Читать интересную книгу Жизнь после жизни - Кейт Аткинсон

Когда Бриджет уже надела шляпку, на пороге черного хода появился Кларенс, который, смущаясь, поздоровался с Сильви и миссис Гловер. «Молодые», как называла их миссис Гловер без намека на будущие поздравления, собирались в Лондон, на торжества по случаю победы. От радостного возбуждения у Бриджет голова шла кругом.

– Может, и вы с нами, миссис Гловер? Знатное гулянье будет, точно говорю.

Миссис Гловер, как недовольная корова, закатила глаза. Из-за эпидемии гриппа она «сторонилась толпы». Ее племянник упал замертво прямо на улице: еще за завтраком был как огурчик, а «в полдень отошел». Сильви сказала, что гриппа бояться не надо.

– Жизнь должна идти своим чередом, – утверждала она.

Бриджет с Кларенсом отправились на станцию, а миссис Гловер плеснула себе еще хереса.

– «Знатное гулянье», фу-ты ну-ты, – фыркнула она.

К тому времени, как на кухню в сопровождении верной Трикси прибежал Тедди и сказал, что ужасно хочет есть, а «про обед, наверное, забыли?», меренги, венчающие «королеву пудингов», опали и засохли. Последняя потеря военного времени.

Они решили дождаться возвращения Бриджет, но не выдержали и уснули за вечерним чтением. Памелу очаровала «Страна северного ветра», а Урсула кое-как осиливала «Ветер в ивах». Любимцем ее стал мистер Крот. И чтение, и письмо давались ей на удивление тяжело («Без ученья нет уменья, милая»), поэтому она нередко просила Памелу почитать ей вслух. Обе любили волшебные сказки и собрали целую библиотечку Эндрю Лэнга, всех двенадцати цветов, – рождественские и именинные подарки от Хью. «Прекрасное пленяет навсегда», – повторяла Памела.

Шумное возвращение Бриджет разбудило Урсулу, а та, в свою очередь, растолкала Памелу, и сестры на цыпочках спустились в кухню, где развеселая Бриджет и более трезвый Кларенс порадовали их рассказами о гуляньях: как «народу собралось море» и как радостная толпа до хрипоты требовала «Короля! Короля!» (Бриджет охотно изобразила это в лицах), покуда на балконе Букингемского дворца не появился король.

– А колокола-то, колокола, – подхватил Кларенс, – в жизни такого не слыхивал. Все лондонские колокола разом возвестили мир.

– Прекрасное пленяет навсегда, – сказала Памела.

Свою шляпку, вместе со шляпными булавками, а также верхнюю пуговицу блузы Бриджет потеряла в толпе.

– Такая давка была – меня аж от земли подняли, – захлебывалась она.

– Боже, что за гвалт.

В кухне появилась заспанная и совершенно прелестная Сильви, в ажурной накидке, с длинной растрепанной косой во всю спину. Кларенс вспыхнул и уставился в пол. Приготовив на всех какао, Сильви благосклонно выслушала повторные рассказы Бриджет, но в конце концов новизна этого ночного бдения отступила перед общей сонливостью.

– Завтра как обычно, – сказал Кларенс и отважно чмокнул Бриджет в щеку, прежде чем отправиться к своей матушке.

В общем и целом день выдался необыкновенный.

– Как по-твоему, миссис Гловер очень рассердится, что мы ее не разбудили? – шепотом спросила Сильви, поднимаясь с Памелой наверх.

– Да просто озвереет, – ответила Памела, и они рассмеялись, как заговорщицы, совсем по-женски.

Урсула, вновь заснув, увидела во сне Кларенса и Бриджет. Они бродили по запущенному саду в поисках потерянной шляпки. Кларенс плакал: по здоровой щеке катились настоящие слезы, а на жестяной щеке слезы были нарисованы, как рисуют дождевые капли, сбегающие по нарисованному окну.

Наутро Урсула проснулась в жару, с ломотой во всем теле.

– Красная как рак, – отметила миссис Гловер, которую Сильви призвала для совета.

Бриджет тоже не могла встать с постели.

– Ничего удивительного, – изрекла миссис Гловер, осуждающе сложив руки под пышной, но неаппетитной грудью.

Урсула боялась, что выхаживать ее станет миссис Гловер.

Дыхание Урсулы, резкое и неровное, будто бы загустело в груди. Мир гремел и перекатывался, подобно морю в гигантской раковине. Перед глазами висела приятная дымка. Трикси запрыгнула к ней на кровать и устроилась в ногах; Памела читала вслух «Красную книгу сказок», но слова, начисто лишенные смысла, пролетали мимо. Лицо Памелы то расплывалось, то приобретало четкие контуры. Пришла Сильви и стала пичкать Урсулу бульоном, но жидкость не лезла в горло, и Урсула выплевывала бульон прямо на постель.

