бы.
«Мэ-ээм, что такая дамочка на миллион делает в этой забытой богами дыре?» – подлетел ко мне скалящийся во все зубы дядюшка и повернулся к брату, выставив вперед большие пальцы, – «Ей-богу, Джонни, должен сказать, что эта милашка чертовски приятным образом воздействует на мой зрительный нерв!»
«Эй, полегче, приятель, попридержи лассо», – подлетел Ванеч... да, теперь уже Джонни, лениво жуя зубочистку. – «Такой первосортной малышке любой док пропишет особое обращение, включающее в себя не менее галлона учтивости, двух унций комплиментов и щепотку остроумия, чего на твоих приисках отродясь не вылетало из-под кирки. Тут, Большой Эл, деликатно надо… Учись!.. Хай, крошка! Как насчет того, чтобы скрасить вечерок со старым койотом? Кто-нибудь твоей комплекции здорово смотрелся бы за тем столиком!»
Не хватало мне только расхохотаться беспричинно посреди столовой! И так уже привлекла внимание, застыв столбом и с волнением вглядываясь в родные лица, а по мнению остальных – в пустоту.
– Дядюшки! – не сдержалась от радости, едва усевшись за столик у окна. Плевать, пусть окружающие думают, что разговариваю сама с собой. – Как я по вам скучала!
«Джонни, даю пять долларов, что не пройдет и полгода, как этот форт выкинет белый флаг и поставит довольно симпатичную закорючку у шерифа как миссис Эл!»
«Вздор! К твоему сведению, я тоже твердо намерен включить эту достопримечательность в свою программу жизни на следующие несколько десятков лет. А в твоем возрасте, Эл, на границе по Рио-Гранде неприлично числить за собой одних мексиканцев, так что, несомненно, перед тобой сидит будущая миссис Джей…»
Беззлобно переругиваясь, дядюшки не забывали метать на стол новые непривычные блюда.
«Кушай, дорогая», – шепнул мне новоявленный Джонни. – «Еще успеем поговорить»
Уж поесть меня упрашивать никогда не надо! К главному блюду приборов не полагалось, и я в замешательстве уставилась на огромный горячий многоэтажный бутерброд с котлетой, овощами, зеленью и сыром, истекавший соусом. Пока я прикидывала, как бы ловчее к нему подобраться и сумею ли я так широко раззявить рот, подошли и Анхельм с Мексой. Как же хорошо дома!
Ронард Шентия
– Ты не можешь, Дес…
– Могу, – оборвал все возражения император.
– Если это одно из условий Самаконы, – начал закипать Ронард. – То на что бы вы там ни сторговались с Джемреном на этой фарсовой помолвке…
– Это мое собственное условие, – жестко припечатал Нердес. – В Академию ты не вернешься. Я уже направил ректору соответствующий указ. Так будет лучше, поверь мне. Аландес вернется в Ровельхейм через три дня, и я не хочу, чтобы ты пересекался с ним там. И с ней. На сегодняшнем приеме разве что слепой не понял происходящего, а Самаконе дай только повод. Раз ты сделал свой выбор в пользу Империи, то следуй ему и впредь.
Ронард помолчал.
– Тогда чем прикажете заняться, ваше императорское величество? – сухо произнес он.
– Тем, что умеешь лучше всего. Отстаивать интересы страны. Впрочем… они могут совпасть и с твоими собственными. Уж кому, как не тебе, находить нестандартные решения, – многозначительно сказал правитель.
Высочайшая аудиенция была окончена, Нердес отставил бокал и удалился из покоев брата, оставив того наедине с собой и лихорадочно мечущимися мыслями.
Нердес такой. Осторожен, дальновиден, категоричен. Каких-то пять минут назад Ронард было упрекнул брата в мягкосердечии, но, как оказалось, необоснованно. Пусть Ронард и был его ближайшим советником и правой рукой, но что бы ни болтали при дворе, а все решения император принимал сам. Порой необоснованно жесткие, но, как зачастую показывали дальнейшие события, верные.
Сейчас он демонстративно отстранился от всего, что может помешать исполнению старого договора, но что это был за намек?
Как Ронард может избежать навязанной свадьбы, не подставив под божественный удар Империю? Как ни крути, вариант только один – чтобы Самакона сама отказалась от претензий на родство.
Война не выход. Да, теперь ее можно развязать без опасений – новый договор не подписан и препятствий больше нет. Но силы Империи и Самаконы примерно равны и глупо будет рассчитывать на быструю победу, их капитуляцию и отказ от ektescap for frelse. Даже при удачном исходе прежде пройдет несколько кровавых месяцев, а то и лет…
Устранить шахинов и сестер-близняшек? Да, и такая мысль мелькала. Тоже не выход, найдутся другие члены шахской семьи.
Шантаж, хитрости, угрозы? В этом деле с Самаконой не тягаться никому, не стоит и пытаться.
Ментальная атака на Джемрена от лучших магов Империи, чтобы вынудить его отказаться от родства? Но такое магическое воздействие недолговечно и оставляет след. И кто знает, какие магические ресурсы скрывает Самакона. Официально у них магов практически нет, но Ронард засек слабые флуктуации в свите сиятельной Элмас.
Получается, нет способов. Или же… На что Нердес намекал, говоря о нестандартных решениях?
Ронард вдруг замер от отчаянной мысли. Безумной, возмутительной, чудовищной. В сложившейся безвыходной ситуации ведь четыре угла. Империя, Самакона, Лес и…
***
– Боги.
Что я, что Хельме вытаращились на серьезную Мексу.
– Боги, Ардина, – продолжила она так спокойно, будто предлагала зайти к соседям одолжить немного соли. – Это в их силах.
Я никогда особо не верила в богов. Вернее, в то, что они до сих присутствуют в нашем мире. Сестры-послушницы в Обители отбили всякую охоту. Да, культ семерых Вечных с переменным успехом процветал то там, то тут. Но чтобы в них верить, не должны ли и они активно участвовать в жизни презренных людей, говорить с ними, откликаться на их молитвы? А боги давно молчат.
При этом я верю в их кару. И в то, что их ожившие статуи в ровельском храме Вечных говорили с нами, участниками турнира. Но кары, постигшие Истрию и прочих отступников договора больше походили на какую-то давно заложенную инструкцию, алгоритм. А разговоры статуй и вовсе в какой-то момент показались иллюзией, наложенной организаторами турнира.
Боги не разговаривают с людьми, не внемлют их просьбам. Уверена, если они и были раньше, то давно ушли, вложив свою силу в оставшиеся истуканы и пропитав ею старые бумаги, тот же договор.
Божественных чудес давно уже не случается, да те же статуи Вечных в Ровеле, уверена – не более, чем аттракцион, поддерживаемый местными служителями.
И что Мекса предлагает? Пасть им в ноги, в надежде быть услышанной? Тем, в чье присутствие я не верю?
– Сагарта Милостивая ведь одарила принца благословением, – тихо подсказал Анхельм. Это он о брачных татуировках, что