Читать интересную книгу Кошмар на улице с вязом - Андреева Валентина Алексеевна

– Блин, похоже, никого дома нет, – подвела итог подруга. – С другой стороны, если вчера этого Литвинова украли, то девица должна была закрыть дверь. За ним или за собой. Может, он вернулся, пошел мусор выносить, а обратно решил лифта дождаться?

– Здесь мусоропровод на каждом этаже. Как считаешь, почему в детективных романах и фильмах убийцы обычно оставляют дверь в квартире жертвы открытой?

– Дурацкий вопрос. Представляешь, что с нами было бы, если бы нам ее открыл труп Литвинова? Или его рыжеволосой спутницы. И что-то мне подсказывает – другие люди тоже бы такому видению не обрадовались… Бли-ин! Ир, ты меня пугаешь… Думаешь?…

– Да я вообще не в состоянии думать. Давай поставим этого деревянного мужика на место. Он меня тоже пугает. А потом быстренько покинем это помещение. Раз никто не отзывается, не будем испытывать судьбу. Пожалуй, стоит посоветоваться с Лесиным частным детективом.

– Пошли, дорогой, на место постоянной регистрации.

Наташка обхватила индеегиптянина и, деланно поднатужившись, легко вписала его в ранее занимаемый им угол.

– Подожди, я только руки сполосну, да и тебе не мешало бы. Кто знает, что там на этом дундуке накопилось со времени его появления на свет. Может, мастер резки по дереву болел чем-нибудь страшнее маразма.

Удержать подругу я не успела. Она влетела в ванную комнату раньше, чем я заорала «Нет!!!». Мой крик застал ее уже тогда, когда она вылетела из ванной… Боком, помогая себе руками и вытирая спиной невидимую невооруженным глазом пыль с белых обоев коридора, подруга двинулась к выходу.

– А вот и «Да!» – вытаращив на меня глаза, еле слышно промямлила Наталья трясущимися губами, стараясь не сгибать ноги в коленях. – Литвинов там! – двинула она головой в сторону ванной. – Согнулся в три… нет, две погибели и, кажется, стирает. Носки. В большом голубом тазу. Только почему-то головой… А на полу кровь… И левая брючина в крови.

– Не надо было тебе торопиться умывать руки!

– Чистота – залог здоровья… Я тут немного присяду. И хождение босиком – тоже залог здоровья… Мама дорогая! А теперь и мы в залоге. Чистой воды заложницы! – Наташка мгновенно переменила план на приседание и резко распрямилась.

Кто-то пытался открыть незакрытую дверь. Мне вдруг явственно померещились наручники, украшенные затейливой гравировкой. И пока я мысленно пыталась их примерить, Наташка сорвалась с места, прихватила меня с собой, и мы прытко понеслись прятаться. Я, было, решила нырнуть в большую комнату, там места больше, но Наташка свернула в маленькую. Уверовала, что именно в ней находится спальня, а в спальне положено стоять платяному шкафу, в котором обычно прячутся все, кому это жизненно необходимо.

Увы, маленькая комната была обставлена, как рабочий кабинет. Шкафа не имелось. Был угловой диванчик, но надеяться на то, что мы с Наташкой сойдем за диванные подушки, не приходилось.

– За мной! – приказала Наташка и потащила меня в большую комнату, которая, собственно, и была спальным районом квартиры с прилагающимся платяным шкафом. Мимо него мы пролетели в тот момент, когда хлопнула входная дверь. Одновременно раздался тупой грохот. Как нельзя кстати, из своего угла выпал индееегиптянин. Из коридора послышалось чертыхание, совмещенное с матерными выражениями. На пенсионеров-арендодателей визитеры не тянули.

Продолжения мы не слышали и не видели, так как удачно растянулись на мелкоплиточном полу застекленной лоджии, украсив ее своим присутствием. Без нас она была бы совершенно пуста. Вот тут-то я и оценила преимущество куртки с полуоторванными рукавами. Ничто не стесняло моей хватки, когда я отчаянно пыталась удерживать балконную дверь от легкомысленного хлопанья. Причем, не дотягиваясь до ручки. Она находилась слишком высоко. Пару ногтей сломала сразу же. Совершенно неоправданная потеря. Чуть позже, примерно через полчаса, решившись покинуть лоджию независимо от наличия или отсутствия чужаков в квартире, мы выяснили, что балконная дверь закрылась на «застежку» по собственному почину. Сначала попробовали обойтись с ней по-хорошему – «застегнулась» она только в середине, верх и низ «гуляли». В ход пошел мой проездной билет, но он наших надежд не оправдал. Если бы мобильники не остались в машине, можно было бы сдаться наряду милиции. А сделать это через посредников-соседей не получится. До них не докричаться – лоджии не совмещенные, да и наша «клетка» капитально обита вагонкой. К тому же не факт, что бывшие соседи в данный момент не отмечают новоселье в новой квартире. В приливе отчаяния Наташка отважно долбанулась в дверь всей своей массой… и мы оказались на свободе. Смелость, как известно, города берет. Что там ей какая-то балконная деревяшка.

