– У твоего одиннадцатого тоже плохи дела, – заметил священник.
– Возможно, но он спит или находится в коме. И ты ничем не можешь ему помочь, кроме молитвы. Но только, пожалуйста, издали.
– Ты обращаешься со мной чересчур сурово.
– Я хочу сохранить нормальный моральный дух у раненых, и тебе это известно. Клянусь тебе, что когда кто-нибудь попросит, я тебя позову.
Священник прекратил свои попытки и вышел из палатки.
– Джейн, милая, это не вы позвали священника?
– Нет, месье.
– И наверняка не Гармония.
– Наверняка. Он пришел сам. Это он тоже делает обход.
Гармония тихо рассмеялась, сидя в своем углу рядом с одиннадцатым. Она так испугалась только что закончившейся бомбежки, что жизнь казалась ей, несмотря на усталость, прекрасной. Подойдя к ней, Вальтер дружески обнял ее за талию.
– Как дела у нашего парнишки? – тихо спросил он.
– Не так уж и плохо. Он только что открывал глаза. Я убрала у него трубку. Сейчас он дышит хорошо.
Вальтер приступил к обычному осмотру. Конечно, пока уверенности не могло быть ни в чем, кроме того, что раненый выдержал операцию. От этой банальной констатации до оптимизма предстоял долгий путь, который для главного заинтересованного лица мог растянуться на две недели, на двадцать дней, а может, и на более долгий срок. Когда от таких тяжелых ранений в живот не умирают сразу, то умирают медленно. Вальтеру это было хорошо известно, но как человек, участвовавший в акции по спасению, он не был склонен задаваться вопросом о том, не лучше ли было раненому умереть сразу, чем выдерживать долгую, все еще возможную агонию. Уже сам тот факт, что он находился на войне, обязывал его жить только настоящим мгновением. Потому-то он и не пренебрег тем очажком тепла рядом с ним, который создавали очарование и молодость Гармонии.
– Это хорошо, – сказал он. – Если хочешь, мы сейчас еще раз подведем итоги. Мне кажется, за последние часы ситуация значительно прояснилась.
Они снова обошли больных. Джейн по-прежнему сидела около первого и внимательно наблюдала за ним. Нового двенадцатого, того, которого отобрали во время сортировки, уже приготовили для отправки к Давиду. Другой прооперированный вернулся от Полиака на девятую койку; он опасений не вызывал.
Четвертого Вальтер приказал эвакуировать. С помощью Гармонии он снова сделал пункцию десятому, который теперь выглядел более спокойным. Сделал осторожно, как ему советовал Давид. Потом огляделся вокруг. Палатка понемногу пустела. Было уже три часа. Он наметил отправку обоих прооперированных на четыре часа, если у них все будет хорошо, что казалось вполне вероятным.
– Воспользуемся этой небольшой передышкой, – сказал он, обращаясь к Гармонии, – чтобы собрать немного крови. А то ее вечно не хватает. Прогуляйся возле палаток, ты везучая, и поищи мне добровольцев среди санитаров и медсестер санитарных машин – тех, что не очень торопятся. Желательно универсальных доноров. Но хотелось бы и некоторые другие группы. Всю кровь мы у них высасывать не будем – по двести граммов с каждого. Сомнительных сводим в лабораторию. Это отнимет у них самое большее пятнадцать минут.
Она вышла из палатки, счастливая тем, что есть возможность подышать воздухом. А он вернулся в свой кабинет, налил себе в чашку кофе, разложил на ящиках пустые стерилизованные сосуды, троакары в металлических коробочках. Приготовил самоклеющиеся этикетки. Сел на табурет напротив брезентового кресла, которым обычно пользовался. Вот теперь все в порядке. Он спокойно допил кофе, покуривая сигарету.
Гармония вернулась, ведя за собой относительно молчаливую, но склонную похихикать группу из четырех мужчин в халатах и шести крепко сложенных девушек в полевой форме.
– Кто из вас принадлежит к сомнительным, то есть не к «универсальным» группам?
Поднялось четыре руки. Двух мужчин и двух женщин.
– Я все приготовил, – сказал Вальтер, обращаясь к гармонии. – Начинай с «универсальных». Разумеется, нужно проверять группу и по удостоверению, и по медальону. Возьмешь у каждого по двести граммов… Хотя если подумать, то почему бы не двести пятьдесят?
Послышались протесты, но скорее просто из желания немного пошуметь:
– Мы же работаем… Ночь ведь еще не кончилась.
– Ну, от этого вы не умрете. Будьте немного щедрее, черт побери! Неуниверсальные, за мной!
Они вышли впятером с Вальтером впереди. Ночь удивила его своей свежестью, разлитым в небе покоем, который так сильно контрастировал с той в общем-то странной деятельностью, которой он занимался вот уже несколько часов. И снова у него появилось пугавшее его ощущение нереальности происходящего. Ну что он тут делает, в этой кошмарной мясницкой с переплетениями резиновых трубок, целыми километрами резиновых трубок, с иголками со вдетыми в них нитками, загроможденной никелированными инструментами и ампулами? Ему вспомнился недавний отвратительный сон, в котором он ел сырое мясо, висящее на стенах, а то и лежащее на грязном полу туалета в коллеже, где он учился.
Лаборатория находилась на центральной аллее, около первого перекрестка. В квадратной, весьма скромной по размерам палатке сидели перед своими микроскопами и батареями из больших и маленьких стеклянных пробирок на металлических подставках и работали двое мужчин.
– Вот, – сказал Вальтер, – мы пришли к вам с пустячным делом. Нужно определить группу у четырех человек. Работы на несколько минут.
Я беру их, – ответил незнакомый Вальтеру худой брюнет, сидевший в глубине этого обиталища.
– Очень хорошо. Тогда я подожду здесь, чтобы направить их потом на путь истинный.
Он посторонился немного, сделав шаг в другую сторону, туда, где палатка была слабо освещена и где Терри, веселого нрава бородач, которого он считал своим другом, сидел, вглядываясь в двойной окуляр микроскопа.
– Ты можешь сделать мне анализ крови? Тот удивленно поднял голову.
– Что-нибудь не в порядке?
– Все в порядке. Просто хочу проверить. Такие перегрузки!
– И не говори.
На маленьком столике перед Терри царил абсолютный, присущий только лабораторным работникам порядок. Ему потребовалось всего одно мгновение, чтобы уколоть указательный палец Вальтера, извлечь оттуда капельку крови, которую он одним экономным и не допускающим неточности движением размазал тонким слоем между двумя стеклышками.
– Результат сообщу тебе завтра. Время терпит.
Вальтер поблагодарил его, подождал немного, пока освободятся доноры, и ушел с ними, размахивая в воздухе, чтобы они скорее высохли, четырьмя картонками, где была написана фамилия и группа крови каждого из них. Гармония у себя в реанимации уже многое успела сделать за это время.