И дверку приоткрыл. Летти восторженно пропищала благодарности и немедленно уселась, вместе с моими вещами. Пришлось соглашаться — бродить по городу в одиночестве я все еще не была готова. Тем более добираться до дома пешком пришлось бы целый час.
Мы двинулись со скоростью ленивого велосипедиста. Лицо Летти сияло восторгом, прямо как у ребенка на карусели. Правда, радость ее длилась недолго — водитель высадил ее у гостиницы с наилучшими пожеланиями.
— Как вам у нас, как новый дом? Обживаетесь? — спросил он, когда мы остались наедине. — Не нужна ли помощь? Не стесняйтесь, мы ведь в каком-то смысле виноваты перед вами.
— Так это вы открыли тот портал, или через что я провалилась? — не удержалась я от вопроса. Вот, значит, почему он такой доброжелательный. Вину загладить хочет.
— Не лично я, конечно. Мы, маги Вармстеда, я имел в виду.
Он пояснил, что все дело в вулкане. Маги следят, чтобы не происходило извержений, сильных землетрясений, выбросов пепла и прочих разрушительных природных явлений. Заодно учатся применять их огромнейшей силы энергию в мирных целях.
Как я могла убедиться, с переменным успехом. Разрыв между мирами возник в результате неконтролируемого ее выброса. Судя по интонации и тому, как он отводил взгляд, за такой косяк магов по головке не погладили. Мне бы позлорадствовать, но почему-то вместо злости и обиды возникла тоска. Такое впечатление, что каждый здесь при знакомстве обязательно напоминает: на родину меня не вернут.
— Значит, вы тоже маг? Как интересно, — произнесла, стараясь изобразить вежливую улыбку. Пусть расскажет о чем-то другом. О чем угодно, только не об этом. — Никогда еще настоящего мага не встречала. У нас их и не бывает.
— Неужели? И как же вы обходитесь? Трудно вообразить, — искренне удивился артефактор.
— Как-то научились. Пришлось развивать технологии, — ответила с некоторой обидой. Здешняя цивилизация по сравнению с моим миром выглядит жутко отсталой, и магия что-то им не сильно помогла. — Например, автомобили у нас давным-давно изобрели, собирают на конвейерах по всему миру, и они не роскошь и не диковинка, а средство передвижения. Гораздо более совершенное, чем…
Я запнулась, поняв, что это будет совсем невежливо. Видно же, как он свою ретро-колымагу облизывает, явно гордится ею. Как бы не обиделся. Но взглянула на артефактора и увидела, что опасалась зря. Он так оживился, что едва не пропустил поворот.
— Что вы говорите? — воскликнул артефактор, сдавая назад, чтобы свернуть на нужную улицу. — Вы должны непременно мне все-все об этом рассказать… Понимаю, глупо требовать от красивой молоденькой барышни умения разбираться во всяких железяках, но…
— Между прочим, у барышни водительский стаж больше пяти лет. Хоть и не автомеханик, конечно, но руль от колеса худо-бедно отличаю.
— Так вы сами ездите на авто? Прелестно, просто прелестно! Но больше пяти лет… Подумать только, ваш мир действительно нас кое в чем обогнал. И какие расстояния вам приходилось преодолевать? Или предпочитаете прогулки по городу?
— По-моему, самое дальнее где-то шестьсот километров, если ничего не путаю.
Я и не представляла, что для них пока что такие цифры могут показаться немыслимыми. Сильнее беспокоили сами по себе километры. Наши миры, конечно, очень похожи, и благодаря чуду мы говорим на одном языке, но метрическая система даже не во всех странах принята одинаковая, не то что…
— Шестьсот? Вы не оговорились? Точно не шестьдесят? — переспросил артефактор таким голосом, что я сразу догадалась: решил, что вру от и до. И подтвердила: да, именно шестьсот, он не ослышался. — Это сколько же времени у вас занял такой пробег?
— Смотря как ехать. Я не люблю гнать, больше сотки не иду. К тому же от погоды зависит, и от загруженности дороги. Если в колонну фур попасть, сильно дольше получится.
Он нахмурился и переспросил, что такое фуры. Я объяснила. Потом про скорости, которые в среднем развивает современный автомобиль, про то, какие у нас вообще существуют машины и для чего они нужны. Больше ничего рассказать не успела, приехали. Артефактор этим обстоятельством был явно огорчен: во время моего рассказа его глаза горели жадным интересом.