Судя по тишине в квартире, свобода носила характер полной и окончательной. Тихой радости не было предела. Закрыв дверь-ловушку на две благоразумно уцелевшие защелки, мы, не оглядываясь, прошли в коридор с желанием немедленно удрать. Но сделать это быстро, как намеревались, не удалось. Во-первых, в холле на Наташку опять выпал из угла индеегиптянин – все-таки ему не нравилось одиночество. Наташка вздрогнула и беззлобно прокомментировала этот факт: «Козел! Ну до чего падкий на баб!», затем аккуратно положила его на пол.

Мы с ней прошли в коридор, машинально взглянув в сторону кухни. Увиденное было гораздо хуже падения деревянного истукана – из кухни на нас взирал круглыми от испуга и изумления глазами… господин Литвинов. Ранее ошибочно принятый нами за Петухова. Сидя на табуретке, опираясь спиной на стол и без очков, но с дипломатом между ног. И это в то время, как ему по всем правилам надлежало торчать вниз головой в тазу с носками. Наташка врать не будет. Выражение лица у него было такое… Ну, как у нас с Наташкой. А мы с ней, точно, не верили собственным глазам.

Не знаю, кто чувствовал себя хуже. Мое непроизвольное «Здрасс…» осталось без ответа. Литвинов даже не пошевелился, чтобы проявить зачатки гостеприимства. Впрочем, Татьяна Ивановна предупреждала, что он не всегда здоровается.

– Ну тогда до свидания, – прошептала я и предприняла попытку покинуть квартиру. Как бы не так! Дверь не открывалась, а подумать над причиной я не могла – не решалась оторвать взгляд от Николая. Кажется, Петровича по батюшке. Наташка тихо бормотала одну и ту же фразу: «Отче наш, иже еси на небеси…» и хаотично крестилась. С кончиков волос Литвинова на лицо и одежду капала вода. Серый пиджак на плечах был темным от впитавшейся влаги. Он был в одном черном ботинке, брюки заляпаны разводами крови, особенно левая штанина.

– Это не «наш отче», – плохо соображая, возразила я Наташке. – Что ты постоянно путаешь родственников? То маму, то отца. Хотя, похоже, человек из ванной действительно «на небеси»…

– «Да святится имя твое, да приидет царствие твое, яко на земли и на небеси!» – взвыла Наташка, обретая второе дыхание.

– Что вам всем еще нужно? – прохрипел Литвинов и передернул плечами. Я с ужасом отметила, что рук у него не было.

– «Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наши…» – звенел в коридоре Наташкин голос. Но тут она умолкла, внимательно посмотрела на Литвинова и совершенно будничным, пожалуй, даже усталым тоном произнесла: – Именно от вас нам не надо никакого хлеба насущного. И вообще, ничего не надо. Мы уходим, поскольку долгов перед вами – нет. Ир, ручку оторвешь. Дверь открывается в другую сторону.

– Подождите, – донесся то ли стон, то ли просьба. – Помогите мне… освободиться. Всего десять минут жизни осталось… – и сидящий вдруг зарыдал. Без слез, но довольно страшно.

– Покойники так не плачут, – вопросительно посмотрела на меня Наташка. Я с ней согласилась, добавив, что, по моему мнению, они вообще никак не плачут. Это сразу взбодрило. – Десять минут жизни человеку мы, пожалуй, можем скрасить своим присутствием. Сейчас «скорую» вызовем, дальше пусть медики скрашивают. Идем!

Наташка набычилась и двинулась на кухню, как в психическую атаку. И не ее вина, что «атака» сорвалась. Просто она потянула меня с собой, а я потянула с собой входную дверь. За ручку, от которой не сообразила оторваться. Пока я выслушивала поучения подруги о том, как должны вести себя нормальные люди, Литвинов стонал все громче и громче, в промежутках отсчитывая минуты.