«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».
Еще ниже, уже на машинке, отпечатано:
«Майору Густаву Иоахиму Ланге».
Конверт накрест прошит серыми навощенными нитками, сзади они были завязаны и запечатаны сургучной печатью с орлом и свастикой. Внизу от угла до угла тянулась строчка:
«Вскрыть немедленно по получении!»
Здесь не погадаешь! Ланге подобрался. Протянул руку за ножницами и вскрыл пакет. Внутри оказались несколько отпечатанных на машинке листов.
На первом был гриф:
«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»
«ТОЛЬКО ДЛЯ РУКОВОДЯЩИХ СОТРУДНИКОВ АБВЕРА!»
Ланге положил листки на стол и, склонившись над ними, начал читать.
Та-а-ак! Этот он ждал. Но не сейчас. Наверху решили начать массовую заброску агентуры к русским и предлагают срочно восстановить связь с белопольской резидентурой, для чего приказано срочно направить эмиссара абвера в Западную Белоруссию.
Торопятся там, наверху. Торопятся. А где торопливость, там возможны и ошибки. За короткий срок надо подготовиться к приему и переправке людей, предназначенных для глубокого внедрения у Советов.
Ланге с легким раздражением выдвинул из сейфа ящик с картотекой на бывшею белопольскую агентуру, быстро пробежал пальцами по карточкам. О некоторых известно все. А остальные? Где они сейчас, эти люди, числившиеся в его картотеке под различными псевдонимами? Может, уже приручены НКВД и держат их сейчас, как подсадных уток, ожидая, когда пожалуют гости? Их надо еще проверять и проверять, а чтобы создать практически новую сеть, тоже нужно время.
Интересно, начальники соседних абверкоманд тоже получили что-то подобное? Хотя что из того, если даже и получили? Ведь у них нет никаких надежных выходов на русские территории. Были бы — Ланге давно бы уже знал об этом. Не зря же он столько времени провел с ними за рюмкой и картами…
И все же за начальников соседних абверкоманд ручаться сложно.
Сосед слева, Зейнц-Мюллер, в счет не идет. Будь у него что-либо стоящее — давно бы раззвонил о своих успехах.
Сосед справа. Одутловатый, молчаливый саксонец Бользен. Стреляный волк. Если что и есть — будет молчать. Но при успехе отрапортует первым и себя выставит как истинного героя.
Ну да бог с ним. А что, собственно, у него самого? Какие козыри? Кое-что есть. Ланге держит «полковника» в своем резерве. Как откармливают гуся? Раскрывают клюв и насильно вставляют кишку, через которую забивают зоб зерном. Вот так и он, набьет зоб «Русского гуся» своей агентурой при помощи группы «полковника» Вот когда пригодится «тихая банда».
Надо действовать Сегодня должен появиться человек из болот. С ним-то и уйдет на ту сторону эмиссар. Как только от него будет получен сигнал о благополучном прибытии и готовности принимать гостей, пойдут другие, которых пошлют из центра. Только плохо, что подготовка «Фауста» еще и на треть не закончена. Но некогда. Адреса, которые он не успел заучить, надо будет зашифровать и дать с собой.
Ланге закурил. Глубоко затянулся и лишь после этого резко и быстро снял трубку полевого телефона.
— Здесь Ланге! Это вы, Штаубе? Да-да, все нормально. Срочно подберите комплект формы русских по известному вам размеру. Нет, офицерскую. Род войск? Лучше общевойсковую. Да нет, не выше капитана. Да, да. Что? Пехотный обер-лейтенант? Думаю, самое подходящее. VH подготовьте все, что там полагается: русские часы, папиросы, белье… Проследите сами… Как переслать? Никак. Я сам с ним приеду… Разумеется, и документы. К пяти должно быть готово.
Положив трубку, он с минуту подумал, потом снова поднял ее и назвал еще один номер.
— Здесь Ланге! Сегодня отправляем «Фауста». Я не советуюсь с вами, а приказываю!.. Надо бы различать… И никаких «но»!.. Сегодня!.. Скоро вылет «фазанов»… На месте объясню…
ЖИВУНЬ
Возвращаясь из леса, Алексей не ожидал увидеть Паисия. Несколько дней назад он уехал в Белую Вежу.
— Алексей? Здравствуйте, здравствуйте… — Паисий стоял у крайней хаты, словно кого-то поджидал.
— Как поездка? — скорее из вежливости, чем из любопытства спросил Алексей.
— Прекрасно. Новая власть хочет повсеместно открыть школы. Представляете — преподавание на белорусском языке! И книжки мы будем читать тоже белорусские! А в городе, знаете ли, интересные перемены, — продолжал учитель. — Молодежь, по-моему, первая их улавливает. Вот мне любопытно было бы побеседовать с вами, Алексей. Вы ведь — явление своеобразное: представитель, так сказать, будущей художественной мысли нашего края. И сами вышли из простых слоев. Может, если время позволяет, ко мне зайдем?
Аккуратный дом учителя стоял возле рощи. На небольшом участочке еще оставалась какая-то огородная зелень.
Войдя, Паисий перекрестился на красный угол, в котором висела изящная иконка, пригласил гостя к столу и необычайно быстро растопил самовар, который так же проворно закипел.
Пока хозяин суетился, Алексей с большим интересом осматривал небольшую библиотеку. Подбор книг показался ему странным. На полке Паисия, видимо, самодельной, но сделанной с любовью, мирно соседствовали Эразм Роттердамский и Ницше, Маккиавелли и Вольтер, сочинения отцов католической и униатской церкви, Сенека. Рядом с Библией — потрепанный томик Толстого. Отдельной стопочкой — учебники для начальной школы. Новенькие, уже советские.
Алексей удивился. Отпевает покойника и читает Вольтера? Привычно крестится и держит в библиотечке Ницше? Может, он того?.. Не совсем в своем уме? Но не много ли ненормальных для маленькой полесской деревушки? Да и откуда у него такие книги?
— Интересуетесь?
Алексей невольно вздрогнул. Паисий подошел сзади неслышно. Смотрел сквозь очки с непроницаемой усмешкой.
— Да. Откуда у вас это?
— Читали? — Учитель ласково погладил книги. — Не все. О многих только слышал.
— Вот и я тоже, — вздохнул Паисий, — не удержался, взял кое-что, когда ходил с мужиками в имение. Все одно бы раскурили. Я полагаю, взять книги — это не грех…
«Вот как? — насторожился Алексей. — Он тоже был в усадьбе! А потом убили Акима. Интересно…»
— Да, молодой человек, — Паисий продолжил разговор за столом, — в удивительное время живем. Испытания великие прошли. Какие еще будут — то неведомо…
— Да разве кто знал свое будущее? Неинтересно.
— Может быть, так. Но хочется знать, что там, за пределом того продвижения, что нам отпущено. Рай вселенский или ад жестокий. Ибо сказал господь: истреблю с лица земли человеков, которых я сотворил… Не находите, что к этому идет?