что оно прошло, что его теперь нет — и что оно было таким, каким было. В последнем лежит ключ к пониманию неправильностей взгляда на будущее. Дело в том, что на самом деле наше отношение к прошедшему и будущему гораздо сложнее, чем нам кажется. В прошедшем, сзади нас, лежит не только то, что было, но и то, что могло быть. Точно так же и в будущем лежит не только то, что будет, но и всё то, что может быть.
Прошедшее и будущее одинаково неопределённы, одинаково существуют во всех возможностях и одинаково существуют одновременно с настоящим.
Временем мы называем расстояние, разделяющее события в порядке их последовательности и связывающее их в различные целые. Это расстояние лежит по направлению, не заключающемуся в трёхмерном пространстве. Если мы будем мыслить это направление в пространстве, то оно и будет новым протяжением пространства.
Это новое протяжение отвечает всем требованиям, которые мы на основании предыдущих рассуждений можем предъявить к четвёртому измерению.
Оно несоизмеримо с измерениями трёхмерного пространства, как год несоизмерим с Петербургом. Оно перпендикулярно ко всем направлениям трёхмерного пространства и не параллельно ни одному из них.
Как вывод из всего изложенного, мы можем сказать, что время (как оно обыкновенно берётся) заключает в себе две идеи: некоторого неизвестного нам пространства (четвёртого измерения) и движения по этому пространству. Наша постоянная ошибка заключается в том, что мы никогда не видим двух идей во времени, а всегда видим только одну. Обыкновенно мы видим во времени идею движения, но не можем сказать, откуда и куда и где или по какому пространству. Попытки соединить идею четвёртого измерения с временем бывали раньше. Но в тех теориях, которые пытались соединить с временем идею четвёртого измерения, всегда являлась идея какого-то пространства во времени и вместе с тем допускалось движение по этому пространству. Строившие эти теории очевидно не понимали, что, оставляя возможность движения, они выставляли требование нового времени, потому что движения вне времени происходить не может. И в результате время идёт впереди нас как наша собственная тень, отступая по мере того, как мы к нему подходим. Всякое представление о движении совершенно спутывается. Потому что, если представить новое протяжение пространства и возможность движения по этому новому протяжению, то время опять немедленно станет перед нами и заявит, что оно ровно настолько же необъяснено, насколько было необъяснено раньше.
Необходимо признать, что одним термином время мы обозначили, собственно, две идеи — «некоторого пространства» и «движения по этому пространству». Причём движения этого в действительности не существует, а оно представляется нам существующим только потому, что мы не видим пространства времени. То есть ощущение движения во времени (а движения не во времени нет) возникает у нас потому, что мы смотрим на мир как бы через узкую щёлку, видим только линии пересечения плоскости времени с нашим трёхмерным пространством.
Таким образом, необходимо сказать, что глубоко неверна обычная теория: что идея времени, выводимая нами из наблюдения движения, и есть не что иное, как идея последовательности, наблюдаемой нами в движении.
Нужно признать как раз наоборот, что идея движения выведена нами из ощущения времени или из чувства времени, то есть из чувства или ощущения четвёртого измерения пространства, но из неполного ощущения. Неполное ощущение времени (четвёртого измерения) — ощущение сквозь щёлку — даёт нам ощущение движения, то есть создаёт иллюзию движения, которого в действительности нет, и вместо которого в действительности существует только протяжение по непостижимому для нас направлению.
* * *
Затем очень большое значение имеет ещё одна сторона вопроса. Четвёртое измерение связано со «временем» и с «движением». Но мы не поймём четвёртого измерения до тех пор, пока не поймём пятого измерения.
Делая попытку посмотреть на время, как на объект, Кант говорит, что оно имеет одно измерение; то есть он представляет себе время как бы линией, идущей из бесконечного будущего в бесконечное прошедшее. Одну точку этой линии мы сознаём. Всегда только одну точку. И эта точка не имеет никакого измерения, потому что то, что в обыкновенном смысле мы называем настоящим, есть только недавно прошедшее и иногда ещё скорое будущее.
Это было бы верно по отношению к нашему иллюзорному представлению времени. Но в действительности вечность не есть бесконечное протяжение времени, а линия перпендикулярная ко времени; потому что, если вечность существует, то каждый момент вечен. Мы можем считать у времени два измерения. Второе измерение времени, т. е. вечность, будет пятым измерением пространства. Линия первого измерения времени идёт по порядку последовательности явлений в причинной зависимости — сначала причина, потом следствие: прежде, теперь, после. Линия второго измерения времени — линия вечности — идёт перпендикулярно к этой линии.
И нельзя понять времени, не составив себе идеи вечности, точно так же как нельзя понять пространства, не составив себе идеи вечности.
С точки зрения вечности время ничем не отличается от других линий и протяжений пространства — длины, ширины, высоты. То есть это значит, что как в пространстве существуют вещи, которых мы не видим или, иначе говоря, существует не только то, что мы видим, так и во времени «события» существуют, прежде чем к ним прикоснулось наше сознание, и они остаются существовать после того, как наше сознание от них отошло. Следовательно, протяжённость по времени есть протяжённость по неизвестному пространству, и, следовательно, время является четвёртым измерением пространства.
Но время, как уже было указано, есть понятие не простое, а сложное. И это мы должны иметь в виду. Оно состоит из понятия неизвестного пространства, уходящего в прошедшее и будущее, и кажущегося движения по этому пространству.
* * *
Нам необходимо рассмотреть вопрос о времени как о пространственном понятии, сопоставив его с двумя нашими данными — вселенной и сознанием.
Идея времени возникает при соприкосновении сознания с миром при посредстве чувственного восприятия. На это уже было указано. Именно благодаря свойствам чувственного восприятия сознание видит мир как бы через узенькую щёлку.
Из этого создаются вопросы:
1) Почему существует в мире кажущееся движение? То есть почему сознание не видит в эту щёлку всегда одного и того же? Почему за щёлкой происходят перемены, создающие иллюзию движения, то есть каким образом и отчего перебегает по миру явлений фокус нашего сознания? При всём этом нужно помнить, что через эту же щёлку, через которую оно видит мир, сознание смотрит на себя как на часть мира, и видит в себе перемены, подобные переменам во всём остальном.
2) Почему сознание не может расширить этой щели?
На эти вопросы мы должны постараться ответить.
Прежде