Читать интересную книгу Формула смерти - Андрей Воронин

Наконец отыскался персональный сайт самого Смоленского. Фотография оказалась той же самой, что и принесенная Потапчуком.

«Да, ребята из ФСБ не утруждают себя лишними поисками», – подумал Сиверов.

Короткая биография, читая которую и последний дурак поймет, что Смоленский занимался закрытыми разработками. Сайт давно не обновлялся, по нему выходило, что Смоленский еще жив, участвует в программе уничтожения химического оружия.

«А вот и то, что мне надо», – Глеб загрузил список работ профессора Смоленского.

Соседка Сиверова сидела, вплотную приблизившись к монитору, и, как отличница в классе, прикрывала написанное ладошкой, чтобы сосед по парте не мог прочесть его.

«Боже мой, – подумал Глеб, – все-таки в каждом из нас живет ребенок. Солидная женщина, замужем, спроси у нее, чего ей не хватает? Наверное, остроты ощущений. Как и мне, впрочем…»

– Я бы хотел распечатать список.

– Что? – очнулась девушка за стойкой и неохотно сбросила наушники.

– Хочу список распечатать. С такими просьбами к администратору обращались не часто.

– Сейчас попробуем.

Ожил, защелкал принтер, и вскоре Глеб уже держал в руках три странички убористого текста.

– Счастливо оставаться, – бросил Сиверов и вышел на улицу.

И вновь: тоннели, перестук колес вагонов метро, людные улицы центра. Глеб перелопатил огромные стеллажи в четырех самых крупных букинистических магазинах и – ни одной находки. В книжные магазины, торгующие новыми книгами, Сиверов даже не заходил. Последний учебник Смоленский издал в девяносто шестом году.

Наконец, совсем уже разуверившись в том, что сегодня сумеет раздобыть хоть одну книжку академика, Сиверов зашел в маленький букинистический магазинчик, размещавшийся в бывшем пивном павильоне-стекляшке. На Глеба прямо-таки дохнуло атмосферой прошлого. Стальные, десятки раз крашенные дешевой масляной краской стойки, толстое витринное стекло, потолок, подшитый простеньким пластиком, деревянные, видавшие виды стеллажи. Половина магазинчика была отведена под литературу по философии, психологии, этнографии и мифологии, другую же половину занимали книги по точным и естественным наукам. Старые, потрепанные тома, сменившие не одного владельца, затертые надписи, выведенные перекисью библиотечные штампы.

Весь магазин обслуживал один человек – усатый старик с абсолютно седой шевелюрой, чем-то похожий на Эйнштейна. Он неприметно сидел в уголке перед кассовым аппаратом и просматривал старую подшивку журнала «Радиолюбитель». Глеб уже покончил со стеллажом, к верхней полке которого кнопками была приколота вырезанная из ватмана табличка «Химия», и перешел к стеллажу с надписью «Медицина».

Старик вздохнул, захлопнул подшивку и, кряхтя, выбрался из-за кассы. Стал за спиной у Глеба и сухо кашлянул в кулак.

– Молодой человек, – обратился он к Сиверову, – что-то ищете? – Старик бегло осмотрел список работ доктора Смоленского и отрицательно покачал головой:

– Этих книг вы здесь не найдете.

Трудно было поверить в то, что старик в состоянии удержать в голове названия и фамилии авторов книг, наполнивших магазин. По пыли, покрывавшей тома на верхних полках, можно было предположить: туда не залезали уже год или два.

– Это точно, абсолютно. Я каждую книгу знаю.

– Что ж, если вы гарантируете, – Сиверов пожал плечами, – придется воспользоваться библиотекой.

– Вы, молодой человек, из тех, кто не любит пользоваться библиотеками, – выцветшие глаза старика не мигая смотрели на Сиверова. – Вы предпочитаете иметь книгу при себе. Дочка в медицинский поступила? – спросил букинист.

– Племянница попросила.

Старик внимательно оглядел Глеба, словно приценивался к нему, определял, хороший человек перед ним или плохой. Чуть заметная улыбка тронула его губы. Сиверов ему понравился.

– Что ж, придется помочь вам, – старик, не дожидаясь согласия, поднял трубку старого телефона, уверенно набрал номер. – Слушай, Борис, сюда нужен учебник профессора Смоленского по вирусологии.

– Как это ты не уверен, есть он у тебя или нет? Третья полка во второй секции от окна, – старик говорил так уверенно, будто видел книжный стеллаж перед собой. – Смотри не убейся, твоя стремянка должна была развалиться уже год тому назад.

