Переодевшись в купальные плавки, Сева задумался — прилично ли выйти из дома в халате или одеться нормально? Зачем тогда Марта выдала халат? После недолгих колебаний решился в нём и пойти. Голубая вода оказалась приятно теплой, он долго плавал, нырял с бортика бассейна и не хотел вылезать. Неизвестно сколько бы времени еще наслаждался неизведанным раньше удовольствием, но увидел приближающего отца. Поднялся на мраморный парапет, по периметру ограждающий бассейн, и приветствовал его. Г-н Клуге издали заулыбался Севе, подойдя ближе, что-то спросил. Сева не понял, но догадался — интересуется впечатлением от купания.
— Во! Сева показал кулак с отогнутым пальцем. Отец опять заулыбался, что-то говорил, жестикулировал, Сева ничего не понимал. Выручила появившаяся, неизвестно откуда, Амалия. Отец поговорил с ней, и переводчица сказала, что г-н Клуге очень рад, что Севе понравился бассейн, может в любое время придти плавать, а сейчас пора переодеться и спуститься к завтраку. Отец помахал Севе рукой и ушел. Амалия спросила, не нужна ли ее помощь, Сева отказался, и она пошла в дом, следом за г-ном Клуге. Сева вытерся, накинул халат и тоже направился к дому.
***
После завтрака г-н Клуге повез сына знакомить с родным городом. Сам сел за руль темно-синего БМВ, и, покинув парк, окружавший дом, вывел машину на оживленное шоссе. Сева сидел рядом, Амалия, наклонившись к ним с заднего сидения, переводила объяснения хозяина. У собора ХП века остановились, вышли из машины.
— Мюстер — собор символ нашего города, — объяснил отец. — Ты видел его на картине у меня в кабинете. — Рыночная площадь, ратуша, сердце Старого Бонна, — перевела Амалия.
После Кельнского, других соборов и церквей, которые Сева видел по дороге, Мюнстер — собор не показался особо величественным.
Г-н Клуге с помощью Амалии продолжил рассказ об истории города и ратуши, вспомнил, что во время американских бомбардировок здание, как и многие другие, сильно пострадало, и было восстановлено. Объяснил значение символов, изображенных на гербе города, похвастал, что часы на ратуше идут триста лет.
С рыночной площади поехали смотреть здание старой таможни на берегу Рейна. Здесь опять выходили из машины любоваться панорамой реки и городом. Проехали через правительственный квартал, увидели дворец Шаумбург — резиденцию федерального канцлера Вилли Брандта.
Г — Клуге называл улицы и дворцы, фирмы, пояснял, кому они принадлежат.
— Бывший дворец курфюрста — правителя города. Теперь университет, — он показал на длинное желтое здание, сделав очередную остановку. — Здесь я учился. До меня его окончили сотни знаменитых на весь мир людей.
Он назвал с десяток фамилий. Сева слышал только две — Генриха Гейне и Карла Маркса. Масса имен, дат, названий, обрушившихся на него, не позволяли что-то запомнить, и Сева высказал желание пройтись по всем этим улицам и площадям пешком с Амалией, все рассмотреть внимательно. Отец одобрил идею.
Экскурсия по городу закончилась у высотного здания концерна "Клуге & Мейер". Здесь к ним бросился служащий в форменной одежде, подобострастно открыл дверцу авто и, уставившись на босса, ждал его выхода. Оценивающе посмотрел, кто на заднем сидении, Сева и Амалия тем временем вышли из машины и вместе с г-ном Клуге направились в здание. Служащий отогнал машину на стоянку.
В вестибюле навстречу им поднялись из кресел несколько служащих, приветливо улыбаясь и склонив головы в знак приветствия. Лифтер, поздоровавшись с г-ном Клуге, открыл двери лифта. Богатство внутренностей лифта поразило Севу. Широкая светлая кабина, зеркала, бронза, телефоны и лифтер в форме.
Кабинеты отца и других руководителей концерна на десятом этаже. В приемной их встретила пожилая и красивая как артистка, секретарь.
— Г-н Данн из Манчестера звонил, спрашивал вас, — сказала она.
— Спасибо, соедините.
— Сын? — осмелилась она спросить шефа. Он кивнул и открыл дверь кабинета.
Сева понял, что спрашивала секретарь, и остановился, решил на практике испытать скромные знания немецкого.
— Es kommt so vor, dass ich den Sohn von Herrn Kluge bin. Meine Name ist Sewa. (Так случилось, что я сын г-на Клуге. Мое имя Сева).
Дома давно представлялся не Севой, а Всеволодом Ивановичем. Здесь быстро сориентировался, что все называют друг друга коротким именем или фамилией с приставкой господин или фрау. Амалия, слышавшая его, не поправила. Значит, сказал все правильно, — одобрил себя Сева, и зашел за ней в кабинет отца.
Кабинет был огромен и строг. Отец сидел в кресле с высокой спинкой за небольшим столом с двумя телефонами и небольшим телевизором, стопкой документов и старинным чернильным прибором. К его столу примыкал, образуя букву "Т" длинный полированный стол для заседаний. Такое положение столов Сева видел в кабинете секретаря парткома завода. Две угловые стены почти полностью из стекла, лишь от пола поднимались невысокие панели из дерева. Сквозь стеклянные стены открывалась широкая панорама города с птичьего полета. Еще одну стену занимали шкафы с книгами, разными колбочками и пробирками, цветными бутылочками — фармацевтическим оборудованием, инструментами. Пока отец говорил по телефону, секретарь принесла кофе и вазочку с пирожными.
— А где же завод? — удивился Сева, не увидев нигде зданий, хоть чем-то напоминающих заводские корпуса.
— Предприятия далеко. За городом, в Кельне, и дальше еще — по стране и на других континентах, — пояснила Амалия.
— Желаешь видеть производство? — спросил отец. — Обязательно побываем.
Они выпили кофе с пирожными, и г-н Клуге, извинившись, что в первый день вынужден оставить сына, проводил его с Амалией. Объяснил, у него сейчас очень важная встреча.
Теперь Амалия села за руль "БМВ", и они продолжили путешествие по городу. Сидя рядом, Сева постоянно кидал взгляды на переводчицу. Вблизи она оказалась красавицей. Тонкий аромат духов, исходящий от неё, нежная кожа лица, чуть подведенные губы и ресницы над зелеными глазами, манили. Никогда еще Сева не находился так близко с очаровательной девушкой. Даже тифозная прическа, как в детском доме называли короткий "Ежик" на девичьих головках, шла ей.
Амалия заметила его пристальные взгляды и спросила:
— На лице что-то? Рассматриваешь… Стесняешься сказать?
— Что может быть не так?
— Тушь или помаду размазала, скажи.
— Нет, нет! Всё в порядке. Выглядишь великолепно, как киноартистка.
— Спасибо.
Амалия продолжала называть скверы, церкви, мимо которых проезжали, рассказывала их истории. Сева ничего не слышал, подавленный близостью красивой девушки, думал только о ней.