— Стася, милая, вы просто обязаны нанести мне визит и поделиться всем, что знаете о чудесах вашего мира! Взамен можете всецело мною располагать, — в сердцах произнес он и схватил мою ладонь, которая утонула в его ручище. — Я ведь механик, инженер, а автомобили — моя особая страсть. Мастерскую свою покажу, там много презанятнейших штучек, вам непременно понравится. Если что приглянется — подарю.
Удивленная таким напором, я промямлила, что вовсе не обязательно, мне все равно пока что особенно заняться нечем. Почему бы и не зайти в гости, раз приглашают. Пока он рассыпался в благодарностях, я спросила про никак не шедшую из головы разницу в названиях и обозначениях. И вообще, как так получается, что я общаюсь на местном языке будто на родном? Ведь когда услышала впервые — ни слова не поняла, мне точно не почудилось.
— Ах это… Магия, причем очень мощная и искусная. Я такого рода умениями не владею, предпочитаю иметь дело с механизмами, а не с человеческим телом и тем более рассудком. Вам бы у Симоны спросить, или у магистра, к примеру. Могу только сказать, что для вас все должно быть так, словно мы говорим по-вашему. Мозг сам переводит, подбирая слова с безупречной точностью. Вот если попадется что-то, чего в одном из языков нет — прозвучит как в оригинале. Кстати, у вас совершенно очаровательный акцент.
Он объяснил это с таким видом, будто говорил о совершенно обыденных и даже скучных вещах. Я же некоторое время лишь глазами хлопала, пытаясь подобрать челюсть. Встроенный прямо в мозг переводчик — нарочно не придумаешь! Кажется, теперь я примерно поняла, какие чувства вызывал у артефактора мой рассказ про фуры, идущие со скоростью сто километров в час.
Похоже, у нас действительно есть много тем для общения. Мне и самой хотелось встретиться с ним как можно быстрее, хоть завтра. Но артефактор предупредил, что на завтра на меня уже кое у кого имеются планы и предложил заехать за мной через день.
— Правда? Я об этом ничего не знаю, — и не очень-то приятно узнавать последней, если честно.
— Видимо, вас посыльный не застал. Увидимся, драгоценная сударыня. Рад нашей встрече. Очень, очень рад!
Он помог мне выбраться из машины, сел на свое место и завел двигатель, как вдруг я вспомнила про подругу. Если узнает, что иду без нее смотреть на артефакты — в жизни не простит.
— А можно со мной Летти будет? — спросила поспешно. — Она нам совсем не помешает, обещаю.
— Конечно. Простите, что сам не догадался. Вам ведь неловко без сопровождения… Всего доброго и до встречи.
Йенс наверняка наблюдал за этой сценой из окна. Стоило зайти во двор, он вышел и забрал у меня пакеты и свертки. Взамен вручил письмо. В витиеватых выражениях в местном стиле мне предлагалось явиться завтра на Вармстедскую Исследовательскую станцию. Время маги указали, но сообщить о причине не сочли нужным.
Я не удержалась от недовольного ворчания. Ну как еще доказать, что я никакая не тварь, и что сделать, чтобы меня оставили в покое? На что Полковник пожал плечами и спокойным голосом изрек, что пытаться воевать с бюрократией и принимать все эти заморочки близко к сердцу столь же бесполезно, как пытаться уговорить ветер дуть в другую сторону.
13
На ферму мы отправились под вечер — Йенс сказал, что смотреть сейчас там в общем-то не на что, много времени не займет. Путь до нее был намного короче, чем до города. Я подумала: это в духе Йенса, поселиться здесь. Работа, тишина и уединение — видимо, он приехал в Вармстед в поисках покоя.
Основная часть фермы располагалась в низине, и с дороги на нее открывался прекрасный обзор, можно было и не спускаться. Разделенные на неровные квадраты бескрайние ряды невысокой лозы, похожей на виноград, но издали казавшейся мертвой. Причем не уснувшей на осень, а именно мертвой — что-то среднее между старым плетнем и колючей проволокой. Кое-где за ветви робко цеплялся вьюнок, словно понимая, что не сегодня — завтра станет жертвой прополки. Его листья выглядели ярко и нежно на контрасте с неживой лозой.