Я покорно вернулась на место, провожая взглядом его спину. Дверь скрипнула, а затем послышался щелчок затвора. Он ушел.
Устало плюхнувшись на старенький продавленный диван, я вытянула ноги. На колени тут же запрыгнули мои пушистые питомцы.
– Надо бы вас покормить, ребята. – Я встала и прошла на кухню.
Раритетный холодильник тарахтел, как бульдозер. Я заглянула внутрь и обнаружила вскрытый пакет молока. Я закрыла дверку и потянулась рукой к навесному шкафчику над раковиной, чтобы взять какую-нибудь миску, как вдруг услышала за спиной яростное шипение Барона. Сердце упало в пятки, противный холодок сковал все внутренности. Через секунду на кухне стало нестерпимо жарко.
Я медленно повернулась и скривила лицо в гримасе отвращения. Эта блондинистая гадина сидела на табуретке, закинув ногу на ногу, и накручивала на палец локон.
– Ушел? – вяло спросила она, а затем зевнула.
– Ушел! И ты вали!
– А я провалю, – она улыбнулась какой-то хищной, дьявольской улыбкой, – только сначала скажу тебе что-то интересное.
– И что же? – Я поставила руки в боки и нагло уставилась на нее.
– Он не вернется, милочка. И не позвонит. И не напишет… – она театрально вздохнула и смахнула с лица несуществующую слезинку, – как жаль… как жаль…
– И почему же? Ты помешаешь?
– Я ему вовсе не мешаю, дорогуша! Я ему помогаю!
Комнату заполнил ее сумасшедший смех. Она согнулась пополам и хохотала как безумная. Я растерялась и смотрела на нее, как испуганный ребенок смотрит на охмелевшего родителя.
– Что ты несешь? Что за ересь?
– Мы с ним заодно. Читай по губам – за-од-но!
Глава 12
На залитой солнцем улице шумели листвой кроны высоких тополей. Приятный ветерок ласково трепал мои распущенные волосы. Жара отпустила город из своего плена, и мегаполис, почти месяц задыхавшийся в душных бетонных джунглях, наконец вздохнул с облегчением. Оставив ключи от квартиры эксцентричной соседке, и получив на прощание ее обжигающий взгляд в спину, я вышла из дома с твердым намерением довершить начатое.
Курьер интернет-магазина утром привез мне все необходимое – модный льняной костюм белоснежного цвета с юбкой и пиджаком с укороченными рукавами, элегантные босоножки на каблуке, шляпку и солнечные очки.
Отправив питомцев на такси к бабушке и приняв душ, я чувствовала себя олимпийцем на старте. Не терпелось скорее добраться до нужной квартиры и поставить точку во всей этой истории.
Несмотря на бредни Марины, которые она пыталась внушить мне накануне вечером, я была в приподнятом настроении.
Она плела мне что-то про блудливый характер Егора, его страсть к красивым женщинам и сексу, а также о его категорическом нежелании связывать себя с кем-либо узами брака, да и просто отношениями.
«Он – свободный ветер в чистом поле. За ним не угнаться, не схватить за руку, не удержать цепями», – увещевала меня она.
Вывод из ее пространных речей был крайне сомнителен – Егору нужен только секс, он меняет женщин как перчатки и вовсе не страдает от домогательств покойной невесты, поскольку она помогает ему избавиться от «отработанного сырья», запугивая несчастных до смерти. Он с мастерством фокусника придумывает все более изощренные способы ловли на живца – постановочные сцены самоубийства его новая удочка, на которую попались уже три девушки. Третья – это я. К тому же, белобрысенькая вовсе не вымысел соседки, а вполне реальная девушка модельной внешности, к которой он все время возвращается.
Если верить этой ведьме, до нашей встречи на мосту он бросался под отъезжающую с парковки машину, за рулем которой была весьма аппетитная шатенка, а еще имела место попытка вскрыть вены на глазах у прекрасной белокурой нимфы в туалете ночного клуба.
Марину устраивало то, что он только развлекается, не влюбляясь и не строя планов на будущее со своими женщинами, а Егора устраивала такая жизнь.
С ее слов получалось, что он просто чудовище какое-то, эдакий Казанова двадцать первого века, просто секс-машина без стыда и совести. И прекрасный актер к тому же.
– Раз уж так, – сказала я ей, – то тебе нечего опасаться – он никогда не женится, ты навсегда останешься его единственной невестой. Что держит тебя на земле? Неужели ты думаешь, что он без тебя не придумает, как отвадить от себя надоевших баб? Успокойся уже! Исчезни!
– Не хочу, да и не могу… – нарочито грустно ответила она, – ревность терзает, раздирает на части, голова только тем и забита, чтобы лишний раз убедиться, что он не влюбился и по-прежнему только мой.
