Читать интересную книгу Закон семьи - Анне Штерн

она вопросом. Она не была выходцем из низов, но и не принадлежала к числу победителей. Застряла, как всегда, где-то посередине, на полпути в гору, и это вдруг показалось ей олицетворением всего ее существования.

Карл ускорил шаг, взял ее, наконец, энергичнее под руку и потащил сквозь толпу. Все, кому позволяли средства, стремились попасть в городские храмы удовольствий, словно не существовало ни кризиса, ни инфляции, ни бряцания оружием в Рурской области. Что толку постоянно хандрить? И они с Карлом, думала, взяв себя в руки, Хульда, будут веселиться сегодня вечером, чего бы им это ни стоило.

Перед ними возвышалась гостиница «Централь», похожая на огромный корабль класса люкс, с круглыми смотровыми башнями по углам и ярко освещенными окнами, сотнями окон, свет которых мерцал в темном городе. Своим видом она обещала прохожим невиданные доселе развлечения, изысканные блюда и напитки, редчайших артистов, выступающих здесь сегодня вечером, чтобы довести до экстаза благосклонную публику. Большой плакат висел у входа в «Зимний сад» – так по-простому назывался театр-варьете при отеле, поскольку он на самом деле находился в стеклянном салоне, о чем Хульда знала понаслышке. Она никогда не бывала внутри, цены были ей не по карману.

Она вознесла короткую благодарственную молитву Урсуле Вундерлих, дочери своей хозяйки, чья полнота одарила ее, Хульду, платьем, которое сегодня было на ней и в котором она не слишком выделялась на фоне женской публики в зале.

– Итак, добро пожаловать в тепло, – подчеркнуто бодро обратилась она к Карлу и направилась ко входу, перед которым уже выстроилась небольшая очередь.

Швейцар с отчаянным видом поднял руки, как при ограблении.

– Господа, проявите понимание, все билеты проданы, все до единого.

– Должно же быть что-то для гостей, готовых заплатить, – вскричал элегантный господин с сильно накрашенной спутницей, размахивая пачкой банкнот, имевших, как успела заметить Хульда, номинал, который Берт уже показывал ей вчера.

– Ничего не могу поделать, уважаемый, даже мышь не проскочит.

– Можете! Вот еще две мышки, – крикнула Хульда и, увлекая за собой Карла, шагнула к швейцару. – У нас есть билеты, вот они, мы просто припозднились.

– И то правда. И вы так спокойно об этом говорите, фройляйн, – неодобрительно сказал швейцар.

Он приблизил билеты к своему моноклю и оторвал уголок.

– Поторопитесь, представление начнется с минуты на минуту.

Под шипение и ворчание оставшихся Хульда с Карлом прошли в зрительный зал. Хульда втянула носом воздух и огляделась. Все было великолепнее, чем она себе представляла. Слева и справа зал украшали колонны, по стенам висели драгоценные гобелены, создававшие уют. Тяжелый бархатный занавес пока скрывал сцену от зрителей, которые, перешептываясь и смеясь, уже ожидали в удобных креслах. Хульда продолжала осматриваться. Между колоннами стояли столы с рядами тонкостенных бокалов, готовых к наполнению шампанским. Повсюду стояли горшки с пышными растениями, некоторые растения даже свисали с потолка, отчего Хульде стало понятно, почему варьете называется «Зимний сад».

– Сюда, пожалуйста, – прошептал капельдинер, проведя Хульду и Карла вдоль рядов к указанным в билетах местам. – Я сейчас принесу вам напитки.

Только Хульда и Карл уселись, как погас свет, и весь зрительный зал хором ахнул. Теперь стал виден потолок синего цвета, сияющий бесчисленными маленькими лампочками. Он был похож на звездное небо, которое в Берлине никогда не увидишь из-за слепящей неоновой рекламы. Но здесь, в варьете «Зимний сад», небо простиралось у них головами и это было прекрасно.

Хульда нащупала руку Карла, и он нежно сжал ее пальцы. По спине Хульды пробежали мурашки, и она прильнула к Карлу. Настал, отметила Хульда, тот редкий момент, когда они понимали друг друга без слов, и не было причин для споров. Она ценила эти мгновения, и в это время становилась очень счастливой. Но все остальные часы, дни, недели, которые она жила одна, без Карла, – какими сейчас они казались тягостными и бессмысленными! А Карл? Она даже не знает, над чем он сейчас работает, и решила непременно расспросить об этом после представления.

Оркестр заиграл туш, и открылся занавес. Хульда бросила беглый взгляд в программку, которую всунул ей в руки капельдинер. Братья Райт выскочили на сцену, исполняя акробатический номер, от которого у Хульды, еще в детстве боящейся карусели, закружилась голова.

За ними выступала томноголосая певица в длинном боа из перьев, на вкус Хульды – слишком много дыма и слишком мало музыки. Но публика бушевала от восторга, особенно когда мадемуазель Коко, как ее звали в программке, раздавала воздушные поцелуи, открывая первым рядам обзор на глубины своего декольте.

Вскоре ее сменил юморист, рассказывая анекдоты, для которых Хульда выпила слишком мало шампанского, – она все еще потягивала первый бокал. Карл сидел рядом в чопорной позе, что вызвало у Хульды улыбку. Утонченному инспектору криминальной полиции Норту такое было не по вкусу. Это более подходило его полноватому помощнику Паулю Фабрициусу, который всегда был рад дешевому, пьяному веселью. Особенно бы ему понравились девушки в откровенных нарядах, задирающие на сцене ноги в скандально коротких юбках.

Они в свою очередь уступили сцену балетному дуэту, за которым было очень приятно наблюдать. Прыжки и пируэты сопровождались такой трогательной музыкой, что у Хульды на глаза навернулись слезы. Она искренне аплодировала. Французский вокальный квартет, выступавший в заключительной части, ей тоже понравился. Какой красивый язык, думала она, до чего прекрасна Франция! А ведь всего несколько лет назад, в мировую войну, французские и немецкие солдаты истребляли друг друга на фронте. И теперь они сидят здесь, пьют шампанское под искусственным звездным небом и весело празднуют, словно горя и страданий никогда и не бывало. Как это здорово!

Внезапно Хульде вспомнилась улица Гренадеров, тесная квартира Ротманов и страх на лицах живущих в ней женщин. Этот зал с его музыкой, поющими и рыдающими скрипками, сверкающими стенами и ножками в шелковых чулках казался другой планетой. Хульда подумала, что могла бы сейчас встать, покинуть театр, пройти по темным улицам до квартала Шойненфиртель (дорога займет менее получаса), но эти два мира никогда не пересекутся.

– Ты совсем не хлопаешь, – обратился к ней Карл, когда закончился последний номер, и Хульда очнулась от своих мыслей под гром аплодисментов. – Тебе не понравилось?

Хульда уловила в его голосе беспокойство и втайне порадовалась, что Карлу, судя по всему, хочется, чтобы ей непременно было хорошо.

– Что ты, очень! – промолвила она, но то была лишь полуправда. Отдельные номера показались ей действительно красивыми, но некоторые – откровенно банальными.

Однако Хульда промолчала. Она быстро допила шампанское, и Карл помог ей надеть пальто. Хульда чмокнула Карла, упираясь носом в очки, но