ты — ты более нерешительная, неуверенная. Не обижайся, это просто наблюдение.
Он нашел пачку American Spirit и протянул мне сигарету, не касаясь фильтра. Мне понравилась такая деликатность.
Я покатала сигарету между пальцами.
— Моя соседка рано встает, — согласилась я. — Ей долго добираться. Она работает в Джерси пиарщиком в области моды.
— Присядь. Я не могу найти зажигалку. Пойду принесу с кухни.
Я села на край кровати. Это был простой матрас на полу, аккуратно застеленный белой простыней. Стульев не было. Из стены около дверного проема торчали два пластмассовых крючка, один для полотенца, другой для куртки. Шкафа тоже не было, а одежда ровными рядами была сложена на полу у стены: джинсы, трусы, белые футболки. Небольшой торшер стоял рядом с библиотечными книгами. Руссо. Фуко.
Когда он вернулся, в руке у него была такая огромная зажигалка, какой я никогда раньше не видела.
— Можно мне? — спросил он.
Я кивнула, и он безуспешно попытался зажечь мне сигарету, но пламя только опалило мне щеку.
— Пойдем обратно, наружу? Я не хочу прокуривать твою комнату.
— Нет, останемся. Прокури мне комнату.
Он сел на кровать. Мы закурили. Казалось, ему нравится ничего не говорить.
— Итак, — сказала я, подыскивая тему для беседы. — Расскажи мне, чем ты занимаешься.
Я сразу же пожалела, что задала этот вопрос. В Нью-Йорке его все друг другу задают, он такой карьеристский, такой банальный.
— Чем я зарабатываю на жизнь или чем я на самом деле занимаюсь?
— И то, и другое, надо полагать. — Я выпустила струйку дыма.
— Ну, я халтурю в разных местах, в основном занимаюсь копирайтингом. Статьи пишу, беру интервью как фрилансер. Но на самом деле я пишу прозу. А ты, что ты делаешь?
— Меня обеспечивают родители, — сказала я и сама удивилась тому, насколько непринужденно сообщила эту информацию. Я не стала уточнять, что они оба уже умерли и что семейных сбережений (или как это там называется) мне хватит надолго — на десять или пятнадцать лет; вполне достаточно для того, чтобы войти во вкус ничегонеделанья, чтобы стать бесполезной. И плоды всей жизни моего отца-иммигранта будут тогда проедены и разбазарены мной, его ленивой и разочаровавшейся дочерью.
— Но я ищу работу, — добавила я. — У меня скоро собеседование в этой, как ее, в «Спектре».
— И на какую же должность?
— Эм, понятия не имею.
Он улыбнулся, словно сам себе. К этому моменту моя сигарета догорела. Я поколебалась немного и сказала:
— Вообще там вечеринка, которую я, типа, организую.
— Что, прямо сейчас? — удивился он.
Я кивнула.
— Они, вероятно, начали без меня. Заходи, если хочешь.
— Ну, во всяком случае, я тебя провожу. — Он подошел ко мне. Я подумала, что он собирается меня поднять, но он лизнул свой большой палец и дотронулся им до моих щек. Я поняла, что он стирает засохшие потеки туши. Я и забыла, что совсем недавно плакала.
— Я сделаю вид, что ты не умываешь меня своей слюной. — Я закрыла глаза. — Сходит?
— Нет. Ты могла бы воспользоваться моей ванной.
— Можно воспользоваться твоей ванной?
— Конечно. Она… ну, ты сама знаешь, где она.
Я пошла туда, где была бы ванная у нас. В отличие от нашей, его ванная тоже была чистой. Я открыла шкафчик, чтобы посмотреть, какие он принимает лекарства. Но там не было ничего особенного, так что его личные проблемы остались для меня тайной.
Я закрыла шкафчик и посмотрела на себя в зеркало. Мои личные проблемы отражались у меня на лице. Я выглядела расстроенной. Кожа была сухой и натянутой. Очевидно, я забыла намазаться увлажняющим кремом. Я плеснула в лицо воды.
Когда я открыла дверь, он ждал в прихожей. Вдвоем мы пробрались в мою квартиру тем же путем, каким я ее покинула: поднялись по пожарной лестнице и залезли через окно в комнату. Мы вошли в гостиную, где как раз начался ужин. Все на нас посмотрели.
— Кто это? — спросила Джейн.
— Это, э-э… — я повернулась к нему, только сейчас поняв, что мы друг другу не представились.
— Джонатан, — сказал он.
— …Джонатан, — повторила я. — Он наш сосед снизу.
— Налить тебе чего-нибудь выпить, Джонатан? — спросила Джейн. Если наше опоздание ее и рассердило, виду она не подала. — У нас есть «Камикадзе», «Куба либре», все что угодно.
— Просто минералки, если можно.
— Я пойду принесу, — сказала я и пошла на кухню, а Джейн в это время притащила для него еще один стул. Меня посадили рядом со Стивеном, а Джонатана — на противоположном конце стола.
Когда все уселись, мы водрузили в центр стола наш шедевр: суп из акульих плавников был торжественно подан в хрустальной чаше с половником. Точнее сказать, чаш было две — в одной настоящий суп, а в другой — загадочный веганский вариант, который приготовила Джейн.
Джейн разлила суп по тарелкам.
У плавников была странная студенистая текстура. Мы долго жевали их, а потом заполировали суп красным вином.
— Надо было купить белого, — сказала Джейн. — Лучше подходит к рыбе.
— Танины, — поддакнул кто-то.
— Неплохо, — сказал Джонатан, и, кажется, ему действительно понравилось.
Остальные ели суп с трудом. Джейн пустила по кругу стеклянный поднос с крекерами. Гости побросали их в тарелки, но от этого суп не стал более съедобным, менее кислым или менее затхлым. Я задумалась, в чем была моя ошибка. В рецепте было написано про свежие плавники, а я замочила сушеные в чистой воде на несколько часов, чтобы они восстановили форму. В остальном я строго следовала рецепту.
Я надралась больше, чем следовало. Стивен повернулся ко мне и стал что-то говорить так тихо, что мне пришлось к нему придвинуться. Что-то про своего брата, что брат лучше него, потому что он естественный, или что-то в этом роде.
— А ты что, неестественный? — спросила я Стивена.
— Семейственный, — поправил он заплетающимся языком. — Мой брат всегда был хорошим семьянином. А я только притворялся. И то неудачно.
Я поняла, что он говорит о своем разводе и эмоциональных последствиях, с которыми ему приходится справляться. Он никогда не рассказывал о своей семье, и все, что я смогла узнать, было расплывчатым и стереотипным: холодная жена, проблемные дети.
— С тобой все в порядке, — сказала я. — Все хорошо. Прямо сейчас ничего плохого не происходит.
Его глаза покраснели. Он улыбнулся и зачерпнул суп ложкой.
Внезапно мне стало дурновато. В комнате было так душно, накурено, так пахло парфюмом.
Поскольку вечеринка была вроде как в восточном стиле, Джейн принесла набор для маджонга, в который мы собирались играть после ужина, но никто не понял правил.
— Кандейс, — заорал кто-то, — я думал, ты умеешь в