Читать интересную книгу Путь один- в глубь себя - Бхагаван Раджниш

Врачи используют это для установления причин смерти, когда обследуют найденные в воде тела. Если у трупа, который вытащили из реки, в легких обнаруживается вода, это указывает, что человек попал в воду еще живым. Если в легких воды нет, то человек умер еще до того, как оказался в воде, ведь мертвец не оказывает сопротивления реке, поэтому и река с ним не борется, а несет его по поверхности, как цветок.

Медитирующий человек — это тот, кто умер для своего эго. Отпускание — это когда ты растворяешь свое «я» и говоришь существованию: «Теперь на все твоя воля, а не моя». Таково значение этой сутры: это ты, а не я; я сдаю свое эго тебе. Это «я», которое я так тщательно оберегал, которое принесло мне столько несчастий, которое я пронес через многие жизни, пока последние силы не оставили меня; это «я», которое тяжким бременем тянуло меня к земле и ничего стоящего мне так и не принесло, сейчас я возвращаю его тебе.

Отпускание — это возвращение эго. Отпустить — значит жить без «я». Усаживаясь, сажусь теперь не я; вставая, отныне встаю не я. Человек становится лишь инструментом, посредством которого садится и встает существование. Именно существование испытывает голод, и его голод насыщается; существование хочет пить, и его жажда утоляется; пусть «я» отойдет в сторонку.

Отпустить — значит не просто склониться у чьих-то ног. Отпустить — значит жить жизнью, в которой больше не образуется «я», где «я» не создается; в которой существование беспрепятственно реализуется через тебя.

Суть послания Кришны Арджуне, изложенного в Гите, сводится к следующему: позволь себе исчезнуть, а сущему быть. Если сущее желает, чтобы произошла эта война, пусть она произойдет; если оно желает, чтобы она прекратилась, пусть прекращается. Ты становишься лишь инструментом, средством. Пусть меч останется в твоих руках, но пусть ими водит существование. Пусть внутри тебя не останется ничего от тебя самого. Тогда действие случится, но не заботься о последствиях. Ведь только эго всегда о них думает.

Действие — это часть жизненной энергии. Действие — это игра энергии, и ничего более. Желание видеть плоды действия — это желание эго. Оно спрашивает: «А к чему мое действие приведет?»

Вот почему дети играют, они способны играть. Но когда мы вырастаем, наши игры заканчиваются, ведь эго начинает задавать вопросы: «Что я от этого получу? Как насчет последствий?» Малыш крутится, носится кругом. Он просто вертится, как шило, а мы его спрашиваем: «Зачем ты попусту тратишь силы?»

Мы говорим «попусту тратишь», ведь в нем столько сил, энергии, ее можно направить на зарабатывание денег, на труд, который может принести какую-то пользу. И вот мы спрашиваем ребенка: «Какой тебе прок от того, что ты делаешь? Что ты получишь?»

Эго всегда ищет выгоды: что ты получишь? Люди приходят ко мне и спрашивают: «Что нам дает медитация?» Я отвечаю: «Да ничего она не дает; наоборот, вы можете потерять то, что уже имеете». Разве кому-то медитация что-то давала? Теряешь все. А когда все, что у тебя есть, исчезает, оставшееся и есть Божественное. Это мокша, окончательное освобождение. Существование, Рама — это все. Я — ничто!

Но что касается Рамы, не думайте, что это воин, лучник; это Рама, статуи которого установлены в храмах. Пользы от этих статуй нет. Ты можешь бросить к их ногам все, но ничего при этом не оставишь. На самом деле никто и никогда не ходит в храмы, чтобы сделать дар; наоборот, все приходят туда просить.

Если человек склоняется к ногам Рамы, то лишь для того, чтобы попросить о чем-то взамен. Он пришел с просьбой. Он просто пытается умилостивить Раму.

«Ты велик и великолепен, — говорит он. — Ты спаситель падших». Человек просто льстит; а на уме у него другое: «Мне от тебя что-то нужно; исполни мою просьбу». Он просто играет с Рамой в игру под названием «жадность»: если ты не исполнишь моих просьб, я перестану тебя восхвалять, а вместо этого стану осуждать.

Но если Рама поддается на твою лесть, это не Рама. Если ты можешь огорчить его своими упреками, это не Рама. Если Рама выслушивает твои просьбы и выполняет их, это не Рама. Это лишь паутина из твоих собственных желаний; это статуя твоего же изготовления. Это твоя игрушка. Именно ты поставил его в храме. Храм — лишь часть твоего сна. Нет, я говорю не об этом Раме.