По гравию заскрежетали шины, и Сильви сказала Памеле:

– Наверное, это доктор Феллоуз. – А потом, торопливо поднявшись с кровати, добавила: – Посиди с Урсулой, Памми, но Тедди сюда не впускай, поняла?

В доме было тише обычного. Сильви долго не возвращалась, и Памела сказала:

– Сбегаю посмотрю, где мама. Я быстро.

До слуха Урсулы откуда-то доносились ничего не значащие шепоты и крики. Она провалилась в странную, беспокойную дремоту, и тут у ее постели неожиданно возник доктор Феллоуз. Сильви присела на краешек кровати с другой стороны и, взяв Урсулу за руку, сказала:

– У нее вся кожа лиловая. Как у Бриджет.

Лиловая кожа – эти слова прозвучали довольно приятно, как «Лиловая книга сказок». У Сильви был непривычный голос: сдавленный, панический, в точности как в тот раз, когда она увидела рассыльного с почты, спешившего по садовой дорожке, но оказалось, что он всего лишь доставил поздравительную телеграмму от Иззи ко дню рождения Тедди. («Пустышка», – только и сказала Сильви.)

Урсула не могла дышать, но почему-то чувствовала запах маминых духов и слышала ее голос, больше напоминающий летнее жужжанье пчел. От усталости она даже не могла открыть глаза. Потом раздался шорох юбок – это Сильви встала с кровати; вслед за тем стукнула оконная рама.

– Давай немного проветрим, – сказала Сильви, вернулась к Урсуле и прижала ее к своей свежей хлопчатобумажной блузе, от которой уютно пахло крахмалом и розами.

Из окна в тесную мансарду тянуло смолистым запахом костра. Урсула заслышала стук копыт, а потом грохот – это угольщик под навесом опорожнял мешки с углем. Жизнь шла своим чередом. Прекрасное пленяло навсегда.

Один вдох, больше ей ничего не требовалось, но он не приходил.

Темнота наступила стремительно – сперва как враг, но потом как друг.

Снег

11 февраля 1910 года

Разбудила доктора Феллоуза дородная женщина с мощными, как у кочегара, бицепсами: она с грохотом опустила чашку с блюдцем на прикроватный столик и раздернула шторы, хотя на улице было еще темно. Он не сразу сообразил, что находится в выстуженной гостевой спальне Лисьей Поляны и что устрашающая особа, которая принесла ему чай, – это кухарка Тоддов. Порывшись в пыльных архивах памяти, доктор Феллоуз так и не вспомнил имя, которое легко слетало у него с языка несколькими часами ранее.

– Миссис Гловер, – представилась она, точно читала его мысли.

– Как же, как же. Мастерица готовить овощи в маринаде.

Голова у него была как будто набита соломой. Он с неловкостью осознал, что лежит под скудными покровами в одном исподнем. Каминная решетка в его спальне, как он заметил, была холодной и пустой.

– Вас вызывают, – объявила миссис Гловер. – Несчастный случай.

– Несчастный случай? – эхом повторил он. – Что-то с ребенком?

– Фермера бык помял.

Перемирие

12 ноября 1918 года

Урсула, вздрогнув, проснулась. В спальне царила темнота, но где-то внизу слышался шум. Стук закрываемой двери, хихиканье, шарканье ног. Она безошибочно различила пронзительное кудахтанье – смех Бриджет, а также басовитый мужской голос. Бриджет и Кларенс вернулись из Лондона.

Первым порывом Урсулы было выбраться из постели, растолкать Памелу и вместе с ней сбежать вниз, чтобы поспрошать Бриджет про знатное гулянье, но что-то ее остановило. Пока она лежала, вслушиваясь в темноту, на нее накатила какая-то жуткая волна, неохватная боязнь, предвестница страшного удара. То же самое чувство она испытала перед войной, на побережье Корнуолла, когда Памела увлекла ее за собой в море. Тогда им на помощь пришел совершенно посторонний человек. После того случая Сильви стала водить их в городской бассейн, где давал уроки плавания ветеран Англо-бурской войны, отставной майор, который нагонял на них такого страху своими окриками, что они просто не решились бы пойти ко дну. Сильви часто пересказывала ту пляжную историю как веселое приключение («Героический мистер Уинтон!»), хотя Урсула при этих воспоминаниях до сих пор обмирала от ужаса.

Памела забормотала во сне, и Урсула прошептала «ш-ш-ш». Чтобы только сестра не проснулась. Чтобы они не сбежали вниз. Чтобы только не увидели Бриджет. Откуда взялись такие запреты, откуда пришел этот кошмарный страх, Урсула не понимала, но сочла за лучшее спрятаться с головой под одеялом. Надежда была лишь на то, что все плохое осталось снаружи, а не у нее внутри. Она решила притвориться спящей, но в считаные минуты никакого притворства уже не потребовалось.