* * *
Письма…
Письма… Фотографии в альбоме.Смотрят парни матерям в глаза.Матери их мёртвыми не помнят —Оттого и верят в чудеса.
Все они их видят молодыми,Сильными,Как двадцать лет назад…А в округе на родное имяСтолько откликается ребят…
Разных —Незнакомых и знакомых,Никогда не знавшихся с войной,Ждут их тезок матери домойИ глядят на карточки в альбомах.
Парни там —Смешливы и красивы,Где им было знать, что скоро в бой.В двадцать лет они спаслиРоссию!
Ну, а что свершили мы с тобой?
Западные туристы
Приехали туристы из Германии.Из Западной.Где этот самый Бонн.Их ждали.Всё продумали заранее:Экскурсии,КупаниеИ сон.
Их поместили в номерах с балконами,Сперва оттуда выселив своих.Мне показались очень уж знакомымиСмешки туристовИ нахальство их.
Я слышу речь,Пугавшую нас в детстве,Когда она входила в города.И никуда от памяти не деться.От боли не укрыться никуда.
Они горланят в ресторане гимны.И эти гимны —Словно вызов нам.От пуль отцов ихНаши батьки гиблиНе для того,Чтоб здесь наглеть сынам.
Я понимаю — мы гостеприимныИ для туристов открываем домЖдём их вопросов.Слушаем их гимныИ речи произносим за столом.
Но эти,Что приехали из Бонна,Скажу по правде —Ненавистны мне.И снова мне и яростноИ больно,И снова я как будто на войне.
Они идут вдоль берега,Гогочут.Откормлены, чванливы и горды.А рядомМоре Черное грохочетС родной землиСмывает их следы.
* * *
Лесть незаметно разрушает нас…
Л. К. Татьяничевой
Лесть незаметно разрушает нас,Когда молчаньем мы её встречаем.И, перед ней не опуская глаз,Уже стыда в себе не ощущаем.
Нас незаметно разрушает лесть.Льстецы нам воздвигают пьедесталы.И нам туда не терпится залезть,Как будто вправду мы иными станем.
А старый друг печалится внизу,Что он друзей не может докричаться,Не понимая,Как мы на весуВ пространствеУмудряемсяДержаться.
Мещанство
Мы за мещанство принимаем частоСмешную бесшабашность дурака.
Не верьте!
Настоящее мещанствоЗловеще,Словно ненависть врага.
Лишённое романтики и таинств,Как прежде, надуваясь и сопя,Оно в душе весь мирНулем считаетИ единицей чувствует себя.
Подсиживанье, трусость и так далее,Слепое поклонение вещам…А вот, скажите,Вы хоть раз видалиНа честность ополчившихся мещан?!
О, как они расчетливы, канальи!И как коварны в помыслах своих!И сколько душ великих доконалиЗа то, что те талантливее их.
Мещанство не прощает превосходства,Завидует успеху и уму.И если уж за что-нибудь берётся,Так, значит, это выгодно ему.
Не верьте напускному благодушью,Когда оно о дружбе говорит.От чьей руки пал Александр Пушкин?И чьей рукою Лермонтов убит?!
Мещанство было к этому причастно.Оно причастно к подлости любой.Мы Революцию не отдадим мещанству!И только так.И только смертный бой.
Беззащитность
У меня от хамства нет защиты.И на этот раз оно сильней.Звонкие хрусталики разбиты —Позывные доброты моей.
Только слышно, как в душе играетНа старинной скрипочке печаль.И слова для мести выбирает,Что забыты были невзначай.
У меня от хамства нет защиты.Беззащитность — за какой же грех!И опять в волнах моей обидыЗахлебнулся смех.
Ну, а хамство руки потирает.Всё ему пока что сходит с рук.Сколько мир от этого теряет!Только нам сплотиться недосуг.
У меня от хамства нет защиты.Как обидно, что в душе моейЗвонкие хрусталики разбиты.А ведь я берёг их для людей.
Быль
На перекрёстке двух дорогЛежал огромный рыжий дог.Он голову на лапы положил,Как будто бы от бега изнемог,Так что поднятьсяНе хватало сил.
Водители сигналили ему,Сбавляли скорость, проезжая мимо,А дог лежал все так жеНедвижимо.И лишь вблизи я понялПочему…
И тут же у дороги на пенькеСидел мальчишка с поводком в руке.
Таксист о чем-то спорил с постовым.А дог был мёртв…Темнела кровь под ним.
По-видимому, сбил его таксист…Не потому ли был он так речист?
И мальчик, что дружка не уберёг,Был так же неподвижен, как и дог.
* * *
Взгляни на небо…
— Взгляни на небо… Журавли летят…Хорошая примета, говорят.
Мы снизу наблюдали их полёт.Они устало крыльями махали.— Где были вы? На Мальте иль в Сахаре?Вы слышите, как вас земля зовёт?
Но странно журавли себя вели:Нарушив ряд, они сбивались в стаю,Кружились над землей, не улетаяИ снова удалялись от земли.
Быть может, что-то волновало их?А может быть, им отдохнуть хотелось?Но на земле вожак не отвечал за них.Ему для неба требовалась смелость.
И потому он показал пример —Клин заострил, опять войдя в доверье,И треугольник синеву обмерил,Как пашню обмеряет землемер.
Уже давно не видно журавлей.Но журавли летят в душе твоей.В душе моей все журавли парят.Хорошая примета, говорят…
Старый Крым
Марине
Мы приехали не вовремя:Домик Грина на замке.Раскричались что-то вороныНа зелёном сквозняке.
Домик Грина в тишине.Я смотрю поверх калитки.И почудилась в окнеМне печаль его улыбки.
Нас к нему не допускают.Нас от Грина сторожат.И ограда зубы скалит,Точно сорок лет назад.
Но спасибо добрым людям:Снят замок, открыта дверь.Не одни мы Грина любим,Не одни скорбим теперь.
Мы заходим в домик низкий,В эту бедность и покой.Свечи — словно обелискиНад оборванной строкой.
Всюду даты и цитаты.Не изменишь ничего.Все мы горько виноватыПеред памятью его.
И за то, что прожил мало.И за то, что бедно жил,И за то, что парус алыйНе всегда нам виден был.
Думы в самолете
А мы порой живём нелепо!И суетливо…ПотомуЯ отлучаюсь часто в небо,Чтобы остаться одному.
Чтоб вспомнить то,Что позабылось,Уйти от мелочных обид,И небо мне окажет милость —Покоем душу напоит.
И я смотрю на землю сверхуСквозь синеву,Сквозь высоту —И обретаю снова веруВ земную нашу доброту.
И обретаю веру в счастье,Хотя так призрачно оно.Как хорошо по небу мчаться,Когда вернуться суждено.
Окончен рейс…Прощаюсь с небом.Оно печалится во мне.А всё вокруг покрыто снегом,И пахнет небом на земле.
И жизнь не так уж и нелепа.И мир вокруг неповторим.То ль от недавней встречи с небом,То ль снова от разлуки с ним.
* * *