Я говорю о Раме, который песней льется из птиц, раскачивается ветвями деревьев, журчит водой фонтанов; я говорю о Раме, который в небе, который повсюду. Я не имею в виду некую личность, я говорю о Высшей Энергии. Если у тебя есть глаза, чтобы видеть, ты почувствуешь, что везде течет энергия. Ты увидишь проявления Высшей Энергии, которые отображаются в самых разнообразных формах, а затем исчезают. Эта великая игра и есть Рама, существование.

Для пьесы жизни Рамы индусы нашли прекрасное слово — Рамлила. Это прекрасное слово, чарующее. Лила — значит игра, детская игра, которая подразумевает море энергии. Если у тебя столько энергии, почему же ты просто сидишь или лежишь? Давай играть! Только в индуизме существует представление об Игре. Христиане говорят: «Бог сотворил этот мир». Творение представляется весьма серьезным делом. Кажется, что у Творения должен был быть какой-то умысел, некая конечная цель.

Индуисты говорят: «Мир — это игра, в которую играет жизнь, Лила». Лила означает, что вокруг все переполнено энергией, она бьет через край, поэтому сидеть без дела совершенно невозможно. Итак, существование думает: «Давай поиграем!» Вот почему дети такие непоседы, они не могут усидеть на месте. Попроси людей постарше, у кого энергии уже не так много и кому даже ходить уже сложно; они с радостью согласятся посидеть. Но дети прыгают, энергия бьет в них ключом. Они не могут просто взять и посидеть. Попробуй их заставить, они станут ерзать на месте. Энергия в них бурлит.

Существование — это бесконечная энергия, а мы — ее бьющий через край поток. Все сущее — это потоп, половодье реки, вода, в которой все поднимается. И этому никогда не будет конца.

На сегодня достаточно.

Глава 3

ЕДИНЫЙ И НЕДЕЛИМЫЙ

ОШО,

наши инстинкты, видимо, сильнее, чем наше понимание. Когда мы осознанно смотрим на чувство ненависти, ревности или гнева, кажется, что они рождаются где-то в районе пупка. Наблюдение и всплеск этих волн возникают одновременно. Пожалуйста, расскажи, почему все эти волны возникают в пупочном центре. Связано ли это с нашим бессознательным? Является ли бессознательное вместилищем всех этих инстинктов или они создаются ежесекундно?

В потоке сознания нет никакого разделения. Разделение между сознанием и бессознательным образуется только в результате подавления. Важно вначале увидеть это с правильной точки зрения.

Когда рождается ребенок, его сознание представляет собой единое и неразрывное целое. Нет ни сознательного, ни бессознательного ума; такого разделения не существует. Но вот проходит немного времени — и начинается процесс дробления на части, ведь мы принимаемся рассказывать ребенку, что правильно и что неправильно, мы читаем ему проповеди о том, что хорошо и что плохо, что он должен и что не должен делать. Как должен вести себя ребенок, когда мы поучаем его: «Ты не должен этого делать, это нехорошо»? Ничего не исчезает просто потому, что мы считаем это плохим. Мы говорим ребенку, что гнев — это плохо. Ребенок слышит, все понимает, но гнев, живущий в нем, не прекратит свое существование только потому, что мы его осудили. Ведь гнев — это природный инстинкт. Ребенок не научился испытывать гнев, он с ним родился. Гнев — такая же часть его существа, как и тело, глаза или руки. Природа использует гнев. Гнев — это энергия. Без гнева ребенок не выживет. Гнев даст ему силу бороться в жизни, гнев даст ему силу противостоять конфликтам, гнев даст ему внутренний импульс. Гнев — неизбежный спутник на его жизненном пути.

Мы говорим: «Секс — это плохо», но секс — не предмет, который учат по учебникам и о котором узнают из фильмов; как тогда о нем узнали птицы и животные? Они в кино не ходят, хоть наши так называемые святые и обвиняют кинофильмы в растлении народа. Еще птицы не читают книг о сексе, но секс от этого никуда не девается. Так что ребенок рождается с ним. Мы утверждаем, что секс — это плохо, но люди, повторяющие эти слова, именно благодаря сексу дали жизнь своему ребенку. Не было бы секса, не было бы и ребенка. Каждый ребенок — это живое воплощение секса. Каждая клеточка его тела вылеплена из секса. Все его тело — материализация секса. А мы говорим, что это плохо! Что делать ребенку?

Для малыша нет ни плохого, ни хорошего... пока. Обо всем этом он даже не задумывался, подобное мышление прививаем ему мы. А мы могущественны. Мы поощряем его за поступки, которые называем правильными, и наказываем за то, что считаем неправильным. Не только мы навешиваем ярлык «плохой», все общество занято тем же. Ребенок — в одиночестве. Он такой естественный, но он одинок, слаб и беспомощен; он зависим от тех, кто окрестил эти порывы «неправильными». Они его кормят и одевают; они могут его отлупить или наказать еще как-то. Что же делать ребенку?