– Нашел? Отлично, вези сюда, – старик, не прощаясь, повесил трубку. – Если подождете с полчасика, то получите то, что хотите. Он попробует вам втюхать книжку за двадцать долларов, но красная ее цена, даже учитывая безвыходность вашего положения, – десятка. Кроме вас, он ее никому не продаст, – и старик потерял к Сиверову всякий интерес, вновь забрался за кассу и принялся изучать радиосхемы тридцатилетней давности, к которым сегодня и деталей-то не найдешь.

Не прошло и четверти часа, как в букинистический магазин вошел розовощекий старик с толстой темно-синей книжкой. Продавец за кассой молча указал пальцем на Сиверова и тут же вновь углубился в чтение.

– Вам повезло, – затараторил розовощекий. Глеб взял том в руки. «Смоленский и Горелов. Вирусы, вирусоподобные формы существования органической материи и среды их обитания».

– Сколько? – спросил Глеб.

– Это лучшее, что только издавалось в Союзе по вирусологии, – закатил глаза старик, и щеки его порозовели пуще прежнего. – Двадцать долларов.

– Десять, – спокойно назвал свою цену Глеб. Розовощекий быстро глянул на букиниста, но тот сделал вид, что происходящее его не касается.

– Пятнадцать.

– Я не торгуюсь просто так, я покупаю. Зеленая десятка зашелестела в руках Глеба. Вид денег на некоторых людей действует магически. Розовощекий глубоко вздохнул и звонко хлопнул ладонью по твердой обложке.

– Десять так десять. Наверное, сегодня ваш день, молодой человек.

Сиверов сунул том под мышку и положил российскую сотню на кассовый аппарат.

– И ваши комиссионные. Старик не возражал.

– Если понадобится книжка, приходите, любая отыщется. Даже если вы попросите прижизненное издание Шекспира, я знаю, у кого его достать, – старик приподнял очки, скептически оглядел Сиверова, облик которого абсолютно не вязался с купленной книжкой. Глеб мало походил на студента или преподавателя вуза. – Погодите, покупка должна быть упакована.

Старик все делал не спеша, и Глеб даже подумал:

«Если за ним придет смерть, букинист заставит ее прождать, как минимум, полдня».

Из-под прилавка букинист извлек трубку кичевых обоев, темно-красных с золотым тиснением.

«Такими только стены в борделях оклеивать».

Букинист загнул уголки обертки, книжка теперь походила на огромную конфету. Тесемкой телесного цвета, завязанной на бантик, продавец довершил картину.

– Теперь вам не стыдно и по улице пройтись, все завидовать станут.

Глеб откланялся. Он чувствовал себя идиотом, книжка была слишком большой, чтобы спрятать ее под полу куртки. Прохожие оборачивались: для коробки конфет великовата, для торта маловата. Глеб быстро нашел выход: он сбежал в подземный переход и купил букет из пяти роз в шелестящей целлофановой обертке.

– Вы для любимой или жене покупаете? – задала некорректный вопрос торговка цветами.

– Разве существует разница между букетами для жены и для любовницы?

– Конечно! Если любимой, я завяжу букет красной ленточкой, а если жене – золотой. У вас в руках чудесный подарок, – торговка бросила быстрый взгляд на упакованную книжку.

– Вечернее платье, – усмехнулся Сиверов.

– Все-таки жене, – она повязала на букете золотистую ленточку и завила ее концы легкомысленными спиральками.

Так Сиверов и пришел домой – с желтыми розами и красно-золотым свертком. Ирина Быстрицкая открыла ему дверь. На женщине был передник, на руках ярко-розовые резиновые перчатки, в которых Ирина обычно мыла посуду. Она настолько привыкла получать от Глеба цветы, что даже не поинтересовалась, какой сегодня праздник, приняла букет и вопросительно взглянула на сверток.

– Ирина, этот подарок мне самому. Это еще больше заинтересовало женщину. Сиверов в жизни был абсолютно неприхотлив, а его единственная слабость – классическая музыка – лишь изредка выливалась в пару компактов и билеты в оперу.

– По-моему, ты мне врешь, – прищурившись, произнесла Быстрицкая.

– Конечно, это подарок для любовницы, я пришел и не застал ее дома, пришлось нести к себе. Очень нужный подарок, – Глеб развязал тесемку, распаковал книжку.

– Иногда с тобой происходят непонятные вещи, – прочитав название, сказала Быстрицкая. – Надеюсь, ты не собираешься поступать на медицинский факультет?

– Все, тема закрыта, – Сиверов сунул книжку под мышку и прошел в комнату.

Стол был уже накрыт. Обычно Глеб и Ирина ужинали в большой комнате. Быстрицкая любила и умела сервировать стол.

– Ты выпьешь или еще куда-нибудь поедешь? – ее рука легла на дверцу бара.