он пытался ощутить и чуть ли не внушить себе желание почесать ногой за ухом или опуститься на четвереньки и потянуться, прогнув спину. Правда, некоторые чувства, влечения и даже мысли давали о себе знать весьма настойчиво, хотя, как надеялся Жакмор, были поверхностными. Например, страсть к валериане. Вот и сейчас он за несколько метров учуял заветный кустик, но легко превозмог соблазн. Его вдруг осенила счастливая идея, он резко повернулся и пошел в противоположную от деревни сторону, к скалам.

Он подошел к обрыву, отыскал еле заметную тропку, возможно, след от скатившихся камней, и, не раздумывая, пополз по ней вниз, упираясь коленками и ловко цепляясь руками за уступы. Иной раз грунт из-под ног осыпался и Жакмора пробирал холодок, но в общем он спускался проворно и уверенно — прежде такой прыти за ним не замечалось. Минута — и он стоял на берегу. Было время отлива, море обнажило полосу обкатанных валунов, за ней торчали зубчатые рифы с глубокими, заполненными водой лунками. Жакмор шмыгнул к одной, удобно угнездился на краю, закатал рукава и нагнулся. Рука со скрюченными пальцами застыла над поверхностью воды.

Прошло несколько секунд, и среди зеленых стебельков водорослей показалась золотистая рыбка. Она почти сливалась с илистым дном, но Жакмор видел, как шевелятся тонюсенькие жабры, и замирал от вожделения.

Молниеносный бросок — и рыбешка зажата в руке. Жакмор обнюхал ее — прелесть как пахнет!

Он облизнулся, открыл рот и запросто откусил голову трепыхавшейся добычи.

Объедение! В море таких полным-полно.

9

16 апреля

Анжель положил кувалду на верстак, отставил колоду и вытер лоб рукавом. Обшивка левого борта была готова. На светлом гнутом дереве красовался ровный ряд медных заклепок. Лодка обретала форму. Она стояла на дубовых козлах носом к морю и к двум протянувшимся далеко вперед, тоже дубовым, рельсам-стапелям.

Тут же, в углу сарая, возились в куче стружек и опилок тройняшки. Они развивались невероятно быстро, все трое уже ходили, бодро топоча железными копытцами. Правда, у Ситроена к вечеру ноги все еще немного кровоточили, ну а Жоэль с Ноэлем, не такие неженки, — те ничего, подошвы у них благополучно ороговели.

Странно, уже поздно, детям давно пора ужинать, а нянька все не идет. «Да ведь у нее выходной», — вспомнил Анжель. Он вздохнул, посмотрел на часы. Клемантина опять опаздывала. Впрочем, в последнее время это случалось все чаще и чаще, а стоило Анжелю упрекнуть ее хоть словом, она огрызалась, нагло, да еще с оскорбительной самоуверенностью. Анжель терялся, тем более что дети явно держали сторону матери, а на него глядели с издевкой.

Он посмотрел на сыновей, встретил пристальный взгляд черных глаз Ситроена и стушевался. В конце концов, раздраженно подумал он, сами виноваты. Он бы рад приласкать и пригреть их, но раз им это не очень надо… Им, видно, нравится, когда ими помыкают.

Все-таки он пересилил обиду и подошел к малышам.

— Пойдемте, лапочки, ужинать.

Жоэль и Ноэль задрали головы и заныли.

— Хотишь Антину, — сказал Жоэль.

— Антину, — подхватил Ноэль.

— Клемантины нет, — сказал Анжель. — Давайте ее поищем.

Ситроен важно прошел мимо. Анжель подал руки двойняшкам, но они предпочли встать сами, подняв целое облако опилок, и вперевалку побежали за братцем. Анжеля бросило в пот от злости. Однако он пошел вслед за детьми: таким маленьким опасно ходить одним по парку, и, как ни сердился отец, он ни за что не допустил бы, чтобы с ними что-нибудь случилось.

Они вошли в дом, опередив Анжеля на несколько шагов. Когда же и он переступил порог, то услышал писк двойняшек: Ноэль звал маму, Жоэль ему вторил.

— Перестаньте, — оборвал их Анжель.

Близнецы удивленно замерли.

— Пошли на кухню, — велел он.

На плите было пусто — этого Анжель не ожидал. Должна же мать если не подать, так хоть приготовить ужин. Он неумело усадил детей за стол, налил по стакану молока, сунул по куску хлеба с вареньем. Они зачавкали, а Анжель поспешно вышел. В коридоре он столкнулся с Жакмором.

— Не видали Клемантину?