– А зачем ты мне это рассказываешь? Согласно вашей технологии, я и сама отвалюсь через пару-тройку дней.
– Ты первая, кто решил покончить со мной. Ты меня совсем не боишься. А мне до жути не хочется в ад. Если до тебя дойдет, что Егору ты не нужна, может быть, ты и меня в покое оставишь.
Мое сердце отказывалось ей верить. Это все от лукавого – все ее хитрости, интриги, лживые сети. Она видит, что между нами растет напряжение и лишь подливает масла в огонь, дурманит, обводит вокруг пальца. Но меня не проведешь.
– Не веришь – загляни к нему через пару дней, очень удивишься, – бросила мне соперница, прежде чем мерцающей дымкой раствориться под побеленным потолком маленькой кухни.
Эти слова, точно мантра, жужжали у меня в голове. Словно назойливая муха, брошенная напоследок фраза, не оставляла меня ни на минуту, несмотря на все мои самоуговоры и аутотренинг на тему «Марина – вруша».
Я достала из сумки листочек с адресом семьи Купаевых. Рука нечаянно задела лежащий на дне мобильник. Что-то екнуло в груди, и я решила позвонить Егору. Хотелось быть гордой и уверенной в себе и в своем мужчине, но почему-то не получалось. Мне вдруг до коликов в животе захотелось услышать его, убедиться, что в голосе сквозит нежность и тепло, улыбнуться и выдохнуть, потому что все хорошо.
Длинные гудки вызывали мурашки. Я сама не заметила, как начала волноваться, точно школьница на первом свидании. На ум стали приходить всякие глупости, а он все не отвечал. Я с раздражением нажала отбой и закинула телефон подальше в сумочку, чтобы искать его подольше и не успеть ответить на случай, если он перезвонит. Это было так глупо, так по-детски, но в тот момент мне казалось, что это позволит мне сохранить лицо и показать ему, что я тоже могу его игнорировать.
И, словно прочитав мои мысли, провидение решило испытать мои нервы на прочность. Не успела я застегнуть молнию, как мобильник начал вибрировать. Я громко выругалась, погрузившись в хаос дамской сумочки, и начала рыться в ее содержимом в поиске телефона. К моему огорчению, он больше не издавал никаких звуков. Через пару минут заветная пластиковая коробка была, наконец, у меня на ладони.
На экране мигал конвертик сообщения. Я посмотрела номер отправителя – Егор. И вновь тонкая игла сомнений пронзила мое сердце. Почему он не перезвонил, почему написал? Неужели он настолько занят, что не может сказать мне пары слов? А если занят, то чем или кем? Неужели его решение уйти в подполье настолько серьезное, что он решил вообще свести наши контакты к минимуму?
Я открыла сообщение: «Не могу ответить. Скучаю. Целую. Напиши, как решишь дела у Купаевых».
Черт. Я стиснула зубы и крепко зажала телефон в руке. Не может говорить. Зато со спокойной душой отправляет меня в самое пекло разборок. Даже подвезти меня к месту не удосужился.
Во мне зрело недовольство. Я начинала злиться на него, в голове сразу же стали вырисовываться тексты возможных ответов: «И чем же ты так занят, новой простушкой?», «А помочь мне решать дела у Купаевых ты не хочешь?», «Тебе не кажется, что решать дела должен мужчина?», и тому подобное.
Пальцы уже потянулись к экрану смартфона, чтобы набрать одну из язвительных фраз, пришедших на ум, как перед глазами встала ехидная улыбка Марины. Так и вижу, как она корчится в приступе зловещего хохота, наблюдая со стороны за моими метаниями. Если я поссорюсь с любимым, она только довольно потрет ладоши.
Я спрятала телефон обратно в сумку и махнула проезжающему такси. К радости, машина остановилась.
– Свободны? – Я наклонилась к открытому окну.
– Куда вам?
– Владимира Невского, 80Б.
– Пятьсот рублей.
– Окей.
Водитель с дуба рухнул, назвав запредельную цену за пятнадцатиминутную поездку, но мне так хотелось поскорее решить вопрос с Мариной, что я быстро прыгнула на заднее сиденье и протянула ему деньги.
– Только скорее, пожалуйста.
– На пожар, что ли? – решил он пошутить, но я вздрогнула, вспомнив о своей сгоревшей квартире.
– Это не смешно, уважаемый. Пожар – это совсем не смешно!
В зеркало заднего вида я заметила, как резко изменилось выражение его лица. Вместо довольной ухмылки на нем появилось недоумение, а затем некое подобие смущения.
Такси остановилось возле новенькой шестнадцатиэтажки из белого кирпича. Я поблагодарила водителя и замерла у двери нужного подъезда.